5 декабря в Берлине начала свою работу конференция стран-участниц группы содействия Афганистану — «группы поддержки Афганистана», то есть, по сути, будущих доноров афганской экономики. Вопрос денег, без сомнения, гораздо важнее, даже чем состав будущего правительства этой страны, который обсуждался накануне на встрече в Бонне.
Вообще, если еще недавно война в Афганистане и международная борьба с терроризмом были практически одной проблемой, то сейчас все яснее, что их две. Одна — это борьба группы государств во главе с США со всемирным вызовом терроризма, она же — борьба с экстремистским интернационалом исламских «ультра», она же — «война цивилизаций», как кому удобнее считать. И вторая проблема — это будущее Афганистана, государства, которое сейчас получило шанс из этой войны выйти.
Сколько нужно денег для того, чтобы Афганистан больше никогда не стал бы угрозой для всего мира? На этот вопрос можно было бы ответить, если бы хоть кто-либо представлял, что в этой стране можно и нужно сделать. Убрать десятки тысяч мин, забытых в сухой афганской земле? Начать с программы ирригации, чтобы земледелие кормило 21-миллионное население? Инициировать жилищную программу? Воссоздать систему образования, уничтоженную талибами? Да, нужно все это и еще очень многое.
Речь идет об уникальном предприятии в уникальном государстве. Афганистан — страна с дофеодальным, то есть племенным, обществом и, возможно, самой неразвитой в мире экономикой. Не так уж много стран находится рядом с ним на последних местах в мире. Согласно спискам ООН и иных организаций, валовой национальный продукт — 150 долларов на душу населения в год, продолжительность жизни — 45 лет, грамотность (начальная, и по афганским стандартам) — 32 %, на один телефонный аппарат — в среднем 390 человек... Это страна, которая вдвое беднее Кении или Бангладеш, в десять раз беднее Египта и так далее. И нет ничего удивительного, что именно Афганистан оказался страной, по сути оккупированной террористическим интернационалом. И если там все останется по-прежнему, то нет гарантии, что история не пойдет по замкнутому кругу.
Можно вспомнить, что всю вторую половину двадцатого столетия идут разговоры о международных программах помощи или сверхбедным странам, или странам, разрушенным войной. Это и Югославия, и находящаяся по сути под американским протекторатом Босния, и Камбоджа после Пол Пота. В конце концов, послевоенные Германия или Япония. Но Афганистан — совсем иной случай: здесь требуется скачок через несколько столетий, не из феодализма даже, а из дофеодальной эпохи, то есть почти марксистский по идеализму опыт социальной и экономической инженерии целой нации. Из аналогов подобного исторического опыта можно привести разве что Монголию...
Нечего и говорить о значении афганского прецедента, скажем, для будущего Чечни или некоторых государств Африки, находящихся на той же стадии экономического развития, что и Афганистан. Правда, ни одно из африканских государств не было причастно к удару в самое сердце Америки. Так что именно у Афганистана есть хороший шанс стать первым приемным ребенком международного сообщества.
По имеющейся информации, Москва пока внимательно присматривается к процессу обсуждения программ развития для Афганистана, и не более. В частности, потому, что нет денег. Российские политические круги вполне довольны тем, что поддержанный ими Северный альянс создал нечто вроде санитарного кордона между границами СНГ и нестабильным, незамиренным пока пуштунским югом Афганистана. Нет сомнения, что программы развития этой страны в целом нужны Москве для безопасности южных границ СНГ. Напомним, однако, что Россия (как и два крупнейших региональных государства — Индия и Иран, а также Узбекистан, Таджикистан и т.д.) имеет налаженные прямые каналы общения именно с Северным альянсом. И при любой расстановке сил в общеафганском правительстве всем региональным игрокам, перечисленным выше, удобнее вести любые разговоры об экономических проектах именно с «северянами», а не с лидерами пуштунов, которых некоторые, в частности, могут подозревать в излишне тесных связях с Пакистаном, недругом Индии, и так далее. Это еще не раскол в антитеррористической коалиции, но трения в ней ощущаются.
Напомним, что именно Москва помогла Вашингтону вступить в контакт с «северянами» накануне операции в Афганистане — что и обеспечило успех всей кампании. Однако в Москве подмечают, что ее союзник в борьбе с терроризмом Вашингтон, возможно, слишком активно играет против Северного альянса. Так, в недавней телефонной беседе с Игорем Ивановым госсекретарь США Колин Пауэлл просил не вводить в Кабул российские войска и не признавать президента Раббани как главу государства. Ранее российская дипломатия еле уговорила Вашингтон отказаться от мысли ввести в правительство «умеренных» талибов.
Но так или иначе, от работоспособности будущего общеафганского правительства зависит и экономическое будущее страны. Так что конференцию в Берлине ждут, в общем, те же трудности, что были и на встрече в Бонне.
