Корень квадратного метра

Чем больше я занимался материалами этого скандального дела, тем больше мне не хотелось в него ввязываться. От безысходности. Оттого что казалось: ну куда, господи, соваться бедняге-бомжихе, если на ее обычные человеческие права наступают со всех сторон? Сиди на своем месте и не гоношись, Клава!

Фамилии и имена действующих лиц, как и места действия, я, не веря в благоприятный для Клавы исход, почел за лучшее изменить. В конце концов история довольно типична, Клава - далеко не ангел, наступающая сторона и суд защищены бумагами с печатями, а само дело не завершено. Но в сути, если захотеть, еще все-таки можно разобраться.

Пришла беда...

Клаве под пятьдесят. Когда-то она была даже красивой. Девчонки в родной деревне из-под Валга завидовали: “Ну, ты, Клавка, пойдешь!”

Она и пошла. В город. В столицу. Здесь не надо было вставать чуть свет. И мычания коровьего стада не было. А было веселье под гитару и магнитофон, справные парни и хмельные вечера в Пирита. Когда все в дыму, все - прелесть. А перезвон пустой посуды - как звон колоколов в Старом городе. Колокола ей нравились. Мечтала даже замуж - в церкви, под венцом. Грезился Иван-царевич на Сером волке и сказочный мир, где будет все...

Царевича она не нашла. Или не признала в том парне, который нашел ее. Не переносила тягот и не собиралась их нести. А когда родилась дочь, отнеслась к этому событию, как к дождю, от которого лучше укрыться.

Это теперь поют: “Важней всего погода в доме...” Тогда такой песни не было. Да Клава и не думала про “непогоду”, хотя трехкомнатная “хрущоба” уже была - Царевич ожиданий не обманул. А “зонтом” для себя Клава выбрала бутылку. И однажды Царевич не выдержал, дочку с собой забрал, а Клаву лишили на нее родительских прав. Впрочем, она по глупости своей не очень-то и переживала.

Царевич женился (и очень удачно) второй раз, его новая жена Царевичеву дочку стала считать своей. Клава тоже нашла себе спутника жизни. Тот с удовольствием участвовал во всех ее заморочках. И даже дочку Аннушку успел вместе с Клавой сообразить. А потом и в тюрьме за кражу отсидеть. А выйдя оттуда, от лишнего алкоголя помер.

Клаву еще раз лишили родительских прав, а маленькую Аннушку увезла подальше от нее (аж в Йыхви!) бывшего нового мужа сестра.

Жизнь для Клавы и вовсе потекла никак. Где-то там, в другом мире, у первой, давно ставшей взрослой дочки родилась своя очаровашка. Внучка, значит. Чем Клава, распивая с приятелями очередную бутыль, гордилась вслух. А встречая случайно на улице, делала внучке радостное “У-лю-лю”...

На работу Клава не шла (да и кто бы ее взял?!), а чтобы было на что выпить, продавала все, что можно было продать, пустила к себе квартирантов (вполне добропорядочных людей), обещавших за это по мере сил за порядком в квартире следить.

Тем временем йыхвиская тетя - опекунша младшей дочки - не дремала. Из другого города, ни разу не появившись в Таллинне, “наблюдала” за Клавиной жизнью. Жизнь эта ей не нравилась. Очень не хотелось, чтобы ветшала квартира, в которой, как напишет она в исковом заявлении в суд, “жить нормально невозможно, - ведь подрастающая у меня на руках племянница прописана именно там”.

Словом, в удивительно короткие сроки тетя собрала все необходимые документы, в три дня обойдя соседей по подъезду, полицию, констебля, домоуправление. И через некоторое время Клаву по суду из квартиры выселили за долги и прочие грехи.

В суд, как о том написано в протоколах, Клава по неизвестной причине не пришла. А ее, эту причину, и выяснять не стали. Ответчице так и сказали: “Сама виновата”.

И Клава стала жить на улице, перед бывшей своею, но теперь опечатанной дверью. Бывшая красавица. Бывшая мать. Бывшая какая-никакая, но все же хозяйка отдельной трехкомнатной квартиры. Словом, “бывшая” во всем. И только беда оказалась настоящей.

Компромат

То, что тетин поступок продиктован никакой не корыстью, а стремлением помочь несовершеннолетней подопечной Аннушке, прописано в материалах дела и суда. В том убеждала она буквально всех. И убедила.

Но вот читаю документы и удивляюсь, как скоро и, на мой взгляд, по-тришкиному “сшит” весь обличающий Клаву материал.

