Русской фракции эстонского парламента вновь грозит ликвидация
Кто сказал «А»?
Первым, как мы помним, из фракции и Объединенной народной партии вышел Сергей Иванов. Этот факт и фракция, и партия, и массы пережили, в общем-то, безболезненно, так как уходу предшествовала солидная морально-психологическая подготовка. Уже задолго до объявления о намерении создать свою Русско-Балтийскую партию Иванов фактически порвал все связи с ОНПЭ, от которой он был выдвинут в парламент и под знаменами которой в него попал. Не было уже и никаких связей с фракцией, кроме письменного стола в выделенных для русской фракции помещениях.
Вспоминать обо всем этом сегодня приходится лишь из-за того, что некогда активный и популярный член русской фракции Сергей Иванов оказался первым беглецом из нее. Но его уход ничем нежелательным для фракции чреват не был. Ни в настоящем, ни в будущем, так как вряд ли созданная им партия будет способна самостоятельно преодолеть 5-процентный барьер на ближайших парламентских выборах. Хотя популярность самого Иванова среди избирателей была достаточно высока, и он обладал самым весомым как в ОНПЭ, так и в русской фракции мандатом — 4370 голосов «за». Почти пятнадцать процентов всех голосов, полученных этим блоком. Но то было по состоянию на март 1999 года.
И ты, Паап!
Фракция с уходом Иванова сохраняла жизнеспособность. Зато объявленный недавно переход члена этой фракции Энделя Паапа в Центристскую партию позволяет говорить о том, что по завершении летних парламентских каникул фракцию придется расформировать, и об организованном представительстве русской общины в законодательном собрании нынешнего созыва уже не будет речи.
Ситуация не нова. Однажды мы уже такое пережили, когда суммарно представительство сохранилось, но из-за разногласий ОНПЭ и РПЭ фракция была ликвидирована. Чем это аукнулось на ближайших выборах, мы знаем. Не грозит ли нынешний распад русской фракции тем же? Если — да, то не в столь полной мере, как прежде, поскольку сегодня мы имеем дело с выходом двух отдельно взятых депутатов, а не расколом предвыборного союза и блока, сформировавшего фракцию. Сегодня нет оснований даже говорить о том, что каждый из покинувших фракцию автоматически увел за собой полученные им на выборах голоса, хотя за Иванова и Паапа вместе взятых голосовал практически каждый пятый сторонник этого блока. Случись им выставить свои кандидатуры на новых выборах, и тому и другому придется искать новые голоса. Иванову — среди адептов своей, пока еще никоим образом не зарекомендовавшей себя Русско-Балтийской партии, а Паапу — в стане поклонников центристской идеологии.
Избиратели вне игры
Каков процент избирателей, по-прежнему поддерживающих депутатов-перебежчиков, можно было бы узнать лишь в том случае, если бы выборное законодательство позволяло и после завершения процедуры голосования сохранить и поддерживать связь «депутат — избиратель». С ее помощью можно было бы контролировать деятельность народного избранника, следить за индексом популярности каждого члена парламента среди своих избирателей, а в случае необходимости и отозвать его. Но такой, в общем-то, симпатичный механизм имеет свои недостатки, так как им могут воспользоваться в популистских и групповых интересах. Кроме того, при действующей системе выборов по партийным спискам и сложной схеме подсчета голосов (личные мандаты, окружные, компенсационные) в числе попавших на Тоомпеа оказываются люди, набравшие несколько десятков или сотен голосов избирателей, но помещенные на достаточно высокие места в партийных списках. Таким образом, для того, чтобы занять место в зале парламента, «умеренному» Тыну Кыйву хватило 163 голоса, а «исамаалийтовцу» Ингвару Пярнамяэ и того меньше — 84.
Вопрос о необходимости наряду с проходным баллом для партий ввести и некий обязательный минимум поданных «за» голосов и для каждого отдельного кандидата в депутаты обсуждается уже давно, но пока все остается по-прежнему. Да есть ли смысл что-то менять, если права избирателя ограничиваются волеизъявлением последнего в день выборов, и на том его связь с посланцем на Тоомпеа закачивается до следующих выборов.
