Мы про Фому, нам про Ерему

Отчего тогда у мамы Иры одни вопросы: что будет? что делать? где учиться детям, для которых родной язык русский, а эстонским они владеют слабо. Конечно, те из русских шестиклассников, кто сможет, перейдут в эстонские классы. А кто не сможет?

Когда весной прошлого года было принято решение закрыть русские классы третьей ступени основной школы, родители учеников запротестовали. Но им на общем собрании много чего пообещали, чтобы успокоить. Например: для ребят организуют курсы эстонского языка — час в неделю седьмым уроком (это когда ученик уже ничего не слышит, о чем говорит учитель!). Обещали, что дети смогут посещать уроки в эстонских классах, чтобы быть вместе со своими эстонскими ровесниками. Поселковая власть сулила: лето русские ученики смогут провести в эстонских семьях, чтобы подтянуть и усовершенствовать язык. Обещали и, как всегда, забыли.

Собеседница автора публикации сама в свое время окончила русскую среднюю школу в Кохила. Поступила в сельхозакадемию. Сама прошла тот нелегкий путь учебы, когда лекции слушаешь на эстонском, а конспекты пишешь по-русски. Нелегко ей и сейчас, хотя государственным языком она владеет.

Сегодня перед родителями русских ребят стоит вопрос: отправлять детей учиться в город в русские школы или переводить их в эстонские классы. Эстонские учителя уверяют маму Иру, что ее ребенок справится, но у матери свой взгляд на проблему. Она собственного ребенка лучше видит. Сын мамы Иры об учебе на эстонском языке даже слышать не желает. Как ни убеждай учитель, а если ученик не хочет, значит, и учиться не станет. Почему отказывается, неизвестно. Возможно, у него есть собственный негативный опыт, о котором говорить не хочется. У матери же одно желание: пусть ребята окончат хотя бы курс основной школы на родном языке. К тому времени станут постарше, сознательней и, может, пойдут учиться дальше в профессиональные училища. А отдавать тех из них, у кого в семье не знают эстонского, в эстонские классы, значит, оставлять по сути без поддержки и помощи. Тут родители им в учебе на неродном языке никакие не помощники. Взять хотя бы, к примеру, уроки литературы, где этим русским ребятам придется осиливать тома книг на плохо усвоенном языке.

Судя по всему, помня о прошлогодних пустых обещаниях, родители школьников уже не верят в возможность хоть как-то противостоять подобного рода реформам: только бы дотянуть ребят до девятого класса, а потом пусть едут куда-нибудь. Одно жаль: пропадут втуне способности тех, кто сейчас хорошо учится. Если так пренебрегать желаниями подростков, на какую их будущую толерантность можно надеяться? — задается вопросом озабоченная мама.

А какова реакция на проблему руководства самой Кохилаской гимназии? Оно в лице директора Райво Хейнару и завуча русских классов Куллы Андерсон выразило автору публикации свое недоумение и удивление тревогами матери. Читаем дальше: «Причина закрытия русских классов — низкий спрос на образование» (оборот-то какой, как из отчета торговой палатки!). Сейчас в эстонских классах учатся 60 русских ребят, а в русских — всего 13 (всего ничего! Значит, ничего не значит). Те шесть десятков никто не заставлял переходить в эстонские классы. Сами захотели. Интересно, а что делать, когда у тебя другого выбора нет? Вопрос-то ведь именно в этом, а не в малочисленности учеников, если иметь в виду настоящую интеграцию, а не вынужденную эстонизацию. Руководство школы само с удовольствием приняло бы вариант обучения русских детей в первых трех классах на родном языке. Было бы ребят 20. 13 никак не в счет. У эстонских учителей на это свой резон — наши маленькие эстонские школы тоже ведь закрывают. Но разве это добавляет чести нашему Министерству образования? Улучшает самочувствие и жизнь детей? Писано о малых эстонских школах тоже немало. И что? Министерство давит статистикой сокращения количества учащихся и скудости финансов.

Есть с эстонской стороны еще один прямо-таки сакраментальный аргумент по части русского образования. Он в публикации приведен: русские родители должны определиться с приоритетами (стиль и лексика!) и планами на будущее. Если хотят считать Эстонию родиной, то лучше, если их ребенок выучит эстонский язык как можно быстрей (так!) и познает эстонскую культуру. И далее назидательный пример сопряжения несопрягаемого: если, к примеру, эстонец захочет жить в Америке, он же не будет там требовать образования на эстонском языке (Бог ему в помощь, но мы-то не в США все живем).

Если же конкретно про эстонский язык в русских классах Кохилаской гимназии (его, мы помним, надо выучить как можно быстрей), то его четыре урока в неделю — три в рамках обычной программы, четвертый как дополнительный. Все уроки — седьмые по расписанию. Да, упущение, согласен директор, если хотят, их все можно перенести на субботу. В подготовительный класс школы ходят заниматься эстонским будущие русские первоклашки. Физкультура и уроки труда для всех мальчиков общие. Так что возможности для общения есть. И вообще, пожелание представителей школы: родителям русских ребят стоило бы почаще заглядывать в школу, больше ею интересоваться. Тогда, может, все было бы и не так остро и жалоб на то, что ребенку плохо в эстонской школе, не было бы. Да, русским детям трудно, но и эстонским не легче.

Пока в первом классе детям оценок не ставят, все вроде бы нормально. Во втором классе тоже ничего, но уже случаются громы и молнии, поскольку дети из русских семей требуют от учителей большего внимания. Учитель зачастую должен стоять весь урок рядом с русским учеником, чтобы переводить, о чем вообще идет речь. Эстонские ребята должны при этом терпеливо ждать. Зачем же принимать такие муки?

Директор считает, что в таких школах, как кохилаская, нужен дополнительный учитель, который занимался бы с русскими детьми года три-четыре. А картина далека от идеала, хоть и признана школа Фондом интеграции за образец, хоть и считается, что переход на исключительно эстонское образование идет здесь безболезненно.

Только почему-то вот мама Ира, встретившаяся с корреспондентом уездной газеты, все волнуется да тревожится. И не одна она.

Т.А.
Фото ALLOVER PRESS.