“Круглее и прочнее, чем валун”

24 февраля 1918 года. В этот день, когда к Ревелю приближались германские войска,
а из военной гавани в Ледовый поход до Кронштадта уходили последние корабли Балтийского флота Советской России, в здании Государственного банка Комитет спасения Эстонии в составе Константина Пятса, Юри Вильмса и Константина Коника провозгласил создание нового независимого европейского государства — Республики Эстония.

В эти дни мы отмечаем 83-ю годовщину этого исторического события. Дата — не круглая и не юбилейная, и вместо подведения итогов и воспоминаний об этапах пройденного страной и народом пути хочу поразмышлять о корнях и истоках, ставших основой, крепким фундаментом независимости Эстонии.

Есть у русского поэта Давида Самойлова, последние годы жизни которого прошли на эстонской земле, удивительные строки:

Сколько их — неведомо. И даты
Темны. Повсюду тьма, и тишь, и тьма.
Датчане, шведы, немцы, руссы, латы
Сбивали их, как масло,в Эстимаа.
Они в глуши хранили свой обычай,
И свой язык, как драгоценный дар,
В котором длинных гласных — щебет птичий,
Согласных — твердость камня и раскат.
Пусть их теплом не баловало солнце,
Пусть ветер дул из-за прибрежных дюн,
Но сотворили родину эстонцы Круглее и прочнее, чем валун.

Менее чем за сто лет до провозглашения независимости Эстонии, в декабре 1820 года ее границу пересек будущий писатель и декабрист Александр Бестужев. В книге о своей поездке в Ревель он написал: «За Нарвой началась Эстония. Жилые дома... широко разбросаны между перелесками. Они без пола, а в углу огромный очаг. В доме вместе с козами и телятами живут закоптелые люди... под потолком стелется дым. Надо подумать прежде, чем опуститься в это подземелье, где среди этих черных стен живет эстонец».

Как же неимоверно трудно было вырваться из этого «подземелья» к свету, к знаниям, которые открывали дорогу в другой мир, прорваться к нему через все сословные и национальные преграды.

Каким же образом из этих закоптелых стен, из-под соломенных крыш выходили в большой мир люди, «хранившие свой язык, как драгоценный дар», люди, «...что сотворили родину круглее и прочнее, чем валун»?

На этот вопрос ответил один из этих людей, основоположник эстонской живописи Иоханн Келер, 175-ю годовщину со дня рождения которого мы будем отмечать 9 марта. В своей автобиографии, опубликованной журналом «Русская старина» в 1882 году, он писал: «Семейство наше состояло из четырех сыновей и двух дочерей; отец и мать — честные, терпеливые, трудолюбивые люди в цвете лет и жизненных сил, довольствуясь немногим, не домогались большего, а потому не ведали нищеты и крайностей. В курной избе, в грубых одеяниях, питаясь плохим хлебом, жили трудом, который развивал силы, не нагнетая на развитие умственное. Грамотные родители, обучив чтению старших детей, возлагали на них обязанность передавать знания младшим. Малейшая крошка хлеба, уроненная на пол, поднималась и как бы для очищения прикладывалась к губам». Заветом на всю жизнь стали слова матери художника: «Трудовым грошем следует дорожить более, нежели сотней рублей избалованной праздности».

Такова была прочная нравственная основа тех первых, кто пробивал себе дорогу к новой жизни, закладывал основы национального самосознания народа. Говорят, что многим из них помогал случай, судьба. Да, судьба, если считать, что состоит она из случая, способностей человека, его воли и решительных действий.

Историческое время, как организм из клеток, складывается из единичных человеческих судеб, и именно эти судьбы представляют выразительную картину жизни народа и предопределяют его историческую судьбу.

В начале шестидесятых годов XIX века молодой эстонский учитель церковно-приходской школы Карл Якобсон сдал при Петербургском университете экзамен на звание педагога немецкого языка и литературы, после чего работал в столичных гимназиях. Здесь, в Петербурге, он встретился с людьми, которые предопределили его дальнейшую жизнь.

Весной 1864 года писатель и врач, создатель эпоса «Калевипоэг» Ф.Р.Крейцвальд в одном из своих писем сообщал: «Руссов писал мне недавно, что у Келера в Академии художеств собирается небольшое общество соотечественников, друзей-эстонцев, пламенных патриотов». В эту группу «Петербургские друзья народа» входили: инициатор ее создания академик живописи Иоганн Келер, придворный медик Филипп Карель, морской офицер, ревельский уроженец Александр Юрьев, публицист Николаус Руссов, журналист и учитель Карл Якобсон и другие эстонцы, проживавшие в Петербурге. именно Келер и Якобсон были наиболее последовательными деятелями национального движения 60-х годов. В 1870 году Карл Якобсон произнес свои знаменитые «Три патриотические речи в защиту Отечества», ставшие программой деятельности всего национального движения эстонского народа.

Наибольший резонанс вызвала вторая речь Якобсона, произнесенная 24 июня 1870 года. Вот небольшой отрывок из нее: «Сегодняшний памятный день может быть пробуждением для каждого из нас, если мы, посмотрев на сделанное нашими предшественниками, от зажженного ими огонька зажжем свой пламенный огонь!.. Духовная борьба каждого народа раскрывает себя как для нынешнего времени, так и для будущих времен». Свою пламенную речь Якобсон завершил словами надежды: «Наша надежда на новое пробуждение не наступит, если мы сами не скажем себе, что пришло время. Поэтому в этот час протянем друг другу руки и дадим идущую от сердца клятву в том, что останемся вместе до конца, как тяжело бы ни было, даже если лагерь наших врагов станет в сто раз сильнее».

Это не только призыв, но и завещание, оставленное потомкам человеком, так много сделавшим для зарождения, по его словам, «духовного поля» эстонской культуры. И тот, кто довел до конца дело, начатое «шестидесятниками», дело создания независимого эстонского государства, не должен, не имеет права забывать их пламенные заветы, завет скромной крестьянки, матери первого художника Эстонии, завет, который звучит и в пророческих стихах Лидии Койдула:

Ээстимаа, страна родная!
Благ мишурных не желаю,
Не пойдет богатство впрок
Без работы настоящей.
Заработанный кусок
Самой сладкой булки слаще.

Лев ЛИВШИЦ.