Одиннадцать «домушников» сели на скамью Таллиннского городского суда. Правда, каждого из них ловили в разное время, да и в разных районах столицы. Однако и сейчас два злоумышленника, которых хозяева вскрытых квартир опознали по фотографиям в картотеке оперативников, на свободе.
Похожие истории
Это сразу бросается в глаза — сиротское прошлое обвиняемых. И в анкетах кое-что по этому поводу сказано, и в их апелляционных жалобах сильный упор делается на то, что все они «недополучили в детстве». Родители, разумеется, некоторых молодых и немолодых подсудимых живы и здоровы, просто давным-давно отказались от своих детей, разбросав их по интернатам.
Александра Гришковича, которому сейчас за тридцать пять, несколько раз в свое время переводили из одной школы в другую, надеясь, что он распрощается хоть с какой-то из двух своих страстей — красть и убегать.
Но Саша Гришкович удачно сочетал и воровство, и побеги. Крал у тех, с кем жил, или у преподавателей. Никогда ничего не носил сам, только продавал, стараясь сделать это побыстрее, чтобы на руках остались не тяжелые улики, а хотя бы мятая крона.
Когда Александру исполнилось четырнадцать лет, его перестали жалеть учителя и завуч. Парня взяли да отправили в начальную школу.
Практически такие же истории у Андрея Ликина, Вероники Десятниковой (единственной женщины в этой воровской шайке).
Поскольку многие из перечисленных лиц отбывали наказание в тюрьмах, то именно «по месту жительства» и познакомились.
Первую группу сколотил некто Афанасий Моренов. Характер абсолютно всех его подопечных был заведомо слабее, чем у него, даже у тех, кто был старше Моренова.
Следователю они потом говорили, что Афанасий запугивал тем, что их процент от краденых трофеев сильно уменьшится в случае малейшего неподчинения. В качестве своего «квадрата» они выбрали несколько улиц в Таллинне.
Все замки наши
Подбирали ключи и открывали. У каждого изъяли по две-три связки всевозможных ключей и отмычек.
Один из группы входил в подъезд первым и прозванивал «свои» квартиры. Потом долго прислушивался у тех дверей, которые не открывались. Он пытался понять, есть кто-то дома, кто просто не желает подходить к двери, включено ли радио. Афанасий Моренков говорил: «Все замки наши, только убедитесь, что в хате никого нет, а значит, нам не придется бить хозяев, и нас не будут ловить менты».
Простые инструкции, при условии их четкого выполнения, давали нужные результаты. При очень долгом молчании в намеченной квартире преступники бесшумно открывали дверь и входили, не опасаясь, что хоть какой-то свидетель их увидит.
В квартире напротив они лейкопластырем заклеивали «глазки». Один из участников группы «пас» вход в подъезд и в случае необходимости раньше жильца быстро шел вверх по лестнице и делал это максимально шумно. Так он предупреждал подельников об опасности.
Вторая группа — ею руководил Андрей Ликин — действовала своим методом. Практически на все дела они выходили с маленькими портфельчиками и работали под газовиков или электриков. Если внезапно открывалась дверь нежеланного свидетеля, то «электрики» тут же «сгружали» ему легенду про срочный вызов и короткое замыкание. На них жалоб никогда не было, никому и в голову не приходило перепроверять добросовестных работников жилуправлений и квартирных товариществ.
Из одного подъезда — в другой
Продавец одного из таллиннских магазинов Ириада Верницкая, по заявлению ее адвоката, абсолютно случайно оказалась среди мужиков-воров. Между тем семь эпизодов, записанных в вину Ириаде Верницкой, доказывают скорее закономерность ее преступных связей.
Девять раз она забирала чужие вещи и в разных местах сбывала их по дешевке. Однажды продала магнитофон недалеко от дома, где произошла кража. Получилось так, что вынесли технику из первого подъезда, а купила ее жительница четвертого подъезда.
На вопрос, не спрашивала ли покупательница паспорт на технику, Ириада Верницкая рассмеялась: «Я продавала все за копейки, а за копейку у нас народ удавится. Ничего краденого в моем доме не осталось — все размели». Похоже, дама не очень-то переживала, что впереди ее ждет «зона».
Если у вас нет собаки...
Участники группы Александра Гришковича выбивали двери плечом, выбирая заранее визуально хрупкие проемы и конструкции. Однажды самого Гришковича настигло возмездие неожиданного характера. Его предсказать было просто невозможно. В одной из квартир с такой вот простенькой дверью на него набросилась собака, которая до самого момента прихода гостей сидела тихо-тихо и никак себя на обнаруживала.
Укусила же она Александра Гришковича за место предельно интимное, тем самым заставив его даже лечь в больницу и спасать себя стационарно.
Бойцы Гришковича без него растерялись слегка, но потом, обнаружив, что деньги закончились, снова пошли «шаркающей походкой» взламывать чужие двери. Однако им тоже не повезло: старенькие бабушки у подъезда запомнили незнакомцев. Приметы одного из них — грузчика автоколонны, который согласился в обеденный перерыв отвезти вещи по адресу, запомнили особенно. Он хромал, и бабушки обратили на это внимание, когда водитель ходил вокруг грузовика в ожидании клиентов.
Но в этот день все-таки соседок удивило другое: на руках одного их выходящих чужаков они увидели пушистого красивого котенка знакомого мальчика.
Бабульки-одуванчики стали спрашивать про кота, тогда парень отдал его, дескать, погладил и только. После чего машина быстро уехала. Вечером родители мальчика уже отнесли заявление в полицию, что их квартиру на улице Колде обворовали. Они, кстати, думали вначале, что кот ушел с горя в открытую дверь, но соседки-«оперативницы» быстро восстановили истинную картину преступления.
Не исключено, что на совести осужденных злоумышленников осталось еще несколько краж, что называется, «недоказанных».
Максимальный срок, который определил столичный суд подельникам, шесть с половиной лет лишения свободы в тюрьме закрытого типа. Только Ириаде Верницкой относительно повезло: двое маленьких детей спасли ее от решетки. Она получила наказание с отсрочкой.
Ее мама очень благодарила Бога (не судью!) за такое решение. Журналистам бабушка чуть было не лишившихся мамы близняшек обещала «закрыть» дочь в четырех стенах и никуда не отпускать.
Ириада же, отпущенная из зала суда, снисходительно улыбалась, намекая, что без пацанов ей нечего было и продавать. Сама-то она не воровала.
...В этой истории нет крови и явного зверства. Тем не менее любая полицейская сводка пестрит именно сообщениями о квартирных кражах. По-прежнему этот вид преступления держит печальное первенство. Потерпевшие, которые проходили по делу, считают, что именно о кражах надо говорить чаще. Как выяснилось, некоторые из них обворовывались не единожды.
