Театр - это взаимообмен энергией

Author

- Этому спектаклю уже четыре года. Почему Тургенев? Был у меня в жизни такой период, когда я заново открывал для себя этого писателя. Мастерская Петра Фоменко к тому времени уже существовала как театр, и хотелось что-то сделать, поставить, чтобы соединить весь курс. Я долго искал материал и остановился на "Месяце в деревне". А параллельно делал и другие пьесы Тургенева в Театре на Малой Бронной. Что замечательно - мы репетировали "Месяц в деревне" действительно в деревне. Поехали в имение Станиславского, в Любимовку, и там с 10 утра до 10 вечера этим всем и занимались. Хотелось, чтобы ребята вышли немножко на другой уровень. Потому что студенческие наши спектакли - они замечательные, хорошие, но это все равно была только попытка почувствовать профессию. А здесь, мне казалось, ребята сумели постичь кружева тургеневского диалога, перспективу, развитие, столкнуться с огромными монологами.

Этот спектакль идет у нас без купюр, хотя обычно в России "Месяц в деревне" никогда не идет в целом виде. А мне хотелось поставить именно нечто "романное", потому что у Тургенева не драматургическое мышление, а именно "романное". И стиль спектакля возникал как чтение, медленное, постепенное, подробное. Время сейчас такое клиповое, резкое, быстрое. А мне хотелось сломать этот ритм, чтобы зрители могли понаблюдать за взаимоотношениями людей, за страстями и чувствами. Ведь "Месяц в деревне" - это история страсти. Она бывает возвышающая, а бывает и губительная, и мучительная, и разрушительная. А для ребят эта работа была важна еще тем, что в этой работе они становились мастерами, на мой взгляд. Между ролью и артистом всегда есть зазор. И роль - это сочинение двоих, потому что артист - автор своей роли. Это, к сожалению, сейчас из современного театра уходит. Часто артисты становятся марионетками, пластилином в руках режиссера-постановщика. Он - один, значит - гений, и все должны ему подчиняться, ничего не понимая. Лично для меня такой театр неинтересен.

Интересно, когда на сцене есть человек, есть его чувства, когда есть непредсказуемость поведения человека, когда есть импровизация. Тогда возникает театр А все остальное - это некое исполнительское искусство: из правой кулисы в левую перейти, повернуться на этих словах, здесь сделать такую интонацию, здесь такую физиономию. Я стараюсь, чтобы актеры сами творили свои роли. Самое глубокое заблуждение, кстати, это что роль подходит артисту, если личные качества артиста совпадают с качествами персонажа. Легче играть, когда воплощаешь не себя. Тогда ты точнее можешь это сделать. А когда себя, то ты теряешься.

Вообще театр - это живое: сегодня спектакль такой, завтра он будет немного другой. Главное - чтобы внутри сложился. Хотя в Вильянди, например, я больше всего боялся, что люди могут убежать в антрактах, потому что спектакль длинный, непривычно длинный. Да и структура спектакля сложная. Впрочем, для русского театра это довольно распространенное явление, когда трагическое сочетается с комическим. А здесь я обратил внимание, что зритель очень легко откликается на комическое, но едва появляется что-то серьезное, как все погружаются в него, забыв, что в серьезном тоже может быть смешное. Здесь у зрителей восприятие очень такое... интеллектуальное. А вообще - любой спектакль играется для зрителя, для людей. Взаимообмен энергией - это и есть театр.