Фирменное блюдо

Наш собеседник сегодня - дирижер Эстонско-финского симфонического оркестра Ану ТАЛИ.

- Репертуар первого вечера не совсем случаен. Дело в том, что нынешний сезон нашего оркестра называется "Симфония", и мне хотелось начать его с музыки, которую я очень люблю. Я ведь полтора года училась в России, в Санкт-Петербурге. Эта часть моей жизни заканчивается, хотя, разумеется, я и впредь буду туда приезжать. Так что репертуар первого вечера - дань тому, что я получила в России. Открывает вечер Девятая симфония Шостаковича, написанная в 1945 году, после победы над фашизмом. Симфония небольшая - в советское время ее считали "идеологически слабой" - и очень своеобразная. В ней много гротеска, иронии.

- Разве можно различить в музыке такие нюансы? Понятно, если печаль, радость, горе, веселье, меланхолия, бравурность. Но ирония, гротеск...

- Если вы послушаете эту симфонию, то тоже их там обнаружите. Они, уверяю вас, никуда не ускользнут. Далее в программе торжественная увертюра "1812 год" П.Чайковского. - 1945-й, 1812-й - все победные даты.

- Так совпало. И еще одно произведение - Второй концерт для фортепиано с оркестром С.Рахманинова. Солист - молодой эстонский пианист Тоомас Вана, довольно редкий гость в республике, ибо живет сейчас в Германии, где учится у Калле Рандалу.

- Когда вы говорите "молодой пианист", что это означает, ведь вам и самой-то двадцать восемь лет...

- Мы с ним представители одного поколения.

- Это, знаете ли, не такой праздный вопрос, как может показаться. Ведь история в известной степени проходит по поколениям и провоцируется вечной проблемой отцов и детей, дедов и внуков. Даже в музыку, которая свободно перемещается во времени и пространстве, каждое поколение вносит свою радость и свою печаль.

- Я как раз сейчас читаю переписку Рахманинова, которая отмечена его тоской по России, от которой он был отлучен событиями семнадцатого года. Человек он был удивительно чувствительный и ранимый. Настолько ранимый, что критика 1-й его симфонии заставила композитора на несколько лет замолчать. А 2-й фортепианный концерт Рахманинов посвятил своему психотерапевту Николасу Далю, помогавшему ему в трудные для него годы. Главная тема музыки Рахманинова - боль, тоска по дому, по родине. Он всегда и везде был русским.

- Еще одно доказательство того, насколько бессмысленно давить на человека, превращая его из русского, эстонца или армянина в кого-то другого. Пусть эстонец остается эстонцем, а русский - русским. Все люди разные, но для всех писаны одни законы. И золотое правило нравственности для всех одно: не делай другому того, чего не хотел бы, чтобы делали тебе.

- Я тоже так считаю: разнообразие культур - наша общая радость. И пусть у эстонцев всегда будут свои Певческие праздники, у русских - своя вера, литература. Музыка.

- Сейчас много пишут об интеграции. Музыка может внести здесь свою лепту?

- Говорят, что музыка - это язык Бога, значит, ее возможности безграничны. Я только что вернулась из России. Жизнь там очень сложна, но в музыкальном мире, как и прежде, много талантливых и даже гениальных людей. И их творчество востребовано. Русские люди очень любят свою музыку. Когда в программе Чайковский или Рахманинов, концертные залы переполнены. Три года назад я впервые попала в Москву на 10-дневный мастер-курс финского профессора Йорма Пануля, прекрасного педагога из Академии Сибелиуса. Мне посчастливилось дирижировать Московским симфоническим оркестром, а в свободное время я бегала по концертам. Какая там была публика! Люди слушали Рахманинова, полностью углубившись в музыку, иногда даже опустив голову и поддерживая ее ладонями. Каждый слушал свою музыку. Да, в России нет среднего класса, а люди интеллигентные довольно бедны, но они все равно не пропускают такие концерты. Это у них в крови. Есть оперный театр для детей, в котором ставятся довольно сложные вещи - та же "Снегурочка" Римского-Корсакова. Я глубоко уважаю тех родителей, которые приводят своих детей в этот театр, в филармонию.

- Директор таллиннского Французского лицея Лаури Леэзи приводит в филармонию весь свой коллектив - учителей, учеников, буфетчиц, уборщиц. Всех.

- Я знаю об этой прекрасной традиции именно так, а не иначе, отмечать день рождения лицея.

- А как вы провели лето? Какие накопили впечатления?

- Десять дней была в Греции - это чистый отдых. Но была и работа. Для финской фирмы "Warner classics" мы почти полностью записали - впервые в моей жизни! - диск, в который осталось дописать "Лебединый полет" Вельо Тормиса.

- Что для вас важнее: такой вот диск, который дает возможность выхода на мировой музыкальный рынок, или концерт, когда вы встречаетесь лицом к лицу со своими слушателями? Впрочем, дирижер стоит к публике спиной...

- А публику и спиной чувствуешь. Причем очень хорошо. Это ощущение публики начинается с того самого момента, как только зазвучит музыка. Я безумно люблю свою публику и хорошо отличаю ее от случайной.