Лучше поздно, чем никуда
На что рассчитывает Паап, перейдя в стан центристов? Его симпатии к этой партии, о которых он заявил, комментируя переход, дело его личное. Если они давние, то почему тогда он, имея за плечами шестьдесят с лишним лет от роду, не самоопределился раньше? Популярность центристов на северо-востоке, где баллотировался Паап, достаточно высока. Но рассчитывать на место в парламенте, попав в список центристов, сложновато, так как в этом реестре весьма тесно, а попасть на достаточно высокую ступеньку перебежчику сложнее, чем своему коренному центристу. Это право придется доказывать оставшееся до выборов время. Доказывать, став центристом-одиночкой, так как закон запрещает переход из одной фракции в другую. Таким образом, на сегодняшний день у фракции Сависаара стало одним голосом больше, но фракции это пока ничего не добавило.
Если же попытаться заглянуть в будущее, то приход Паапа в Центристскую партию самой партии выгоден. Все-таки хоть и бывший, но свой среди горняков, которые ох как недовольны правительством. Шахты закрываются, безработица растет. О других проблемах региона и говорить нечего. На волне этого недовольства центристы могут кое-какие новые голоса получить.
Так и будем балансировать?
Вероятность досрочного распада русской фракции кое-кто предсказывал еще во время предвыборной кампании. Тогда намекали на непрочность союза с бывшими коммунистами во главе с Тийтом Тоомсалу. Мол, поскольку там в основном эстонцы, то не исключено, что в какой-то удобный для нее момент эта партия выйдет из блока. Партия пока союз не разваливает, а для ее лидера Тоомсалу, если верить высказываниям в прессе, уход Паапа оказался сюрпризом. Записавшись в центристы, бывший шахтер и профсоюзный лидер горняков Соцдемпартию труда о своих намерениях не известил и пока формально остается ее членом. Насколько такое «двоеженство» допустимо, видимо, следует решать на партийном уровне. Впрочем, Иванов действовал точно так же. Не выйдя из одной партии, основал новую. И нет бы, исключить его тут же, как стало известно о его намерениях, о которых он широко вещал задолго до учредительного съезда своей Русско-Балтийской партии, так нет, чего-то ждали и вывели его из рядов ОНПЭ с большим запозданием, чем у многих вызвали изрядное удивление.
Имея минимально допустимое численное представительство в парламенте, русские партии обречены такое полураспадное существование. Появление на политическом горизонте новых партий, как уже реально существующих, так и находящихся в стадии формирования, пока ничего не дало. Русские списки с грехом пополам преодолевают (а то и вовсе не преодолевают) 5-процентный барьер и формируют фракции, балансирующие на грани жизни и смерти. На минувших выборах за кандидатов списка ОНПЭ и ее союзников голосовали 29682 человека. Обладателей синих паспортов в русской диаспоре намного больше, около ста тысяч. Конечно, далеко не все из них участвовали в голосовании. Кто-то голосовал за «эстонские списки», за тех же центристов. Могло ли сторонников «русского списка» быть больше? Такое представляется реальным лишь в одном случае, если в нем максимально полно будут представлены все существующие и имеющие реальный вес политические силы, поддерживаемые русской диаспорой. Русской не в этническом, а, скажем, культурологическом смысле. При всем обилии организаций, в том числе и партий, настоящего единства до сих пор не было. Оно возможно лишь при одном условии. При условии, когда соперничающие друг с другом партии увидят общие цели и ради них откажутся от всего остального. Понятно, что в рамках чисто межпартийного диалога, особенно при амбициозности некоторых нынешних партийных лидеров, это трудно.
Но можно попытаться сделать то же самое, что называется, на стороне. Например, воспользоваться возможностями, предоставляемыми неполитическим Союзом объединений российских соотечественников Эстонии. Уже сам факт вхождения всех здешних русских партий в этот Союз свидетельствовал бы об их желании принять конструктивное участие в решении «русского вопроса» в Эстонии. Партии от этого только выиграли бы, так как могли бы рассчитывать на дополнительные голоса на выборах. Только с их помощью можно добиться большего, близкого к пропорциональному представительству русских в парламенте. И уж тогда деятельность фракции зависела бы от чего угодно, но не от произвола одного или двух депутатов-перебежчиков.
