Урок предательства?

Новый год Олег КРУГЛОВ, пока еще директор Коплиского детского дома, начнет уже на другом месте работы. Получать будет больше, но это обстоятельство его не слишком радует. Директором детского дома, которому он отдал столько лет и сил, Круглов перестает быть после известного решения таллиннских властей об объединении всех учреждений подобного рода в столице республики. Хорошо это или плохо, покажет будущее, сегодня же не может не беспокоить сам подход городских властей к осуществлению этой реформы, главным объектом которой стали дети. И не просто дети, а те, кому жизнь в самом начале, мягко говоря, не улыбнулась. Эта ситуация и стала предметом нашего разговора с уходящим в отставку директором.

— Олег Константинович, решение об объединении таллиннских детских домов, которое сегодня стало уже свершившимся фактом, как-то обсуждалось его инициаторами с вами, профессионалами, людьми, находящимися возле детей, а не сидящими в чиновничьих кабинетах?

— Могу сразу сказать, что с точки зрения нашей профессии, педагогической науки, никто из авторов проекта к этой проблеме не подходил. Обсуждение проходило как бы в разных углах. В одном говорили директора, в другом — чиновники, и нашего мнения, суждений и аргументов они слушать просто не хотели. Получался разговор немого с глухим — так общалось с нами наше начальство. Вице-мэр Таллинна господин Леэметс пел, как птица, которая слышит только себя. А претворяться в жизнь идея будет Леэной Маазинг, это ее дипломная работа. И все бы, наверное, ничего, если бы она была специалистом в нашей области. Но, насколько я знаю, училась она на менеджера, а с детьми никогда не работала, педагогического опыта не имеет, ни одного своего рабочего дня этим не занималась. Не сомневаюсь, что в чем-то она специалист, но здесь — полный дилетант. Говорят, что она окончила бизнес-школу. Вряд ли ее там учили общению с детьми. И вообще, у меня ощущение, что о педагогике здесь нет и речи. Требуется сконцентрировать в одних руках денежные средства, инвестиции. То есть будет решаться не проблема детей, а проблема денежных потоков. А речь идет о немалых суммах, о зарубежных пожертвованиях. Разумеется, они будут идти на нужды детских домов, теперь, получается, одного большого комбината. Но меня почему-то не покидает чувство, что смещаются акценты и комбинат этот создается не для решения проблем детей, а для, простите, высасывания денег из зарубежных фирм-пожертвователей. Я это вижу так, возможно, что-то преувеличиваю. Нет — буду рад и первым принесу извинения.

— Вы сказали о денежных потоках. Может ли получиться, что в разные подразделения нового комбината, в несколько бывших детских домов и деньги будут разные приходить сверху, кому-то больше, кому-то меньше.

— Естественно. Хотя в самой идее централизованной концентрации денег есть свои плюсы. Что-то можно будет делать при меньших затратах. Но, повторяю, вопросы экономические в данном случае не могут быть выше воспитательных. А в нашем Коплиском детском доме, который теперь будет почему-то называться Koplikeskus, директора как такового теперь не будет. Появится заведующая, она выиграла конкурс на замещение должности. Правда, никакого реального конкурса не было. Теперь она будет руководить педагогическим процессом. Педсоветов как таковых тоже не будет. Педагогические советы в принципе может проводить только педагог с высшим образованием, а по условиям конкурса подразделением нового детского комбината сможет руководить человек, имеющий даже среднее образование, о высшем и разговора нет. Главное условие — владение государственным языком на уровне высшей категории. Это, конечно, особенно не декларируется, но имеется в виду. Но главное, важнейшее решение стало чисто административным.

— У директора детского дома всегда было полно забот. Одна, скажем, организация летнего отдыха — поиск денег для выезда в загородные детские центры, нахождение семей, куда ребят можно было бы поместить на лето. Кто будет теперь этим заниматься, обивать пороги спонсоров, привозить ребят, увозить?

— Хочется думать, что через какое-то время родится более совершенная, чем сегодня, система летнего коллективного отдыха. Пока этим занимался лично директор, а кто будет заниматься в сложившихся условиях, я просто не знаю, у нас в Копли, во всяком случае. Из этого следует, что в какой-то период летний отдых будет организован на более низком уровне. Почему я занимался этим лично? Не от большой охоты, но кто-то же должен был развозить ребят по хуторам, договариваться, проверять, как они там живут. Я лично знаю всех этих великолепных, добросердечных людей, сам отвозил детей в лагеря отдыха, сам контактировал со школами, где учатся наши дети, с директорами, завучами, учителями. Ума не приложу, кто теперь всем этим будет заниматься.

— Но ведь и те, кто затевал эту реформу, тоже не могли при разработке проекта не учитывать этих обстоятельств?

— Говорил не один раз и снова повторяю: эти люди не знают нашей работы, ее специфики. Для них это неведомая, скрытая часть айсберга, тайна за семью печатями. И что взять с дилетанта? Удивительно, но когда говоришь с неспециалистом, то возникает чувство, что он знает все лучше тебя, больше тебя. Но его знание — только сотая, тысячная часть того, что составляет содержание работы.

— В ваших словах звучит немало горечи. Нет ли в них понятной обиды?

— Конечно, не без этого. Да, нас обидели, да, отодвинули, не сказав спасибо, не пожав на прощание руки. Я проработал в детдоме директором семь лет без единого взыскания или замечания. За семь лет у меня не было ни одного ЧП. И теперь меня, достаточно молодого, неленивого и не дурака, по сути отодвинули, смахнули. Да, я сразу нашел себе работу, более того, выбирал из полученных сразу же нескольких предложений. Я все же специалист, чего тут кокетничать или душой кривить, 30 лет работаю с детьми. Но у этой обиды есть и другая, рациональная, профессиональная сторона. Я понимаю, что наши дети, половина из которых называют меня папой, без папы и остаются. Теперь с ними будут только женщины-воспитатели. Мы говорим о приближении в наших детских домах к семейному воспитанию и фактически оставляем детей без отца на руках, простите за образ, никого не хочу обидеть, матерей-одиночек. Кто есть женщина-воспитатель в детском доме? Мать-одиночка. А папу убирают. А без него в семье воспитание ущербное.

— У этой истории есть два сценария продолжения — оптимистичный и пессимистичный. Вам какой видится?

— Я по натуре оптимист, хочу верить, что все обойдется. Но в настоящий момент предполагаю ухудшение, даже резкое. Понимаете, нельзя отложить воспитание до лучших времен. Дети растут постоянно. И то, что им нужно сейчас, через год уже не дать. Дети растут каждый день, каждый день они становятся старше. И то, что в какой-то момент им будет плохо — уже в этом нет ничего хорошего. Потом, убежден, все нормализуется, не сомневаюсь, что новые люди вернутся однажды к прежнему опыту, но время-то уходит, вот что меня беспокоит. Для детей детского дома время — фактор особой важности. Их жизнь и так во многих случаях началась с чьего-то предательства. А здесь они снова получают урок предательства, и снова от взрослых. Дай Бог, чтобы потом было лучше, чем сейчас. Но считаю, что экспериментировать, когда речь идет о детях, надо осторожно и стараться избегать резких движений.

— Последний вопрос будет для вас, наверное, и самым трудным. Вы теперь будете заглядывать в Копли?

— Очень сложный вопрос. Нет, скорее всего, как это ни печально, нет. Хвост кусками не рубят. Уходя — уходи. Ухожу я не по своей воле, а выдавливать слезу, исходя из ситуации, — в эти игры я не играю. Я не приду туда больше никогда.

Виталий АНДРЕЕВ.