Круглая дата - зигзаги судьбы

Беседу вела
Элла АГРАНОВСКАЯ.

Артистом становятся к сорока годам

- Не уверен, что и в восемьдесят можно ответить на этот вопрос что-то внятное. Но, во всяком случае, момент накопления жизненного опыта, хотя бы начального, как раз и происходит до сорока лет. И сейчас я стал это понимать. Мой замечательный педагог в театральном институте Альберт Григорьевич Буров всегда говорил своим студентам, которые, как водится, с первого курса мнят себя гениями, полагают, что все знают, учить ничего не надо, все и так понятно, - так вот, он находил момент, чтобы им сказать: артистами становятся к сорока годам. И с этой точки зрения могу утверждать наверняка, что какое-то начальное понимание того, чем мы занимаемся, и уж, во всяком случае, - ради чего, действительно стал ощущать в последние два-три года. А нынче эти мысли стали, я бы сказал, посещать назойливо. Как это происходит - сказать не могу. Ведь не бывает же так, что кто-то нажал кнопку: сорок лет - и пришла пора философских мыслей. Нет, конечно. Но, видимо, именно таким образом настраивает себя организм, да и профессия требует аналитического подхода. Так что процесс этот вполне естественный.

Художник в окружающем мире

- Пожалуй. Но, думаю, нет смысла сейчас вспоминать, кто, когда и на какой почве потерял рассудок. Во всяком случае, замечательная грибоедовская формулировка "горе от ума" лаконично аккумулирует в себе эту ситуацию. Вообще для режиссера опасно, когда накопленное не выплескивается на сценические подмостки, не примитивно, мол, я чего-то хотел поставить, мне кажется, что сейчас тема денег, знаете ли, очень важна, и про это я бы сейчас сделал гениальный спектакль, - нет! Но когда анализ происходящего скапливается в организме и не находит выхода, это может привести к самым трагическим последствиям. А как это происходит и почему, наверное, в сорок лет не всем дано понять.

- Традиционно считается, что художника, настоящего, подлинного, в театре всегда сопровождает какая-то неприязнь. Это обязательно или этого можно избежать? Художнику в театре тяжело?

- Когда этот вопрос задается мне, я начинаю думать, с каких позиций должен отвечать: меня спрашивают как художника, что ли...

- Начальника, конечно, не любят, что уж тут скажешь.

- Не будучи склонным рассуждать о себе в этом ключе, тут кто-то другой должен говорить, отвечу как наблюдатель, ибо опыт уже немалый - семнадцать лет в театре, из них шесть лет им руковожу и тем самым беру на себя ответственность за чужие творческие судьбы. И скажу, что по-разному бывает. Ведь известно же, да мне приходилось наблюдать, что порой большие художники, великие мастера, значимые личности в жизни оказывались не очень приятными людьми. И я могу это понять, потому что человек, который берет на себя миссию - понимать что-то за окружающих, нести свой внутренний крест за происходящее, - этот человек достаточно сложно устроен. И конечно, для людей, для которых все значительно проще, он чаще всего является раздражителем. Иногда его не воспринимают, иногда на него не очень обращают внимание, иногда о таком человеке склонны поговорить, дескать, какой он нехороший и невыносимый. Встречаются, конечно, люди, которые умеют жить, во всяком случае, вести себя так, что их любят все вокруг...

- Вас любят все?

- Не уверен. По-моему, нет. Но у меня другая ситуация, потому что я все-таки не свободный художник, а человек, который принимает решения. Свободному художнику в этом смысле легче окунуться во всеобщую любовь, потому что сегодня он здесь, а завтра - в другом месте. Но когда ты на одном месте, как в моей ситуации, то все мы должны каким-то образом считаться с фактором семьи. А в семье всякое бывает. Вот вы верите, когда говорят: "Ой, мы живем пятьдесят лет, у нас золотая свадьба, и ни разу не поссорились, утром встанем - она кофе сварит, я яичницу пожарю, поговорим о высоком, сходим на работу, вечером посмотрим телевизор, всю жизнь - душа в душу!"? Я не верю: есть в этой стерильности какая-то неправда. В нормальной семейной жизни, как и в нормальном творчестве, должно быть все, что наполняет живого человека. Меня вообще пугают люди, которые постоянно веселы или постоянно мрачны. Это либо какая-то поза...

- ...либо глупость, либо болезнь.

- Наверное. И все здесь очень сложно. Вот когда-то Высоцкого очень не любили его коллеги. Перед камерами, в книгах, в воспоминаниях они теперь все что угодно могут говорить, но когда он приезжал из Парижа и на сборе труппы, слово за слово, начинал что-то рассказывать - "А вот в Париже...", - это раздражало. И был такой случай, когда одна коллега довольно открыто возмутилась: "Что вы нам, Владимир Семенович, все про Париж. У нас тут Москва - и свои проблемы!" Он замолк, опустил глаза, тихонько сел - и сбор труппы продолжался дальше. Валерий Золотухин рассказывал, как он ужасно злился, что, встречаясь с ним в узком коридорчике Театра на Таганке, Высоцкий иногда не отвечал на приветствие, и только с годами понял: а вдруг у него в этот момент рождалась песня? Конечно, хорошо, если такое понимание все же приходит, но это как раз и ответ, это как раз и ключ к тому, что часто происходит с художниками, потому что настоящий художник иногда отсутствует в этом реальном мире и живет в том, который недоступен многим людям, которые находятся вокруг.

