Эрмитаж в стиле поп-арт

Директор Эрмитажа рассказывает о беспрецедентном музейном проекте

Записал
Станислав ЗЕЛЬВЕНСКИЙ.
("Эксперт").

- Суть идеи в следующем. Есть два музея в мире, осуществляющие экспансию: Гуггенхайм, который создает в Европе свои филиалы, и Эрмитаж, который начал делать выставочные центры в Европе, хотя и совсем в другом стиле. Мы открываемся в Лондоне, в Амстердаме, и так далее. В свое время, когда мы объявляли об амстердамской инициативе, я говорил: это наш европейский ответ Гуггенхайму. С Томом Кренсом (директор Фонда Гуггенхайма. - "Эксперт") мы к тому времени уже довольно много встречались. У Кренса стремительная манера передвигаться, у меня не такая стремительная - я на мотоциклах не езжу, - но где-то мы пересеклись. По-моему, наш самый серьезный разговор произошел очень рано утром, часов в пять, в каком-то берлинском отеле, когда мы оба собирались в аэропорт, - о том, что два музея могли бы найти какие-то не совсем стандартные формы сотрудничества, поскольку наши коллекции абсолютно дополняют друг друга. Ну, не абсолютно, но почти. Мы заканчиваем там, где они начинают. И было бы здорово показывать это вместе - современное и классическое искусство. В этом смысле Гуггенхайм - хороший партнер, хотя это соглашение сразу вызвало удивление у всех коллег из других музеев. Но с Метрополитеном, например, мы не могли бы такого сделать. Гуггенхайм стал интересоваться - и это правильно, это интересно - именно классическим искусством. Я посмотрел их выставку "Китайское классическое искусство", оказывается, это здорово, когда ты оттуда выходишь в залы, где висит классика ХХ века... Так что все это родилось из нескольких разговоров и поисков того, что мы можем делать вместе, - понятно, речь идет о чем-то большем, чем просто обмен выставками. И происходило много встреч, сперва эпизодических, потом более основательных. Я ездил в Нью-Йорк, Кренс - сюда, и теперь мы уже подписали рамочное соглашение. Сейчас работаем над следующим - по сотрудничеству в Интернете. Это будет, видимо, какой-то общий портал, мы будем использовать и наши, и их коллекции для производства культурной интернетовской продукции.

"Наш Гуггенхайм"

- Да, в главном штабе будет то, что родилось из всех этих разговоров и слилось с проектом "Большого Эрмитажа". Продолжением галереи Щукина - Морозова станет галерея современного искусства - ХХ века. Я все время автоматически произношу "современное искусство", а на самом деле это уже не современное, и мы уже имеем право ХХ век архивировать. Мы сейчас обсуждаем, как это может выглядеть.

Интересно, что для нас это еще и решение финансовой проблемы, поскольку у нас нет денег на реконструкцию главного штаба. У нас есть свои деньги, которые мы зарабатываем, есть деньги спонсоров, на которые уже кое-что сделано в главном штабе, но теперь есть возможность профинансировать и залы ХХ века. Мы будем совместно с Гуггенхаймом зарабатывать, и это принципиально новый момент: мы начинаем не с прошения. До этого долго просили деньги, искали инвесторов. Инвесторы есть, но никто не идет, пока ты нищий. Благодаря нашей концепции, Интернету, разным выставочным проектам мы будем уже не совсем нищие. Я думаю, мы сможем собрать деньги на галерею ХХ века, потому что есть спонсоры, которых это привлекает.

- И она будет составной частью Эрмитажа?

- Да, это будет именно нормальный отдел Эрмитажа. У нас есть общий отдел западноевропейской живописи, с подразделами, секторами, и, видимо, новая коллекция станет в этом отделе сектором ХХ века. Она будет называться "Галерея Эрмитаж - Гуггенхайм", там будут их вещи, у нас тоже кое-что есть. Конечно, мы будем вместе работать над концепцией, тем более, что все время будет что-то меняться. Там будет, очевидно, обновляющийся зал Раушенберга, в октябре мы откроем выставку Эндрю Уорхола. И это предмет для размышлений - а как мы будем показывать поп-арт в этой галерее... Хочу подчеркнуть, что это будет внутренняя эрмитажная вещь, а не какой-то независимый Гуггенхайм в Петербурге или в России.

- А менеджмент будет российским или совместным?

