С мечтою о сильной руке

входит в новый год 66 процентов населения. Социологи связывают этот показатель последних опросов со всеобщим разочарованием в демократии, стремление к которой еще совсем недавно, казалось, объединяло всех и вся. Что такое демократия? Вряд ли рядовой прохожий даст четкий ответ на вопрос. Зато ученые мужи с ответом не задержатся. Профессор политологии ТУ Рейн Руутсоо, делясь своими размышлениями в газете Eesti Paevaleht, определяет ее как исторически сложившийся тип культуры и очень сложный способ человеческого сосуществования, схожий с браком. Демократии следует учиться. Она имеет пределы, которые безнаказанно переступать нельзя.

Совковая привычка быть лояльным к любым действиям правительства, по мнению профессора, приводит к тому, что всплеск «народной мечты» о сильной руке кое-кто пытается объяснить тем, что правительство не все растолковало своему наивному народу о своих замыслах и делах. Иными словами, идеологическая работа у нас оставляет желать лучшего. Но если бы народ возжелал сильной руки год назад, разве что-нибудь изменилось у нас в политике?

И профессор пробует объяснить нынешние антидемократические настроения общества, опираясь на три основных определения демократии. Демократическое правовое государство выполняет три главные задачи: создает рамки безопасного существования для всех; обеспечивает представительство во власти и политическую идентификацию нации. Первое означает конкретно безопасность граждан и правовую надежность общества, второе — реализацию чаяний каждого, что его интересы будут учтены и представлены, а третье — что у власти будут лучшие и достойные. Если бы все три принципа были у нас соблюдены, вряд ли народ захотел сильной руки.

Желание сильной власти — отчаянная реакция на неудачи государства. Вместе с реституцией исчезла вера в справедливость. Борьба за власть в столице показала, что обвинения в коррумпированности зависят прежде всего от партпринадлежности. Вместо того, чтобы заниматься пярнускими полицейскими, пользовавшимися услугами рецидивистов для выбивания признаний вины у безвинных людей, министр МВД пускает пыль в глаза, перетряхивая договор с КГБ от 1991 года. Вместо реальной работы снова делается ставка на пропаганду.

Госканцелярия молчит. Чем закончилась попытка Яака Липпмаа соединить главную госструктуру, обеспечивающую безопасность с частными интересами? Низкое качество работы судов, все еще бытующие советские законы, обнищание многих лишило большую часть людей веры в справедливость. Отказ в посте канцлера юстиции Рейну Мюллерсону говорит отнюдь не в пользу государственного мышления парламентариев. Независимый канцлер никому не нужен. Освобожден от должности Ээрик-Ниелес Кросс — но ведь этого пожелали зарубежные партнеры.

Слияние денег и власти чуть ли не рекламируется: поддержите власть, мы в долгу не останемся. Общество необратимо поделено на победителей и побежденных. Представители власти даже не понимают, что формальная «демократия большинства» слишком хрупка. Все попытки дополнить ее гражданской инициативой (пикетами, сбором подписей) немедля объявляются популизмом.

Сами выборы становятся излишними, поскольку парламент делают те, кто составляет партийные списки. Увеличение собственных зарплат — главная забота власти. Президента выбирают междусобойчиком — народ посторонись.

И результаты опроса — отражение того, что коррумпированное администрирующее государство, симбиоз эгоизма рынка с его пропагандистским обеспечением, объявленным министром внутренних дел национальным воспитанием, профинансированный МВД «третий сектор» грозят безопасности самой страны. Горечь, отчужденность — та реальность, которая может стать деструктивной.