МОЖЕТ ЛИ БЫВШИЙ ЧЛЕН РИЙГИКОГУ РАБОТАТЬ ДВОРНИКОМ?

Лучше всего работать прачкой. Утром перед тобой куча грязного белья, вечером - чистое, выглаженное белье на столе. Никто на свете не сможет сказать. что ты ничего не делал! Что же касается работы в Рийгикогу, то тут дела обстоят совсем наоборот. Грязное белье, или нерешенные проблемы, замечают все. Чистое белье, или решенные проблемы, на стол вечером не положишь. Отдельная проблема - во всем виноват член Рийгикогу. Еще бы - кто же будет отвечать, как не тот, кто сидит на Тоомпеа? Но ведь никто не может отвечать за всё и вся. Вряд ли дело обстоит так, как можно было прочесть в газете: не баллотировался в Рийгикогу, потому что хотел остаться честным человеком. Жизнь не так проста, чтобы народ делился на две части: члены Рийгикогу и честные люди. Кроме того, как раз честный человек мог бы стать членом Рийгикогу, чтобы посмотреть, пробьется ли он там со своей честностью. Критика Рийгикогу - дело естественное, но в чрезмерных дозах - опасная. Какой смысл трудиться в Рийгикогу, не щадя своих сил, если тебя все равно считают жуликом и негодяем? Я попросила пятерых бывших членов Рийгикогу ответить на следующие вопросы: помогает ли пребывание в Рийгикогу найти потом работу или осложняет, чему учит Рийгикогу, что Рийгикогу делает с человеком? Теряет ли человек свою профессию после того, как он поработал в Рийгикогу? Я даже спросила, следует ли бывшему члену Рийгикогу соглашаться на любую работу, даже на работу дворника?

Тальви Мярья: "Рийгикогу - это не позорное пятно, а очень хороший опыт"

Сейчас я занимаюсь тем, чем занималась до работы в Рийгикогу. Правда, до Рийгикогу я была профессором Педагогического университета, и после Рийгикогу ректор предложил мне вернуться, но я осталась почетным профессором. Моя основная работа - в Ассоциации преподавателей для взрослых. С обучением взрослых я связана и в нашем министерстве образования, и в рамках ЮНЕСКО, и в нескольких европейских комиссиях. Надеялась, что обязанностей у меня будет меньше, но получилось так, что дел очень много. Я не считаю, что пребывание в Рийгикогу затрудняет получение работы. Нельзя же сказать, что на человеке, который был членом Рийгикогу, лежит такое пятно, что он потом нигде не найдет работу. Наоборот. Опыт Рийгикогу - очень хороший опыт. Объем работы, которую приходилось выполнять в Рийгикогу (Тальви Мярья была председателем комиссии по культуре. - В.Р.), а также области, о которых приходилось думать, и в моей нынешней работе оказывают большую помощь. Второй хороший опыт работы в Рийгикогу заключается в том, что теперь меня так просто не проведешь. Я иду на Тоомпеа, изучаю законы и комментарии к ним, читаю стенограммы. Что отбирает Рийгикогу у человека? Работа в Рийгикогу очень трудна в психическом, физическом и духовном смысле. Почему в физическом? Приходится сидеть часами. Поначалу мы все прибавили в весе, потом начали бегать по утрам или всерьез занялись спортом. К вечеру тайком снимали обувь, потому что ноги сильно опухали, как после нескольких часов в автобусе. Психически было трудно потому, что любой мог плюнуть тебе в лицо. Приходилось выслушивать критику, которая была несправедливой или не относилась ко мне. Слава Богу, что закончился этот цирк - прямая трансляция из зала заседания Рийгикогу. Ведь те, которые выступают в зале, выступают, прежде всего, для общественности. Основная работа - это не нажатие на кнопку при голосовании. Обсуждение проблем и все споры происходят во фракциях и комиссиях. Но нет худа без добра. Работа в Рийгикогу закаляет. Мой муж выходит из себя и начинает меня защищать, когда кто-то ругает Рийгикогу. А я уже пытаюсь понять людей. Стараюсь не обращать внимания, как ведет себя человек. Стараюсь понять, почему он так себя ведет. Духовная нагрузка состоит в том, что приходится читать огромное количество решений, писем, документов. Причем действительно читать, а не пробегать глазами. Что же касается профессии дворника, то я считаю, что ни одна работа не является позорной. И вопрос здесь не столько в том, кто идет на ту или иную работу, сколько в том, кто эту работу дает. Может, фирме было бы выгоднее использовать опыт бывшего члена Рийгикогу на другом месте, а не в качестве дворника. Но я считаю, что раз сейчас ни один бывший член Рийгикогу не стал дворником, не случится этого и впредь.

