Обратные связи

В самом конце номера мы даем, помимо содержания, как всегда, по-эстонски и по-английски (изредка и по-русски) сжатую фабулу всей книжки журнала. Формулируем идею выпуска. На сей раз она такова. Только «свободные люди на рабьей земле» являются «избранниками светлых сил». Сколь ни трагична их судьба. Как судьба Марины Цветаевой. В этом году — 60-летие ее гибели.

А в 1961-м, когда это имя еще подлежало негласному забвению, молоденькая ленинградская аспирантка-филолог Наталия Телетова (ныне ученый, доктор) приехала в Елабугу преподавать. Стала искать и нашла последнее пристанище поэта. Свое частное «расследование» дополняла фотоснимками, сохранившимися в ее архиве и теперь уже уникальными, такими, как лист из домовой книги, заполненный рукою Мура, сына Цветаевой, 21 августа 1941 года. Через 10 дней имя новой жилички перечеркнут...

Это имя до сих пор пытаются перечеркнуть, зачернить, а оно проступает все светлей и насущней. Говорят, время поэзии ушло, цветаевской — и подавно, нынче «на дворе» другие кумиры. Примеров тому — бесчисленное множество, они почти убеждают. Но, к счастью, есть исключения, делающие погоду. Писатель Виктор Ерофеев привел в свою передачу на ТВ молодую уличную певичку. Странный феномен: снова ходят по вагонам российских поездов, загородных электричек бродячие певцы, как в послевоенные годы. Только по возрасту — их внуки и правнуки. Заработок у них такой. У Алисы — тоже. Поет свои и чужие песни, звезда «тусовок». А кого читает и любит она, спросил писатель. Оскара Уайльда, сказала, Даниила Хармса, Марину Цветаеву.

Вот и у Яана Каплинского, к трезвому голосу которого не случайно сегодня прислушиваются, в эссе «Об искусстве поэзии» звучит тот же больной вопрос: а нужно ли это — стихи и песни? Может, «это нечто избыточное», без чего «вполне обойдешься, как можно обойтись без сервизов, без памятников, без банкетов, галстуков и коньяка»? Казалось бы, действительно, в иные времена народ не знает «самого себя, своих песен, своей поэзии, предоставляя поэту нести в одиночку болезненный смысл и память»... Однако рожденная «от скуки или отчаяния», «поэзия — это обратная связь с миром, то, что тебя опять приближает к нему, если ты от него отдалился». И — «как ужасающе пуст и нереален мир без песни». Поэтому в первом номере года — снова много стихов. И классика — Марие Ундер, Владимир Набоков и наш день — Нил Нерлин. Как стихи звучит и проза Майму Берг (перевод Светлана Семененко).

Очень часто вспоминается мне последний разговор-интервью с Юрием Михайловичем Лотманом. «Если нет хлеба, может быть, не нужны и стихи? Но если не будет стихов, то, может быть, не будет и хлеба»? Потом добавил: не следует воспринимать его слова прямолинейно.

Эпиграф номера — строки из книги Иова: «Земля, на которой вырастает хлеб, внутри изрыта как бы огнем». Не в этом ли высокая поэзия самой реальной суровой прозы?..

Вообще, что такое литература, искусство, творчество? Вносят ли эти «общие понятия» какой-либо «смысл» в чью-то судьбу, помимо самого творца? Наверное, как раз об этом — повесть из пярнуского архива Бориса Крячко «Концерт для скрипки». Гимн дару бессмертному и реквием — загубленному. Вещь трагикомическая, писанная языком блистательным, той узнаваемо исконной русской речью, воспроизвести которую умеет только мастер.

Из рук в руки переходит трофейная скрипка Страдивари. Спасает ее и ею спасается сам, мечтает о столичном театре, о большой сцене «младший сержант» Ванюшка Сиротин, да так и остается в своем нищем послевоенном селе безголосо «зашибать» по свадьбам, вместо струн приделав скрипке телефонные провода... А потом за это «стагьё» чуть не заложил самого себя, все набавляя цену (он-то знает ее!), бедный Маэстро музыкального кружка, да тут ему «дали лагерей», вроде бы он «когда-то подделал год рождения, чтоб на фронт не идти»... А зовут этого капельмейстера — Наум Герцович. Рука так и тянется к томику Мандельштама: «Жил Александр Герцович, еврейский музыкант... Нам с музыкой-голубою не страшно умереть»... Вот нота «Концерта», повести очень характерной для удивительного писателя Бориса Крячко, еще три года назад жившего в Пярну бок о бок с нами. Теперь в память о нем в эстонских библиотеках и на полках книжных магазинов стоит его книга — «Избранная проза». Журнал «Новый мир» ежемесячно рекомендует для чтения две лучшие книги. В октябре прошлого года одной из них была признана «Избранная проза» Бориса Крячко. А в 11-м номере «Нового мира» появилась рецензия на эту прозу постоянного журнального критика Евгения Ермолина: «Свободные люди на рабьей земле». Мы перепечатали статью, чтобы познакомить русских читателей Эстонии с авторитетным мнением-оценкой. Она высокая. Например, о финале повести «Битые собаки» (покаяние и молитва) говорится, что такого «не бывало еще в нашей литературе XX века. Да уже и не будет».

Людмила ГЛУШКОВСКАЯ,
главный редактор
журнала «Вышгород».