Неудачей закончилась попытка четырех депутатов Нарвского городского собрания принять обращение к правительству Эстонии с просьбой разрешить ввести в нарвском местном самоуправлении русский язык в качестве второго официального языка делопроизводства. Нарвские депутаты решили — от греха подальше! — не связываться с языковой политикой страны и отправили предложение представителей ОНПЭ «под сукно», т.е. на рассмотрение рабочей группы по взаимодействию с членами Рийгикогу.
В последнее время языковыми новациями в парламенте занимаются в основном представители Центристской партии, в частности, нарвитянин Михаил Стальнухин. Держат центристы власть и в Нарвской мэрии и городском собрании. Их позиция, судя по всему, и оказалась определяющей.
Инициатива ОНПЭ законным образом внедрить второй язык официального делопроизводства в городах Северо-Востока обросла столькими мифами и легендами, что рутинная процедура ходатайства перед правительством Эстонии о праве писать городским чиновникам внутриведомственные бумажки и на русском языке стала восприниматься чуть ли не как революция, способная поколебать основы конституционного строя. Это с одной стороны. А с другой — «второй язык официального делопроизводства» стал символом возрождения попранного национального достоинства. Профессиональные политические сторонники и оппоненты нарвской инициативы заговорили о популизме, борьбе за голоса избирателей на грядущих местных и парламентских выборах. Толчея вокруг политических символов «государственный язык» и «второй язык официального делопроизводства» заслонила существо вопроса.
Языковая политика в Эстонии — самая болезненная тема. Говорящие на русском языке жители страны чувствуют ущемление и своих прав, и своих возможностей как на работе, так и в общественной жизни. Для эстонцев же родной язык — главная национальная ценность и средство, чтобы отличать своих от чужих, местных от пришельцев. Статус государственного языка порой имеет не столько практическое, сколько идеологическое значение. Государственный язык это — власть. Власть над сознанием, идеологией и культурой.
Эстонские журналисты отнеслись к нарвской инициативе спокойно. Есть-де и более серьезные темы. Лбами столкнулись политики русского происхождения. ОНПЭ, предлагая депутатам Нарвского городского собрания обратиться к правительству по поводу второго языка официального делопроизводства, прекрасно отдавала себе отчет, что ни о каком двуязычии в отдельно взятом городе Эстонии и речи не идет. Проект, предложенный депутатам городского собрания, касался узкого бюрократического сегмента городской жизни Нарвы. Второй язык официального делопроизводства — не более чем право по мере нобходимости дублировать по-русски внутренний бумажный оборот в стенах Нарвской мэрии и городского собрания. Не имеет это никакого отношения ни к обращениям граждан, ни к внутреннему делопроизводству коммерческих предприятий, ни к переписке местных властей с государственными учреждениями. Все это прописано в других законах. И даже право местных депутатов выступать на сессиях горсобрания по-русски определяется регламентом, принимаемым самими депутатами.
Маленькая фракция ОНПЭ хотела лишь легализовать на основе Конституции и Закона о языке практику, и так имеющую место. Одно дело,что выступать по-русски нарвским депутатам пока не запрещают — смотрят сквозь пальцы, и другое дело, когда они будут иметь на это законное право.
Попытка придать русскому языку, хотя бы в казенных стенах нарвских городских учреждений, какой-то законный статус — своего рода переворот в политической жизни. До последнего времени все разговоры о языковых правах национальных меньшинств в Эстонии ограничивались лишь политическими лозунгами. Практических действий не предпринимал никто. Политическая риторика в Эстонии штука доходная и абсолютно безопасная. Кричать можно — действовать нельзя.
Второй язык официального делопроизводства на местном уровне разрешен и Конституцией, и Законом о языке. Даже то, что окончательное решение принимает правительство, не является абсолютным злом. Во-первых, правительство не может восстать против Конституции и законов и просто отказать нарвитянам, например. Прежние отказы Силламяэскому городскому собранию по аналогичным поводам были продиктованы чисто формальными соображениями: нужно уметь правильно составлять бумаги и ходатайства.
Во-вторых, в сегодняшних условиях право на второй «бюрократический язык» может и должно стать предметом торга с властями на Тоомпеа. И не надо этого стесняться, если речь идет об интересах жителей целого города или региона.
Однако и в этом случае интересы партий и их представителей в Рийгикогу, самоуправлениях пришли в противоречие с интересами их избирателей. Михаил Стальнухин, Владимир Вельман и Эдгар Сависаар, подготовившие в Рийгикогу поправки к Закону о языке, прекрасно понимают, что дать нарвитянам, силламяэсцам и т.д. право вести дела и на русском языке можно в рамках действующего законодательства без всяких поправок. Но тогда Центристская партия оказывается в этом деле ни при чем и торговаться с правительством будет не она, и новые избиратели достанутся тоже не ей. Это не цинизм. Это — рутинная политическая борьба, ставки в которой выше, чем издание нарвским мэром постановлений на русском языке.
Центристы перехватили инициативу ОНПЭ, направив, как водится, весь пар в свисток. Если Рийгикогу языковую инициативу Вельмана-Стальнухина-Сависаара даже и примет в производство, то через несколько месяцев успешно провалит при голосовании. Время будет идти, из Нарвы в правительство за разрешением на введение второго языка делопроизводства депутаты обращаться не будут, избиратели подзабудут, о чем был сыр-бор, а русские центристы, изначально и не стремившиеся добиться результата, останутся в людской памяти как защитники народа, усердно воюющие с «антинародным правящим режимом».