Яанус Бетлем: "Из Рийгикогу - на Хийумаа"

Помогает ли пребывание в Рийгикогу найти работу или затрудняет - это зависит от работы. В некотором смысле упрощает, потому что член Рийгикогу - известный общественный деятель, который умеет защитить свою точку зрения, обладает определенными дипломатическими способностями, умеет ладить с людьми, умеет руководить, выступать. В профессии, которые требуют таких умений, опыт работы в Рийгикогу и политический опыт очень помогают. Конечно, если мы не имеем дело со слепым фанатиком, для которого важно только его собственное "я". В то же время тем, кто был на самом верху политики, бывает, очевидно, трудно сразу же после Рийгикогу найти работу, если на этой работе от него ожидают партийно-политической нейтральности. Например, место главного редактора какой-то газеты или что-то в этом роде. Но прежде всего возможности найти работу зависят от самого человека, от его умений и знаний. Я, например, став директором школы в Эммасте, ушел со всех руководящих постов в Исамалийте. Этого никто не требовал, но это был сознательный шаг, так как в коллективе школы, безусловно, есть люди с различными политическими взглядами. Поэтому я попытался начать так, чтобы моя партийная принадлежность как можно меньше влияла на рабочие отношения. Отстает ли бывший член Рийгикогу от своей профессии - это зависит от профессии. Журналист, особенно пишущий о политике, нисколько не утрачивает свою квалификацию, скорее наоборот. Квалификацию не должны потерять писатель, актер, социальный работник, руководитель высшего звена, историк или ученый, занимающийся общественными науками. Очевидно, список профессий можно было бы продолжить. А вот навыки таких профессий, как врач, музыкант, спортсмен или, например, артист балета, безусловно, страдают. Если хочешь профессионально заниматься политикой, это требует много времени и энергии. Пребывание в Рийгикогу, с одной стороны, расширяет понятие человека о политике, об отношениях между людьми, о борьбе за власть и об обществе в целом. С другой стороны, это сковывает человека партийно-политическими догмами, нивелирует индивидуальное критическое мышление и отношение, потому что на первое место выдвигаются партийная дисциплина и лояльность. Это касается всех фракций. Своей нынешней работой и профессией я, в общем, доволен. На Хийумаа очень красивая природа, спокойная жизнь. И всё же рая на земле нет. Проблемы, возникшие во времени советской закрытости, здесь видны. И здесь встречается цинизм, хотя и в меньшей мере. Но по сравнению с безумным темпом жизни, загрязнением среды и преступностью в Таллинне Хийумаа - настоящий рай. Море и лес на Хийумаа - бальзам для души. Если только этот лес не вырубят. Лес, который перед тобой, не скрывает, а защищает людей. Как в экологическом, так и в духовном смысле.

Ааво Мёлдер: "Рыночной экономике не нужно пятое колесо"