- Чисто организационно - наш. А менеджмент в смысле кураторства будет совместным. Но очень важно, чтобы оставался не только эрмитажный контроль, но и активное участие нашего музея. Все должно строиться в эрмитажных традициях. Чтобы это не противоречило или, во всяком случае, перекликалось с тем, что у нас здесь есть. То есть речь здесь идет не о Гуггенхайме внутри Эрмитажа. Это не Бильбао, это не Берлин, это абсолютно иная форма.

- Дискуссии неизбежны?

- То, что называется "sharing collections", по-русски звучит неадекватно: "совместное использование коллекций". Сразу начинается: ах, ужас, они сейчас отдадут наше национальное достояние! Это один из главных наших пиаровских вопросов - как объяснить, что мы не продаем национальное достояние. Суть в том, что мы встречаем искусство ХХ века с открытым забралом здесь, на нашем поле.

Разумеется, столь серьезные вещи не могли бы начинаться или, по крайней мере, развиваться без участия Mинистерства культуры. Рамочное соглашение с Гуггенхаймом подписано совместно с министерством, хотя Положение об Эрмитаже и позволяет нам это делать самим. И вообще, концепция использования западных коллекций для того, чтобы наши музеи стали богаче, поддержана на официальном уровне. Я думаю, что это абсолютно соответствует нормальной - и, кстати, традиционной - позиции министерства. Это, во-первых, работа на благо нашей культуры, а во-вторых - еще и вариант поиска финансирования, потому что, по существу, никаких надежд на государственное финансирование при реконструкции Эрмитажа нет. Государство только что в очередной раз отказалось расплачиваться по долгам по строительству фондохранилища Эрмитажа.

Есть еще громадные работы внутри Эрмитажа - и новый вход, и собственно внутренняя реконструкция. Мы вынуждены сами строить схему финансирования, в которой обязательно нужно найти какое-то ядро, а потом пойдут инвесторы, они все наготове. Там уже даже можно будет брать кредиты - разумеется, не под залог музея.

- Вы упомянули возможные протесты. Вы к ним готовы?

- Может быть, протесты - слишком резкое слово, но будет очень много дискуссий, и это правильно. Если можно так сказать, репутация Эрмитажа стоит на том, что это Эрмитаж. И ему, с одной стороны, очень многое нельзя делать именно потому, что это Эрмитаж: например, сдавать свои помещения для чьих-то банкетов или давать, даже за очень большие деньги, вещи банкам, чтобы они там висели в коридорах. С другой стороны, кое-что нам разрешено, у нас есть некоторый запас свободы воли. Разумеется, все будет десять раз обсуждаться, но решать окончательно придется нам. Всякое вмешательство даже во внутреннюю архитектурную схему здания Главного штаба, несомненно, будет вызывать протесты. И вообще, сейчас, как ни удивительно, выходят даже книжки (прямо как в приснопамятные времена), что все это западное искусство есть подрыв наших моральных устоев...

Кому-то может не понравиться выставка Уорхола. Мы, если получится, привезем на эту выставку расписанную им машину и поставим. Но я думаю, что есть определенная планка, до которой Эрмитажу позволено делать спорные вещи, чтобы все-таки оставаться музеем современным в большом смысле слова. Я всегда напоминаю, что наша основательница, Екатерина, собирала современное искусство. Единственное, что я обещаю, - каждые полшага, даже идеи, связанные с архитектурой Дворцовой площади, будут многократно обсуждены. Хотя голосованием решение приниматься не будет.

- Михаил Борисович, а не повлияли на решительность намерений западной стороны последние скандалы, связанные с Эрмитажем, в том числе инспирированный Счетной палатой?

- С самой Счетной палатой у нас скандала нынче нет. Есть их замечания, одни из них мы принимаем, другие - нет, но мы разбираемся в нормальном рабочем порядке. Существует некий шум, который был поднят вокруг выводов Счетной палаты, и он столь же неадекватен, как последняя история с "чеченскими" картинами. Этот выброс недостоверной информации, конечно, помешал всей нашей деятельности - именно по сбору денег. Понадобились дополнительные усилия, но, слава Богу, мы работаем с людьми очень открыто, в том числе и с западными донорами, которые отлично знают, какие деньги существуют в Эрмитаже и как они тратятся. Наша активная работа с Гуггенхаймом - в какой-то мере ответ. Партнеры продолжают доверять Эрмитажу.