На приморской дороге

Леонид СУРКОВ.

В июне 1826 года княгиня В.Ф.Вяземская получила письмо от мужа, Петра Андреевича, в котором он сообщал о приезде в Ревель вместе с семьей недавно умершего историка Н.М.Карамзина и о том, что они сняли особняк на Сахарной горке. "Местоположение прелестное, - пишет П.А.Вяземский, - прогулки в окрестностях разнообразные, дом покойный, море под ногами, город в самом живописном виде в глазах..."

В каком из зданий, принадлежащих владельцу сахарной фабрики Иоганну Клемнцу, снимали дачу Карамзины и Вяземский, к сожалению, неизвестно, но, как и в Петербурге, здесь возник салон, в котором у Карамзиных собирались близкие друзья, отдыхающие на Ревельских водах. Бывали Сергей Львович и Ольга Сергеевна Пушкины, отец и сестра поэта. Об Ольге Сергеевне Вяземский пишет в одном из писем: "...умное, милое, доброе создание", а в стихах: "Поэта друг, сестра и гений милый". Бывала в салоне Карамзиных сестра декабриста Сергея Волконского - София. Обсуждали литературные новости, и конечно, только что законченного Пушкиным в Михайловском "Бориса Годунова", посвященного покойному историку.

1826 год. В Петербурге шло следствие по делу декабристов, друзья и знакомые отправлялись на эшафот, в Сибирь, на каторгу, на Кавказ рядовыми в армию, а здесь, в Ревеле, было тихо и можно передохнуть от треволнений. И снова идут письма в Москву и Петербург. В одном из них Вяземский пишет Тургеневу: "...на приморской даче воздух сухой, вид прекрасный". И здесь в тиши приморской дачи, под шум волн он пишет стихотворение "Море". Он посылает его Пушкину, сопровождая словами: "Ты скажешь, что надо быть одержимым, чтобы в настоящее время сочинять стихи. Это и правда! Но я пою или визжу сгоряча, потому что на сердце тоска и смерть, частное и общее горе". И обращаясь к морю, к волнам, Вяземский пишет:

Людей и времени раба,
Земля состарилась в неволе;
Шутя ее играют долей
Владыки, веки и судьба.
Но вы все те ж, что в день чудес,
Как солнце первое в вас пало,
О вы, незыблимых небес
Ненарушимое зерцало!

В тот год Карамзины зимовали в Ревеле, а потом вновь и вновь приезжали сюда на лето. И вновь собирались по вечерам на Сахарной горке у Карамзиных обычные посетители из петербургского салона. Привлекало многое, и прежде всего старшая дочь историка Софья Николаевна, одна из умнейших женщин своего времени. Долгое время именно она считалась подлинной хозяйкой карамзинского салона, владея редким искусством подобрать, занять разговором и очаровать гостей. Пушкин, Жуковский, Гоголь, Лермонтов преклонялись перед ее умом.

Нет сомнения, что в салоне Карамзиных бывал поэт и друг Пушкина Антон Дельвиг. 13 июня 1827 года местная газета сообщала, что на Ревельские воды прибыл на корабле барон Дельвиг с женой. И в тот же день в бухту вошла эскадра адмирала Синявина, направлявшаяся в Средиземное море на помощь греческому народу, боровшемуся с турецким игом. Вид боевых кораблей и благородная цель их похода нашли отклик в душе поэта, и он написал сонет "К российскому флоту".

Спустя сорок с лишним лет после того, как на Сахарной горке отдыхали Карамзины, этот участок купил граф А.В.Орлов-Давыдов, переименовал горку в Мариенберг и выстроил парадное здание в модном тогда подражании модным историческим стилям. Что-то вроде средневекового замка с четырехэтажной псевдоготической башней, в которой находился кабинет графа. Главный вход в башню был точной копией старинных таллиннских порталов, сохранившейся до сих пор, сохранились и декоративно отделанные дымоходные трубы, и ажурные флюгера. На одном из флюгеров есть дата: 1874, год окончания строительства.

На территории графского имения был ухоженный парк в английском пейзажном стиле. Еще в 20-е годы ХХ века в парке было немало уютных укромных уголков с полукруглыми мраморными скамьями, урны, вазы, клумбы редких цветов. В конце парка, под ласнамяэским склоном находились теннисные корты. А рядом с ними небольшое бревенчатое строение с соломенной крышей, напоминавшее избу, - живописное ателье графиня.

Имел ли отношение граф Орлов-Давыдов к знаменитым фаворитам Екатерины II братьям Орловым? Новгородский губернатор Григорий Орлов имел пять сыновей, и все они участвовали в государственном перевороте 1762 года, в результате которого на престол взошла Екатерина. Она щедро вознаградила Орловых, возведя их в графское достоинство. У них было все: богатство, титулы, слава, не было только одного - сыновей. Только у Владимира Орлова была дочь, которая вышла замуж за Петра Львовича Давыдова, а их сын Владимир Петрович получил высочайшее соизволение именоваться Орловым-Давыдовым, дабы не пресекся славный род Орловых. Он женился на представительнице княжеского рода Барятинских - Ольге. Наконец, сын его Анатолий купил в 1873 году имение на Сахарной горке в Ревеле. После его смерти имение унаследовал сын Алексей. В 1917 году граф эмигрировал во Францию.

В 20-е годы здесь размещалось консульство Голландии, а затем открылись гостиница и ресторан с громким названием "Ривьера Пале". Газеты писали, что в этом ресторане "...устраиваются майские приемы на широкую ногу, весенние праздники с литературно-музыкальной программой, праздник Ивановой ночи, а среди зимы - русские вечера с песнями, плясками и блинами". В 1937 году в бывшем имении Орловых-Давыдовых разместилось летное училище, а после войны его переоборудовали под квартиры.

В 80-е годы польские реставраторы восстановили главное и несколько вспомогательных зданий, в которых разместился филиал Музея истории Эстонии, чья экспозиция занимает несколько этажей "замка". О музее разговор особый, и он - впереди, а пока об одном впечатлении после его посещения. Более двух часов изучал его экспонаты, от интерьеров общежитий рабочих "Кренгольмской мануфактуры" и баронских мыз до макета в натуральную величину землянки "лесных братьев". Все это время я был единственным посетителем музея.

Впрочем, это не совсем верно. Была пятница, и в большом Орловском зале, обшитом темным деревом, с огромным камином, гремела музыка, молодые люди расставляли столы, готовилось очередное "pidu".

Под впечатлением увиденного в музее подумал: ну что ж, жить-то надо! И как резонанс на неподходящую к интерьеру современную ударно-молотковую музыку из глубины памяти выплыли строки Петра Андреевича Вяземского:

Все, что не нужно, все, что вредно,
Везде в обилии большом,
Добро ж так редко и так бедно,
Что добивается с трудом.

На снимке: "замок" Орлова-Давыдова.