Виктор Шишкин — шахтер и капитан судна. Фото Рауля РАТМАНА.
Среди горняков немало людей с необычными увлечениями. Виктор Шишкин с шахты «Ахтме» — один из них. Его хобби — море, а вернее, то, что связано с ним.
Помимо того, что Шишкин дипломированный водолаз, его еще можно называть капитаном. Его судно с ласковым названием «Нина» стоит на Чудском озере, у причала в Васкнарве, недалеко от пограничного кордона. Метров через двести уже российский берег, и в морской бинокль Шишкина на той стороне можно разглядеть даже пограничный столб с гербом России.
“Судно «Нина» — 20 тонн, 17 метров 25 сантиметров, — выдает Виктор Шишкин сухие данные о своем судне. — Узлов 12 идет. Это 24 км в час — для речного судна довольно прилично. Это был буксир, но я его переделал под моторную яхту. Раньше он принадлежал шахте «Ахтме».”
Интересно, для чего шахте с ее подземным производством речное судно?
Оно использовалось как буксир для яхт, раньше ведь на шахте спортобщество было: и лыжники, и футболисты были, ну и яхтсмены, естественно.
— Буксир этот я купил 6 лет назад как металлолом, а он затонул. Я откачивал оттуда воду, но днище было такое прогнившее, что он снова наполнялся водой. Пришлось его тягачами вытаскивать на берег. Коллеги подсобляли, кто чем мог. Токари вытачивали какую-нибудь недостающую деталь, сварщики латали днище, короче, помогали всем миром.
Откуда у Шишкина такое увлечение? А вот откуда.
В 66-м году окончил речное училище в Минусинске, под Красноярском. Служил во Владивостоке в ПВО, но, как ни странно, матросом. Дело в том, что там была часть, которая перевозила ракеты на паромах. Причем солдаты в этом отряде служили два года, а матросы — три, хотя считались в одной части.
— Так что это увлечение по жизни. Кто-то голубей разводит, а я вот суда. Это ведь не первое мое судно. Одну яхту я сам собрал от и до, начиная с разработки чертежей. Но оно уже давно продано, сейчас в Тойла стоит.
На флагштоке развевается эстонский флаг. Он должен быть обязательно, но вдобавок можно повесить и свой фирменный.
— Фамильного герба у меня нет, поэтому не знаю, что бы я мог повесить, разве что флаг с шахтерской киркой, скрещенной с лопатой, — шутит Шишкин, горняк с 25-летним стажем.
А на вождение судна нужно иметь права. И техосмотр также приходится проходить, и он почище, чем в авторегистре. А когда я регистрировал судно, так вообще полгода лбом о бюрократическую стенку бился. У меня всяких документов целый дипломат.
Билет на судно стоит для взрослых 60 крон в час, для детей — 30 крон. Я не считаю, что это дорого, на «Тиволи» они 25 крон выкидывают, чтобы пять минут полетать на каруселях. Я катаю, когда собирается группа не меньше 10 человек, иначе нет смысла. Какой-нибудь богатенький может зафрахтовать судно на одну семью, если в состоянии оплатить поездку целой компании. И даже если вообще не будет желающих покататься, это судно для меня все равно дорого как родной дом. Или лучше сказать — как дача на воде, причем сегодня отдыхаешь в одном месте, завтра пришвартуешься в другом, где природа красивее. А можешь вообще выйти в озеро и ловить рыбу прямо с борта.
Матросом и коком на судне приятель Шишкина Гена Цветков. «Кстати, он сварщик и помогал мне латать посудину. Но он не только металлоконструкции мастерски варит, но и уху. Рыбу поймаем, так он из нее замечательную ушицу соорудит. И вообще он готовит отменно!»
А назвал Шишкин свое судно в честь жены Нины.
— Жена у меня замечательная, понимающая. Взять хотя бы то, что она не роптала, когда я четыре года вбухивал всю зарплату в ремонт этого судна. Да и дома меня вечно не было: как только смена заканчивается на шахте, так я спешу на судно. В выходные там пропадал и в отпуск, зимой и летом. А жена не просто капитанша. Как поднимется на судно, так начинает палубу драить. Потом бельишко постирает, говорит, в «чудской» воде хорошо полоскать. Развесит на судне мокрую одежду, я ее корю, мол, это что — судно или прачечная!
И еще. На нашем судне можно ходить за границу, если оформить соответствующие документы. Я вообще-то этим вопросом не занимался... Но люди ведь и вокруг земного шара ходят, да еще на таких скорлупках, по сравнению с которыми у меня пароход.
Мы спускаемся на берег. Солнце нещадно палит, и Шишкин совсем темный от загара. Движения его неспешные, солидные, как у боцмана, и лицо шахтера-капитана, как у заправского моряка, обветренное в дальних плаваниях.
