Чтобы не поминали лихом...

«Мое дело сказать правду,
а не заставлять верить в нее».

В ХII столетии Европу посетил палестинский путешественник Вениамин Тудельский. Свои впечатления он описал в обширном труде. Вот небольшой отрывок из этой книги: «Вы проходите по узким мощеным улицам города с тесно стоящими домами, а над вашими головами смешение островерхих крыш, труб, блоков с крюками и окон. То там, то тут пятна листвы из внутренних дворов тянутся к узкой полоске неба, и, наконец, за поворотом одной из улиц освещенная солнцем просторная площадь, в глубине которой взметнулся к небу величественный храм».

Когда сворачиваешь с узкой таллиннской улицы Суур-Карья на Вана-Пости, то видишь в ее конце стремительно взметнувшиеся к небу башню и шпиль церкви Нигулисте. При этом невольно вспоминаю давний разговор с глубокоуважаемым мною человеком Расмусом Кангропоолем, многие годы возглавлявшим Таллиннскую инспекцию по охране памятников архитектуры.

Речь шла о застройке трех свободных участков на улицах Аптеэги, Виру и Харью, образовавшихся на месте руин, оставленных последней войной. Я выразил сомнение в необходимости заполнить эти пустоты новыми зданиями, на что Кангропооль возразил: «Мое мнение как человека, всю жизнь отдавшего проблемам Старого города, — застройка эта необходима. И вот почему. Самое ценное в нашем городе — не отдельные уникальные сооружения, которых у нас просто нет, ведь даже церкви Олевисте и Нигулисте не числятся среди шедевров европейской архитектуры, а весь комплекс средневековой части Таллинна, сохранившей не только много старых домов, но и — самое главное — городскую планировку и уличную сеть XVI века. Редкое явление в истории европейского градостроительства. Именно это учли эксперты ЮНЕСКО, включив наш город в список памятников мирового культурного наследия. Так вот, по моему мнению, эти образовавшиеся в результате войны пустоты надо застроить, чтобы сохранить уникальную уличную сеть Таллинна». Кангропооль помолчал, а потом добавил: «Другое дело — КАК и ЧЕМ!»

Этот вопрос невольно возникает на улице Харью. Особенно после того, как на улице Виру одну из таких пустот застроили. Думаю, старому Расмусу, живущему в районе этой улицы, и в дурном сне не виделось то, что соорудили на углу Мюйривахе. Уж лучше откровенная «стекляшка», чем мешанина из камня, стекла, дерева и металла. Однако ловлю себя на том, что перестал замечать это странное сооружение. Привык, и это самое страшное. Когда-то Стендаль сказал: «Привычка убивает духовную энергию народа». Я бы добавил, и делает равнодушным к тому, что его окружает. А потому нужно не только возмущаться, но и драться за то, чтобы на «пустотах» улиц Аптеэги и Харью не выросли подобные монстры.

За пересечением с улицами Рюйтли и Мюйривахе после войны улица Харью лежала в развалинах, только узкий проход был расчищен для пешеходов. Весной 1944 года советская авиация бомбила город. Война — это всегда жестокость, причем не всегда оправданная, и Таллинн далеко не исключение в страшной летописи мировой войны.

14 мая 1940 года немецкая авиация в течение нескольких часов уничтожала Старый город Роттердама, превратив в руины жилые дома, театры, музеи и храмы, а осенью 1943 года на этот город сбрасывали тысячи бомб самолеты... союзников — Англии и Соединенных Штатов Америки. На площади в 250 гектаров не сохранилось ни одного дома, погибли тысячи жителей Роттердама. Этого мало. 13 февраля 1945 года, всего за три месяца до окончания войны, две тысячи(!) англо-американских самолетов сровняли с землей центр Дрездена. Среди других зданий была разрушена знаменитая Дрезденская галерея. В огне погибли сотни картин и других произведений искусства...

Но в городах на Эльбе и Рейне не демонстрировали потомкам развалины и не стали лелеять обиды, потому что понимали — злая память по меньшей мере непродуктивна. Это не значит, что войну и беды, что она несет людям, можно забыть. Только память должна быть другой, без ненависти.

Голландцы решили не создавать на развалинах старого Роттердама подделку под старину и построили на его месте новый город, а в центре поставили памятник «Разрушенный город» скульптора Осипа Цадкина. Поляки же, наоборот, разрушенный центр Варшавы Старо място воссоздали заново...

Простите за отступление, но вскрытые развалины на улице Харью, где после войны был создан красивый сквер, давно перестали работать на политику и ждут своего часа, частью прикрытые досками, частью заваленные мусором. Идут споры — как и чем застроить эту сторону улицы?

А надо ли застраивать? Сомневаюсь, что построенные на месте развалин в послевоенные годы Дом писателей на углу ул.Кунинга и здание бывшего Госстроя Эстонии украсили Старый город и созвучны его архитектурному облику.

Война — всегда жестокость, но она всегда событие истории, а Таллинн, как и любой другой город, складывался под влиянием исторических процессов. Была нужда в защите — строили крепости, башни, бастионы, редуты и рвы; отпала необходимость, и они сохранились, к счастью, только как памятники истории и архитектуры; уничтожила война здание важни на Ратушной площади, и оказалось, что без нее площадь стала просторной и красивой; погибли дома на улице Харью — и открылся вид на величественное здание церкви Нигулисте. Можно, конечно, застроить улицу Харью подделками под старину или зданиями современной стеклянной архитектуры и упрятать за их фасадами стремительную готику храма. Вряд ли украсят Старый город еще одна гостиница, витрины магазинов, вывески банков, контор, ресторанов и баров.

Зато строгий готический облик церкви Нигулисте, ее шпиль, видимые не только с улицы Харью, но и в панорамах, выходящих на нее улиц Вана-Пости и Кунинга, создают неожиданный и красивый городской пейзаж...

Другими словами, композиция средневековых городов — не результат градостроительного искусства, а следствие естественного отбора, событий, которые и рождали сложную гармонию городского плана.

Так, может быть, чтобы не поминали потомки лихом, стоит восстановить сквер на улице Харью и поставить там памятник, как сделали голландцы в Роттердаме. Тем более, что на месте сквера, когда возникнет подлинная необходимость, легче построить здание, чем сносить созданное второпях и без особой нужды.

Леонид СУРКОВ.
Фото Александра ПРИСТАЛОВА.