Сейчас я председатель правления акционерного общества "Тарту Агро". Во время пребывания в Рийгикогу я был председателем совета "Тарут Агро". Я также являюсь председателем Эстонской Сельскохозяйственной Торговой Палаты. Интересной эту работу делают люди, которые там работают. Мне часто приходилось ездить в Таллинн. С 1985 по 1992 год я был членом Верховного Совета, потом министром сельского хозяйства, с 1995 по 1999 год - членом Рийгикогу. Это время научило меня, что со своей профессией связь терять нельзя. Как же можно рассуждать в Рийгикогу о сельском хозяйстве, если не знаешь производства? Конечно, можно попытаться быть в курсе через встречи с избирателями. Но можно ли при этом получить полную картину какой-то экономической отрасли? Вряд ли. Если находишься в Рийгикогу несколько раз подряд, то должна быть какая-то связь с реальной жизнью, хотя бы через совет. Дело не в том, чтобы знать что-то о чем-то или что-то обо всем. Нужно знать насущные проблемы, касающиеся, например, жителей села. У нас вносится много изменений в законы, потому что жизнь меняется. Но как можно улучшить закон, если ты не в курсе, что происходит в жизни? Ценность пребывания в Рийгикогу состоит в том, что у тебя возникает много связей, знаешь, что кому нужно дать взамен. И ты уже не будешь у себя дома изобретать велосипед - ты уже знаешь, как это делается в других местах, можешь, по крайней мере, спросить совет. Может ли человек работать дворником после Рийгикогу? Физическая работа полезна для здоровья. За последние десять лет число ученых значительно сократилось. Я знаю одного ученого, который сейчас плетет корзины. Это хороший приработок к пенсии. А вот торговать на рынке бывшему члену Рийгикогу всё же не годится. Если кого-то выбирали в Рийгикогу от села, и потом он туда возвращается, то он найдет работу. Многие поля стоят необработанные, много пустующих зданий. Что-то можно предпринять, имея небольшой начальный капитал, чтобы прокормить свою семью. Рыночной экономике не нужно пятое колесо. Фирма не станет делать рабочее место для человека только потому, что он был членом Рийгикогу. Он сам должен постараться быть полезным и нужным. Было бы интересно, если бы печать не писала только о том, что происходит с членами Рийгикогу, а о том, как действуют решения, принимаемые на Тоомпеа. Например, если пять лет назад был принят какой-то закон, то какое влияние он оказал на общество? И при этом необязательно искать плохие примеры. Каждый закон нужно понимать в контексте времени, когда он принимался. Потом-то умных всегда больше.

Олав Антон: "Жизнь и политику нужно примирить"

Сейчас я исполнительный директор Союза лесной промышленности Эстонии. Подходящее место работы искал довольно долго. Но каждый опыт - это опыт. Как и опыт поиска работы. В других странах бывшего члена парламента ждут на работу, потому что для учреждения или предприятия важна связь с парламентом. У нас - по-другому. И обижаться не надо, мы только начали. Один мой друг сказал мне с жестокостью раннего капитализма: "И не надейся войти в наш мир бизнеса. У нас и так тесно". У нас часто говорят, что люди не умеют работать. Но я могу сказать. положа руку на сердце, что уровень работодателей в Эстонии еще ниже. У меня были переговоры как в Эстонии, так и за границей. Иностранные фирмы присылали ответ, который мог открыть только адресат. У нас же ответ мог прийти открытым по электронной почте, и его видели все ходатайствующие. Я слышал от знакомого и такую историю. Когда набирается большое количество ходатайств, менеджер по персоналу устраивает из них лотерею со словами "Человеку и везти должно!". Для бывшего члена Рийгикогу трудность в поисках работы может состоять в том, что политические игры уменьшили доверие к политикам. Откуда-то возник страх, что если с бывшим членом Рийгикогу на работе возникнут недоразумения, его будет не так-то легко уволить, потому что он знает законы. Оставим в стороне разговоры о дворниках, но, скажем, в Рапла ( Олав Антон живет в Рапла. - В.Р.) мне было бы трудно найти работу. В обществе возникло такое мнение: вот придет человек с Тоомпеа и отберет у меня место. В целом же всё зависит от людей, и не важно, из Рийгикогу ты или с Луны. Но если человек не в состоянии найти работу, то нельзя было доверять ему управлять государством. То же самое и с учебой. Если человек учится, он учится везде. Но самая большая ценность - непосредственный опыт, который мне дали, начиная с 1988 года, Народный фронт, и годы пребывания в Рийгикогу (1992-1999). Этого участия в создании истории никому не отнять. Работа в парламенте учит понимать государственную логику, законодательство, правовую систему. Я считаю правильным, что если человека избирают в Рийгикогу, ему нужно порвать все остальные связи. Разве это не является в какой-то мере неэтичным, когда член парламента продолжает заниматься своим бизнесом? Нечего обижаться на то, что печать много пишет о Рийгикогу. Если уж залез на трибуну, нечего удивляться, что на тебя смотрят. Печать выражает интерес общества к тем, кого оно избрало. Другое дело - отношение отдельных журналистов: в Рийгикогу все дураки, не те люди, вон сколько много отсутствующих в зале. Пожалуйста - баллотируйтесь сами! Жизнь покажет, как кто сможет пробить что-то на Тоомпеа. Самый ценный опыт работы в Рийгикогу состоит в том, что теперь ты видел жизнь как оттуда, так и отсюда. И ты понимаешь, как важно как можно больше соединять жизнь с политикой, больше их примирять.