Нисколько не оправдывая ответчицу в ее безалаберной жизни, все же смущаюсь перед настойчивым желанием покарать в принципе больного алкоголизмом человека. Удивляюсь, что судьи и свидетели так и не задали себе вопрос: “А во имя чего тетя, никогда прежде про Клаву не вспоминавшая, озаботилась квартирой именно сейчас?”

Ведь до совершеннолетия Анечки еще с добрый десяток лет. И живет она, по словам опекунши, вполне благополучно у нее. Правда, документа, подтверждающего это, в суде так никто и не спросил, к делу не пришил, в Йыхви не съездил, письменного запроса в тамошние органы образования не сделал. А по сведениям добровольного (увы, не официального) Клавиного адвоката, живет девочка на самом деле в детском доме - в приличном далеке от опекуншиного города. И получает тетя на Анечку отцову пенсию...

Между тем все свидетели лили на Клаву компромат. Даже непрофессионала в юриспруденции он способен поразить явными несуразностями.

Специалист отдела образования У.: “Знаю ответчицу только по документам. Жилье она разрушает систематически. Правда, сама я там ни разу не была...”

На мой взгляд, комментарии тут не нужны. А вот и соседи.

Соседка Р.: “Живу этажом выше. Сейчас в квартире притон. Там застеклили окна, а были выбиты... Заходить туда я боялась - у них все время включен газ...”

О постоянно включенном газе (“Взорвет дом!”) говорили практически все соседи, явившиеся в суд и подписавшиеся под заявлением истицы. Интересно, как часто нужно заглядывать в чужую квартиру, чтобы категорично твердить о постоянно включенном газе?

А вот свидетельство полицейского констебля С.: “Из-за неоднократных скандалов в квартире и на лестничной клетке не раз вызывался по данному адресу... Не было стекол, нет счетчика и газовой колонки... Предупреждалась документально о выселении”...

Словом, в итоге осталась Клава без жилья. Просто пришли однажды судебные исполнители, вердикт ей под нос сунули, на лестничную площадку указали, а чтоб не мешала, резиновой палкой припугнули, опечатали дверь. Весь немудреный Клавин скарб на улицу выволокли. Через неделю добро ее уже растащили - бомжей-то бродит немало. И лишь сочувствием... соседей по подъезду утерлась: “И что же ты, бедная, делать будешь?.. Ты уж извиняй. Нас попросили - мы и подписали...”

В ожидании ответа

За хорошего адвоката, который бы уже при первой попытке выиграл дело, Клаве, в отличие от ее благородной родственницы, не заплатить никогда. В кратчайшие сроки, как она, нужные бумаги и свидетелей не собрать. Поэтому и апеллирует (и то с опозданием) в вышестоящую судебную инстанцию сама.

Относясь с известной долей скептицизма к ее собственным заявлениям, все же нельзя, на мой взгляд, не прислушаться к тому, что она пишет: “Считаю, что данное решение суда о моем выселении принято без должного и подробного (не-предвзятого!) изучения всех фактов, изложенных в исковом заявлении гражданки Т. Тем более что они так и не нашли документального подтверждения...

Она действительно является опекуном моей дочери, но мне непонятно, как власти могли позволить ей увезти мою дочь в другой город, как может эта власть верить ей на слово и не контролировать: достойно ли она справляется со своим опекунским долгом, содержа девочку в детском доме и получая за нее пенсию брата...

Уверена, что Т. намеренно подогнала все факты под закон, имея корыстную цель завладеть квартирой. Ведь никаких заявлений от соседей в полицию на меня не было (их и впрямь нет. - Авт.). Одни голословные утверждения...”

Это письмо Клава отнесла в вышестоящий суд более месяца назад. Ответа пока не получила.

Возмездие

Алкоголизм... Это болезнь или преступление? Если болезнь, то государство, на мой непросвещенный взгляд, все-таки должно отнестись к ней хотя бы с минимальным участием.

Ну, а если преступление, то Клава уже достаточно наказана - лишением родительских прав. А за одно и то же деяние не наказывают дважды. Да и соответствует ли такое наказание пусть содеянному Клавой... не злу даже, а дури? И не есть ли само возмездие - без возможности для наказуемого найти хоть какие-то светлые пути для оздоровления - преступление, ничуть не меньшее первого?

Тем более, когда “задавить” и без того жалкого человека так легко...

Юрий ГРИГОРЬЕВ.
Коллаж Сергея СЕМЕНОВА.