Европа глазами лидеров ХХI века

Последний год ХХ века. Впереди век ХХI. Насколько готова Европа, и в том числе Эстония, к нему? Как и чем определяется такая готовность?

На эти вопросы в журнале “Лууп” по материалам Всемирного экономического форума отвечает публикация Пеэтера Эрнитса “Миллионы ступенек в Европу”.

Глобализация - генетический код рыночной экономики, и потому она неизбежна. Так считает новое, подрастающее поколение будущих лидеров экономики и политики. Но при этом значение политики и лидерства в мире меняется. И если власть глобализируется, то политика в основном остается региональной. Львиная доля политических решений принимается на национальном уровне. Модернизация экономики идет несравненно быстрей, чем политики. И если у стран благополучных нет особой мотивации что-то менять у себя, то у таких, как Эстония, развивающихся стран гражданское общество еще настолько слабо развито, что не способно требовать от правительства более прозрачной и эффективной работы.

Мир все более усложняется, и уже непонятно, кто есть кто. А чем сложнее мир, тем он уязвимей. Риск принятия решений никогда прежде не был так высок. Глобализация понижает значение наций, суверенитета и территорий, но одновременно резко повышает значение самосознания, идентификации. Чем глобальней мир, тем активней идет поиск собственной идентификации, тем чаще задается вопрос: кто же я есть?

При том, что за последние полстолетия Европа достигла небывалых успехов, ее экономическая и финансовая системы поражены склерозом, многих молодых европейцев жизни учит безработица. Ясно одно: те, кто озабочен исключительно экономикой, в будущей Европе места себе не найдут. Одного отлаженно работающего гражданского общества и развитой экономики для будущего уже недостаточно.

Преуспевающее общество будущего лидерам ХХI века видится прежде всего бережливым не только в экономическом, политическом, но и экологическом смысле.

Тут за ориентиры можно принять три государства: Ирландию, Люксембург и Швецию, а за антиориентиры - Грецию и Италию. Для Ирландии характерны малочисленность населения (которое, впрочем, растет!) и стремительно развивающаяся экономика, страна имеет хорошую систему здравоохранения и образования, имеет высокий показатель занятости.

Для сегодяшней Европы можно сказать, что “север” лучше “юга”, “малый” лучше “большого”, “однородный” предпочтительней “разнородного”. И наконец, нет никаких оснований утверждать, что какая-то одна из экономических моделей обеспечивает в ней надежный успех.

Любое государство держится на четырех столпах - бережливости, социальной справедливости, гармонии, образовании и технической оснащенности. В бережливости стоит равняться на Люксембург и не следовать португальской модели. А наиболее гармонично на сегодня датское общество (как по показателям доходов на душу населения, так и по занятости среди молодежи). Здесь лишь немногие живут за чертой бедности, преступность очень низкая. В распоряжении датчан отличная система здравоохранения. Близка к гармонии и Голландия.

По части социальной справедливости европейская шкала протянулась между Австрией и Грецией. Первая имеет прекрасную систему охраны природы, высокий показатель занятости среди молодых и низкий уровень преступности.

Беспокоит то, что в семи государствах Европы безработица среди молодежи превышает 20 процентов. Если в Австрии, Германии и Люксембурге без работы лишь каждый десятый человек моложе 25 лет, то во Франции, Греции, Италии и Испании - каждый четвертый. По технической оснащенности и уровню образования Швеция больше остальных готова к будущему.

Так что с экономических критериев Европа должна в будущем сместить свои акценты на людей, их благополучие. Целых десять европейских государств по своей готовности к ХХI веку опережают США и Канаду.

Как же вписывается в такую картину Эстония?

Наши преимущества - мы расположены на севере и малочисленны. Наши минусы - это прежде всего разнородность общества и то, что из четырех столпов государства три у нас, мягко говоря, гнилые.

В части бережливости - ничего отрадного. Если в большинстве государств годовой экономический рост в последнее десятилетие составлял 1-7 процентов, то у нас - 2,8 процента, но со знаком “минус”. Покупательная способность в два раза ниже низкой. В пересчете на нефть выходит, что на один ее килограмм мы зарабатываем всего один доллар, и при этом оставляем за собой огромный шлейф вредных отходов, выбрасываем в воздух слишком много углекислого газа: по 11,2 тонны в год в пересчете на каждого человека. По последнему показателю мы в хвосте самых неблагополучных стран Европы.

Социальная справедливость. Она у нас характеризуется бедностью, безработицей и плохим здоровьем людей. Слишком низка продолжительность жизни, почти у половины жителей доходы ниже официально установленной черты бедности. В большинстве стран этот показатель находится в пределах 7-8 процентов населения. При этом уровень бедности здесь и там разный: у них 14,4 доллара в день, у нас - 1 доллар. Высока у нас и безработица, особенно среди молодежи.

Наше здоровье одно из худших в Европе, тут мы находимся на 31-м месте из 35. У нас упиваются до смерти в 36 раз чаще, чем в Швеции, убивают в 24 раза чаще, тонут в 14 раз чаще, гибнут в ДТП в 5 раз больше, чем у ближайших северных соседей.

Державшийся 40 лет стабильным уровень смертности после восстановления независимости катастрофически вырос. Ежегодно у нас добавляется 3 600 смертей, при этом естественный прирост населения стал отрицательным. Ежегодно численность населения страны убывает на 4 100 человек. За семь лет (1990-1997) Эстония потеряла таким образом 76 000 человек. Это наихудший показатель во всей Европе.

Слишком много у нас производственных травм, особенно в строительном секторе, где сроки работ сокращаются, а забота о безопасности работников отодвигается на задний план.

Гармония. От гармонии в европейском смысле Эстония пока еще очень далека. Когда по числу убийств мы в двадцать раз перекрываем средние показатели, по числу самоубийств - в четыре раза, а по числу заключенных - в три раза, то среди “белых людей” нам пока делать нечего.

Наша криминогенность пугает не только Европу, но и мир. По этим “видам соревнований” мы входим в десятку мировых лидеров. По разводам держим мировой рекорд, по числу мужских самоубийств - третье место. На пятом месте мы сразу по трем “видам” - убийствам, женским самоубийствам и криминогенным городам. По криминогенности Таллинн опережает даже Нью-Йорк. В Каире в тридцать раз безопасней гулять, чем в Таллинне, где в десять раз больше вероятность получить нож под ребро, чем в Торонто, Сантьяго или Стамбуле.

Образование и техническая готовность. Тут Эстония может не стыдиться. У нас достаточно много ученых и техников. По этому показателю мы равны Великобритании и опережаем Ирландию, Австрию, Испанию, Португалию и Грецию. Правда, сильно уступаем Швеции и Японии, немного Финляндии, Дании и Франции, а также Германии, Бельгии и Голландии.

По числу пользователей Интернета мы опережаем почти половину конкурентов и находимся примерно на одном уровне с Ирландией и Германией.

Несмотря на все успехи экономики, Эстония еще далека от гармонии. Глубокий раскол общества и неравенство привели к тотальному отчуждению правителей от тех, кем они управляют. Ровно четыре года назад в интервью газете Postimees социолог Андрус Саар говорил: “Весь материал указывает на тотальное отчуждение власти от людей, люди не верят в то, что они хоть как-то способны повлиять на власть”.

И хотя с тех пор власть сменилась, ничего, к сожалению, тут не переменилось.