Тийт Маде: "С каждым днем я всё равнодушнее отношусь к Тоомпеа"

Через месяц после Рийгикогу я пошел на работу. Я профессор Высшей коммерческой школы. Некоторое время ушло на то, чтобы привыкнуть, потому что не преподавал уже 12 лет. В политику я пришел в 1987 году, был членом Всеоюзного Съезда народных депутатов, с 1990 по 1999 год был на Тоомпеа. Совсем переучиваться не пришлось, в основном экономика развивается по старым правилам: оживление, подъем, депрессия, кризис. С 1985 года у меня не было времени писать. Начал делать это сейчас. Только что вышла первая книга "Опера. Оперетта. Мюзикл". Потихоньку пишу следующую, но есть планы на третью и четвертую книги. Об экономике. О международных отношениях. Очевидно, напишу и о политике восьмидесятых до 20 августа 1991 года. Дел много. С сыном мы основали небольшую фирму. Выступаю на радио, говорю о музыке. Пишу для газет. От политических дискуссий воздерживаюсь, занимаюсь экономическими проблемами. Очень много гуляю теперь по Таллинну. Хожу по улицам и с удовольствием вижу, как за это время, что я был на Тоомпеа, изменился Таллинн. С каждым днем я всё равнодушнее отношусь к тому, что происходит на Тоомпеа. Поначалу всё же следил. Может, это субъективное мнение, но в нынешнем составе Рийгикогу я не вижу ярких выступлений, острых дискуссий. Только волны злобы захлестывают людей. После Рийгикогу человек может ценить себя очень высоко и не станет принимать любое предложение. Но если со временем выяснится, что предложений нет, он понимает, что нужно жить и кормить семью. В мире нет ничего вечного. И работа в Ри йгикогу - не вечная. Раньше партия руководила и посылала. Теперь нужно самому искать работу. Я общаюсь в школе с молодыми, у которых есть свой бизнес. И они не относятся к политикам так, будто они ужасно хорошие работники. Они знают, что политики умеют хорошо работать языком, но если нужно сдвинуть камень, то они этого не могут. Таких работников особенно не хотят видеть у себя частные фирмы. Как будто им не нужно влиять через него на законодательство, надеясь на его опыт, на его знакомства, на лоббирование. Но это встречается все реже, потому что фирмы накануне выборов формируют команды, чью кампанию они оплачивают. Потом, когда лошадка отработала, она больше не нужна. Парламент должен научить каждого человека уступчивости. Тому, что нельзя всегда стоять только на своем, нужно выслушать мнение других и найти золотую середину. К сожалению, человека, как правило, приучают действовать, исходя из менталитета дорожного катка, поэтому он становится заносчивым и высокомерным. Да, наше общество сильно хромает. Ты можешь быть очень умен и талантлив, говорить умные вещи, но если ты не занимаешь положения, никто тебя не будет слушать. Поначалу всё, что говорилось в Рийгикогу, печаталось в прессе. Теперь не так.

Валве Рауднаск
(Сокращенный перевод из газеты "MAALEHT")