Ответственность за чужую судьбу

- Я могу сказать - да, страшно, но тут же может последовать вопрос: а зачем же ты этим занимаешься? Во всяком случае, можно сказать, что это нелегко. Можно даже сказать, что очень нелегко. Но если уже страшно, если патологически страшно, то нельзя этим заниматься, потому что все-таки, должен заметить, иногда, принимая какое-то решение, убеждаешься в том, что ты был прав. Сама жизнь тебе это доказывает. Все люди - с амбициями. И люди высокого полета, и низкого, и среднего - амбиции есть у всех. Но существует дело - и оно, во всяком случае в нашем театральном мире, должно быть превыше всего, потому что это - коллективный труд. Ибо когда существует коллектив, не в том колхозном понятии, к которому нас приучали долгие годы, когда это - коллективный творческий труд, отвечает за него тот, кто принимает решение. Существует процесс, и я должен руководить этим процессом. Я не застрахован от ошибок, потому что надо мной, кажется, не светится нимб, я не святой, но всегда помню, что отвечаю не только за себя - за творческий труд театра. Вот когда ты решил выйти на улицу - попеть, на саксофоне поиграть, на баяне - вот, пожалуйста, это решаешь только ты! Но тут другая ситуация: в афише театра - название спектакля, авторы, а внизу написано: такой-то - художественный руководитель или главный режиссер. Это означает, что "такой-то" несет ответственность. Поэтому, конечно же, я руководствуюсь своим пониманием творческого процесса, и это, безусловно, носит субъективный характер, но ведь и президенты у стран бывают: сегодня один, завтра другой - и, к сожалению или к счастью, по-разному они руководят. И результаты, конечно же, разные. Мне хотелось бы надеяться: то, что я делаю, те решения, которые я принимаю, все-таки на благо, на пользу. А покажет - время. Мне все-таки кажется, что сейчас не самая худшая ситуация в нашем театре, следовательно, смею полагать, что решения, которые были приняты, не самые плохие.

Актеры и роли

- Во всем мире, во всей театральной системе существуют артисты первого плана, необходимы артисты среднего плана и уж никуда не деться от артистов, которые должны говорить и "Кушать подано", и "Вам письмо". Кто-то же это должен делать! Иначе что же, повычеркивать из пьес эпизодические роли?

- Речь не об эпизодических ролях.

- Сегодня ситуация складывается так, что в труппе заняты все, хотя бы в одном спектакле. Но случаются такие вещи, как простои. Случается, что я как художественный руководитель вношу свои предложения по распределению ролей, приглашенный режиссер поначалу даже соглашается с ними, потом смотрит спектакли текущего репертуара - и видит другого артиста. И если он убедительно это мотивирует, получается, что какие-то актеры из спектакля выпадают и остаются ждать своего часа. На самом деле это самый болезненный вопрос в театре, потому что ни один, по сути дела, артист никогда никаких аргументов на свой счет не примет. Самый посредственный артист убежден в том, что может играть самые большие роли, и исключения только подтверждают правило: есть такие артисты, которые все же соизмеряют свои возможности, но они - единицы на миллион. А потом, театр - это вообще место, где собираются люди с очень неуравновешенным подходом к жизни и взглядами на жизнь. Короче, отвечая на ваш вопрос лаконично, скажу, что на сегодняшний день играют все, кто есть в труппе, хотя, может быть, еще несколько месяцев назад один-два человека были в простое. Но поскольку труппа маленькая, идет естественный процесс, которым можно управлять, хотя с молодежью по известным причинам стало сложнее. Вообще-то, чтобы приходила молодежь, кто-то должен освобождать место. Однако в нашем театре еще не сложилась такая ситуация, когда нужно освободить много мест по той причине, что молодежь ломится в двери.

Когда художника любят, он способен на чудеса

- Опять-таки это кто-то другой должен сказать.

- А самоощущение?

- Знаете, я всегда был человеком, умеющим гасить в себе излишние эмоции по поводу собственных успехов, уж не знаю, как у меня это свойство выработалось. Хотя бы потому, что они всегда могут обернуться мыльным пузырем. Но чувствую, что этот сезон действительно был неплох. Может быть, гораздо лучше, чем многие прежние. И так уж хитро устроен театр - в сезоне может определить ситуацию один спектакль. Их может быть много, но какой-то один становится лидером сезона и поднимает общую планку. Таким спектаклем стал "Идиот" по роману Достоевского в постановке Юрия Ивановича Еремина, любимого режиссера в нашей труппе. Вот, кстати, к вопросу: когда художника любят, он может делать чудеса.

Есть расхожая истина, что чудо рождается на сопротивлении. Это неправда! На сопротивлении и родится нечто такое, где будут просматриваться явные недостатки, которые потом выдадут за успех, но профессиональный глаз их никогда не пропустит. А тут и труппа поняла, что ее вовлекают в серьезную по масштабу произведения работу, и режиссер поверил людям, которые должны были играть, и подходы были неординарными, и звезды удачно расположились, - благодаря всему этому флагманом сезона стал спектакль "Идиот". Однако надеюсь, что и другие работы заслуживают доброго слова. И достойным завершением сезона стало приглашение нашего театра в Санкт-Петербург на фестиваль "Балтийский дом". Мы не просто будем в сентябре участвовать в этом престижном международном театральном форуме - спектаклем "Идиот" откроем десятый, юбилейный фестиваль "Балтийский дом".

На этой высокой ноте мы простились с художественным руководителем Русского драматического театра Эдуардом ТОМАНОМ до следующего сезона, оставив поздравления с круглой датой и самые теплые пожелания до ее наступления: загодя поздравлять с днем рождения не принято. Но сегодня уже можно - "Молодежка" и "Суббота" от всей широты своих пылких сердец поздравляют Эдуарда Томана с 40-летием. Желаем неустанного творческого подъема, большого здоровья, чтобы осилить его вершины, и крепости духа, чтобы достойно пережить неуемную зрительскую любовь. Надеемся, что все наши читатели присоединяются к этим поздравлениям и пожеланиям.

Фото Николая ШАРУБИНА.