2 августа, в день Ильи Пророка, имеющего по воле Господа власть над стихийными бедствиями, дождями и засухами, деревня Васк-Нарва, кинувшая несколько десятков домишек на берегу Чудского озера, отпраздновала свой 585-й день рождения.
Любопытно, что земли эти, где в тиши и зелени утопают рубленые избы старожилов и новомодные хоромы дачников, считаются в Эстонии исконно русскими. Разумеется, не по принадлежности к государству Российскому, а по месту жительства русичей, чьи предки поселились здесь в начале минувшего тысячелетия.
Летописи говорят,
что славная дата рождения поселения, от которой нащелкало 585 лет, не совсем верная. Надо, по мнению старожилов Васк-Нарвы, знакомых с историческими летописями, прибавить к этой дате еще минимум лет 300, потому что первое упоминание о Сыренце, как много веков назад называлась деревня, отмечено в 996 году, когда княгиня Ольга шла через городок Сыренк на Козлов берег. На излучине реки она тонула, но мужики спасли Ольгу. В честь ее спасения Екатерина Вторая построила храм, названный Ольгин крест. А неподалеку от него шведы возвели крепость, которую взорвали немцы во Вторую мировую. Взорвали для того, чтобы камнями вымостить дорогу для германских войск. От крепости осталась лишь одна стена да катакомбы, пленяющие туристов.
Развалины крепости, в честь которой деревня названа Васк-Нарвой. 2 х фото автора.
Старожил деревни Евгений Трелин в Таллиннском архиве нашел документы, где крепость названа Вест-Нарвой (Восточная Нарва). Затем за свою крышу, покрытую медью, она стала называться Васк-Нарвой (vask по-эстонски означает медь). Не миновал эти прекрасные места, по словам Трелина, и сам Петр Великий, когда плыл на яхте из стольного града Питера в Нарву. А бабушка Евгения, рожденная в 1855 году, когда-то рассказывала внуку, как строился новый каменный Божий храм, трехпрестольный, в честь Ильи Пророка, Иоанна Крестителя и Николы Чудотворца (обычно церкви были одно-, реже двухпрестольные). Она босоногой девчонкой бегала смотреть, как забивали в основание фундамента церкви огромные смулевые сваи (просмоленные). А старую деревянную церквушку отвезли и поставили на кладбище в Куремяэ.
Храм начал действовать в 1875 году. В день рождения деревни, совпавший с днем Ильи Пророка, торжественный молебен в Васк-Нарве отслужил сам владыка Корнилий.
Собак не держали
Евгений Трелин очень хорошо помнит жизнь в деревне до войны. Говорит, что славилось село своими сапожниками: «Три завода при мне работали. Кожи привозили из Нарвы и Тарту. Замачивали их в больших чанах. А из выделанных кож наши мужики сапоги делали, длинные и короткие». Длинные сапоги стоили 8-10 крон. Большие деньги по тем временам, когда буханку хлеба можно было купить за 25 сентов.
Только не были сапожники никогда богатыми, потому что работа с шитьем кропотливая, а ртов в семье не счесть. Трелин смеется: «Электричества не было — чем заниматься? Вот и делали детей. У моего отца семеро было, а у бабушки — четырнадцать».
Чтобы прокормить как-то малолеток, детей отдавали в подмастерья или в подпаски на все лето. Сам Евгений работал в лавке у мясника, зарабатывая за пару дней всего-то небольшой круг колбасы. Но и этот круг — радость, потому что денег на мясо у бедноты не было, разве только рыбу, самими выловленную, изредка на стол подавали. А в две деревенские мясные лавки, которые держали потомки немцев Прумбахи, заглядывали люди побогаче, например, аптекарь Алекс Бок. Только он да один из мясников имели по собаке. Простые сельчане их не заводили, потому что каждый кус хлеба, который хозяйки сами пекли, несмотря на наличие в деревне булочника Яковлева, был на учете (кренделями и белыми булками лакомились только по праздникам). Зато коров было не менее двухсот, практически в каждом дворе. И лошадушки, и козы водились...
И все равно, говорит Трелин, весело жили. Частенько в деревню приезжали Нарвский или Таллин-нский русские драмтеатры, выступавшие в большом красивом Народном доме. Ставили пьесы Горького, Чехова. Был в Васк-Нарве и свой инструментальный ансамбль, славившийся на всю округу. А какие голоса звучали в хорах — светском и духовном!
Жили в деревне свои доктор и акушерка. За порядком следили два полицейских, один из которых числился по криминальным делам. Воровства почти не было. Основной их работой, пожалуй, являлся разбор соседских тяжб да изредка — драк.
Помнит Евгений Трелин и добровольцев из пожарных дружин, коих набрали целых четыре по 30-35 человек. Пожары случались часто, так что без пожарных с их помпой, приводимой в действие вручную, никак было не обойтись.
Тот страшный июльский день
41-го года помнят все старожилы Васк-Нарвы. Земля дрожала от канонады немецких орудий, бомбивших село. Те дома, которые остались целыми во время бомбежки, немцы вскоре, войдя в село, сожгли дотла. Несчастные люди ушли в леса или подались к родным и знакомым в Таллинн или Тарту. Николай Рассадкин, приехавший в родные края на празднование юбилея Васк-Нарвы, отлично помнит, как ютилась его семья в землянке. Евгений Трелин в свои 19 лет, когда немцы утюжили деревню с воздуха и бомбили из орудий, еще две недели рыл окопы, потом его призвали в армию. Парень попал в разведгруппу, и его закинули к партизанам.
Дважды жизнь Евгения висела на волоске, когда немцы запеленговали его радиопередатчик. Один раз Трелина спас хуторянин-эстонец, зарывший радиста в навоз. Второй раз Евгений отсиделся в озерце, слыша сквозь толщу воды шлепанье немецких весел да автоматные очереди.
После войны жители Васк-Нарвы недосчитались более 130 молодых, здоровых земляков, положивших свои головы по обе стороны фронта. Не нам судить тех, говорит Трелин, кто воевал на стороне фашистов, потому что советская власть тоже здорово обидела нескольких васкнарвитян. В том числе и родного брата Евгения Трелина Германа, который по младости и неопытности, очарованный советской радиопропагандой, рванул через границу в Союз и попал... на девять с половиной лет в лагерь как политический. «Не он один такой был, — вспоминает Евгений, — и все прошли лагеря. Я сам чуть было не сбежал туда же, но матушка расплакалась да уговорила остаться».
Прошлого не вернуть
Спустя много лет Евгений вернулся в родную деревню к отчему дому, куда тянуло всю жизнь. Над ним все то же небо, а вокруг такие близкие и знакомые с детства леса, реки и Чудское озеро. Одно удручает Трелина: не растет Васк-Нарва, а умирает. Вместо двухсот дворов всего сто, да и те не все принадлежат потомственным сельчанам. Много понаехало чужих, купивших здесь дома под летние дачи.
Понимает Трелин, что прошлого не вернуть, да и ни к чему это. Но надо возродить былую красоту и величие Васк-Нарвы. И он надеется, что со временем это произойдет. Такого же мнения придерживается и старейшина Алаыйэской волости Наталья Варкки, считающая, что у деревни в силу ее местоположения в регионе очень хорошая перспектива для развития.
