|
|
|
На Рыцарской улице
И дум, и упованья прах А.А.Бестужев-Марлинский. Улицы Пикк, Лай, Ратушная площадь, Вышгород... Там жили хозяева города, богатые купцы и феодалы, там копили богатства, распоряжались жизнью и смертью горожан. На улице Рюйтли (Рыцарская), несмотря на ее название, жили те, кто лил пушки и колокола, чеканил монеты, подковывал лошадей, создавал произведения искусства, лечил и наказывал людей. Да, наказывал — на Рюйтли жил городской палач.
Немного воображения — и этот дворик, где находился дом таллиннского палача, предстанет перед нами таким, каким был лет 500 назад: пугающим и загадочным, с нависшей над ним башней, с хозяином в красном плаще, который умел не только пытать, но и... лечить от полученных в ходе пыток ран. Возможно поэтому после войны в строениях этого двора работала судебно-медицинская экспертиза, а теперь «Tervisekasvatuse Keskus» (Оздоровительно-воспитательный центр). Раз уж мы заговорили о медицине, то стоит выйти из этого двора и поговорить об одной из старейших больниц Прибалтики. На первый взгляд трудно определить, для чего был построен на другой стороне ул. Рюйтли дом N 15. После полувекового перерыва и завершения реставрации здесь работает Шведская церковь святого Михаила. Однако если сориентировать дом по сторонам света, выяснится, что он построен по оси север — юг, а это противоречит канону христианского храма, по которому алтарь должен находиться на востоке. Это низкое одноэтажное здание было возведено в начале XVI века для богадельни, своеобразной средневековой больницы для бедных, так называемой «Новой богадельни». Новой, потому что уже в XIII веке в Таллинне существовала Яновская богадельня для прокаженных (Тарту маантеэ, 16), а в XIV столетии была богадельня при церкви Пюхавайму. Кто же лечил в то далекое время? Главные лекари были монахи, но только по внутренним болезням. «Церковь гнушается крови», — говорили эти средневековые «терапевты». Но тем не менее в это же время в Таллинне ампутировали конечности, удаляли зубы, лечили переломы. Только делали это не врачи, а цирюльники и банщики. Брадобреям разрешалось делать визиты на дом и производить серьезные операции. Сохранились сведения, что в 60-е годы XVII века таллиннские цирюльники с успехом удаляли внутренние опухоли. В то время в городе было 6 цирюльников. Банщиков было больше, но они имели право делать только мелкие операции: удалять мозоли, вправлять суставы, пускать кровь, ставить банки, и только у себя в бане. Одна из таких бань находилась во дворе современного дома N 38 по ул. Рюйтли. Вероятно, это одна из старейших бань на севере Европы, сведения о которой дошли до нас через столетия. Принадлежала она некому Боллеману и работала три дня в неделю. В 1740 году на месте древних бань Боллемана на собранные по трем лотереям деньги построили городской исправительный дом. XVIII век принес изменения в понятие и смысл наказаний. Если в средние века это всегда была месть общества или человека, то в новое время делались попытки исправления преступника изоляцией и трудовоспитанием. Впрочем, это не относилось к эстонским крестьянам. В 1805 году, после принятия царских указов о прибалтийских крестьянах, по Эстонии прокатилась волна протестов. Они были жестоко подавлены. Особо бурные выступления крестьян проходили в октябре этого года в имении Козе-Ууэмыйза. Пятьдесят одного участника этих волнений из Курисоо и Ания прогнали через строй и высекли розгами только за то, что они обратились в губернское управление с просьбой разъяснить смысл царского указа. Восемнадцать из них получили высшее наказание — по 40 розг, причем каждая розга состояла из трех ударов, всего по 120. Содержали крестьян в исправительном доме на улице Рюйтли, а экзекуцию проводили на Ратушной площади. Пороли порциями, и с марта по октябрь 1906 года улица Рюйтли стала дорогой, по которой вели крестьян к месту самой массовой за всю историю Ратушной площади экзекуции. В истории дома N 38 немало других событий, связанных с борьбой за справедливость, но время меняет, порой кардинально, взгляды на это понятие, меняет оценки. Преступления и наказания, болезни и врачи. К сожалению, ни одно общество, ни один народ, ни одна страна или город не в состоянии обойтись без преступников и больных, обойтись без тюрем и больниц. Это неизбежно. И все-таки основой любого общества, любого города всегда были Мастера. О них — в следующий раз.
Леонид СУРКОВ. |
|
Если от угла Харью пройти по этой улице несколько десятков метров до крутого поворота, то перед нами будет вход в небольшой дворик у подножия башни Кик-ин-де-Кек. Справа во дворе — развалины маленького двухэтажного дома. Это двор, где — возможно, на краю города — жил таллиннский палач. Зловещая фигура в красном плаще занимала особое место в жизни любого средневекового города. Палач мог пытать и казнить любого гражданина города, в том числе и феодала, если было на то решение магистрата, но сам палач не имел никаких гражданских прав. С ним не здоровались, его детей не принимали в школы. За нелегкое и позорное ремесло не так уж много платили, палач был просто исполнителем решений магистрата, который в своей судебной практике руководствовался так называемым «любекским правом». С 1248 года оно почти 600 лет было основным сводом законов, не всегда последовательным и логичным, но во многом скрупулезно мелочным и суровым, охватывало обширный круг преступлений и проступков, предполагало большой выбор наказаний. Тут и объявление «на птичьих правах» беглых преступников, которых каждый мог убить без суда и следствия; колесование за убийство с грабежом или церковное воровство; костер для еретиков и фальшивомонетчиков; почетное отсечение головы высокородным преступникам. За менее тяжкие, по мнению суда, нарушения закона отрубали руку, отрезали уши, клеймили, пороли, выставляли к позорному столбу, заставляли носить позорный камень. Существовала целая такса штрафов: убийство — 40 марок, лишение у потерпевшего руки, ноги, глаза — 20, за отрубленный большой палец — 5, за средний — 4, за остальные — 3 марки. Нанесение раны мечом оценивалось в одну марку, копьем — 3, а за удар кухонным ножом почему-то взимали целых шесть марок.