- Кого вы называете случайной публикой? И кого - своей?

- Случайные слушатели - это те, которые пришли по подсказке знакомых, друзей. Нередко они безразличны к музыке, и для них самый лучший момент концерта - наступление перерыва. А своей публикой я называю тех слушателей, которые регулярно и осознанно посещают концерты Эстонско-финского оркестра.

- Думаю, что среди них немало и русскоязычных слушателей. У вас среди них есть друзья, знакомые?

- Конечно. Особенно много таких контактов возникло, когда я целый год пела в хоре духовной музыки под управлением Валерия Петрова. Кстати, именно в это время я осознала, что в Эстонии можно жить, почти не слыша эстонскую речь. Ведь есть такие места, где живут в основном неэстонцы, такие кафе или рестораны, где встречаются в основном неэстонцы. В тот год я много общалась на русском языке, благодаря хору мне открылась дверь в православную культуру, религию. Я поняла, что существует значительная прослойка людей, которые, увы, не смотрят эстонских телепрограмм, кроме "Субботеи", не слушают эстонских радиопередач. Быть может, они не знают и о моих концертах. И не их вина в том, что две общины до сих пор держались порознь. Сейчас, конечно, отношения этих общин потеплели. Эстонцы, к счастью, обрели самостоятельность, а неэстонцы... Это такие же граждане, такие же жители Эстонии, только говорящие на русском языке.

- Когда вы ожидаете своих музыкантов для проведения репетиций?

- Седьмого октября - первая репетиция. Утром этого дня приезжают концертмейстер Санкт-Петербургской филармонии Лев Клычко и альтист Андрей Догадин. Оба - мои друзья. Десятого октября - концерт оркестра в Тарту, одиннадцатого октября - в Таллинне.

- Боязно?

- Конечно. Эти мои петербургские друзья еще и взыскательные музыканты. Фактически все эстонские педагоги-дирижеры и скрипачи учились в Москве или Петербурге. Ведь русская музыкальная школа - одна из лучших в мире, а скрипичная - лучшая. Сейчас, правда, поездки в Россию стали более затруднительными, не все имеют такую возможность, но было бы очень хорошо эстонским скрипачам бывать в России на мастер-курсах, чтобы набираться мастерства, совершенствовать его.

- Почему вы начинаете сезон в Тарту, а не в Таллинне? Ведь публика в этих городах сходная, хотя логично предположить, что в университетском городе на концертах симфонической музыки больше молодежи.

- Это по логике. Но на самом деле это не так. Молодежи в тартуском зале обычно мало, и дело не в том, что она не в состоянии купить билет. В кино-то она ходит! На концертах бывают люди постарше.

- О первом концерте сезона вы уже рассказали. Что будет на втором, на третьем?

- Второй концерт состоится в феврале и откроется 5-й симфонией Бетховена, которая очень нравится как мне, так и моей сестре. Мы с Кадри - близнецы, обе получили одинаковое музыкальное образование, но на этом сходство и заканчивается. Кадри - менеджер нашего оркестра, и потому все организационные и финансовые проблемы решает она. Если ей не нравится репертуар, она умывает руки. А я без нее как без рук. Так что Кадри - очень важный в оркестре человек. С ее одобрения в феврале мы будем исполнять также скрипичный концерт Мендельсона, где солировать будет 11-летний музыкант из России Сережа Догадин, сын нашего альтиста. По-моему, это вундеркинд, уже сложившийся музыкант. Сережа играл уже в больших залах, и не только в России, но и в Голландии, например. Это остроумный маленький человек, музыкант с великолепной техникой. Конечно, он сын своих родителей, которые требовательно наблюдали за его музыкальным развитием. Но он работает не из-под палки. Сережа очень любит музыку и знает, что делает. Когда он приедет к нам, ему уже будет двенадцать.

Весной на закрытии сезона мы сыграем 5-ю симфонию Дворжака "Из Нового Света" и тот самый "Лебединый полет" Вельо Тормиса.

- Вы будете выступать, как обычно, в черном брючном костюме?

- Об этом сейчас помолчу. Тайна. Хотя для меня это не столь важно. Имидж концерта - забота моей сестры. И она волнуется. И мама волнуется. А я в этом отношении чем-то напоминаю мужчин, мне такие детали безразличны.

- Конечно, мужчина точно знает, что в правом кармане пиджака лежит свежий носовой платок. А как он туда попал, его не касается. Как вы считаете, у дирижеров должна быть своя ниша, определенная специализация? На этот счет существуют разные мнения.

- Мы много говорили как раз на эту тему с Юрием Темиркановым в августе, в Финляндии, куда он приезжал на гастроли с Симфоническим оркестром Санкт-Петербургской филармонии. По мнению Темирканова, дирижер не должен иметь свою нишу. А ведь у него самого она есть, и я ему об этом напомнила. Его "фирменным блюдом" являются 5-я симфония Чайковского, 2-я симфония Рахманинова, "Шехерезада" Римского-Корсакова...

- А у вас уже есть "фирменное блюдо"?

- Дальше видно будет, а пока... Пока - это русская музыка.

Беседу вела
Татьяна ОПЕКИНА.