«Я к розам хочу в тот единственный сад, Где лучшая в мире стоит из оград».
Анна АХМАТОВА.
Необозрим мир цветов, история которого уходит в глубину веков. От священных рощ Древней Эллады, изобиловавших розами, гвоздиками, и садов Египта с лотосами, лилиями, миртом и резедой до монастырских цветников средневековья христианской Европы и дворцовых парков нового времени. И у каждого народа свой «язык цветов», от сложнейшей символики японской икебаны до сдержанного стиля Северной Европы, и Эстонии в том числе.
Цветы Эстонии. Сегодня их так много, и трудно поверить, что всего столетие назад они украшали только парки баронских мыз и царского дворца в Ревеле, не считая, конечно, тех, что росли в полях и на лесных опушках.
В музее народного быта и зодчества Рокка-аль-Маре есть крестьянский двор «Кестриасеме» второй половины XIX века, привезенный из деревни Кирикукюла Харьюского уезда. Здесь в отличие от более древних крестьянских усадеб участок разделен изгородью на скотный и «чистый» дворы. На «чистой» половине находится жилая рига, амбар и фруктовый сад. Однако цветника нет. Усадьба воспроизводит подлинную картину жизни и быта хуторянина, в которых для цветов не находилось места, и это не его вина, а беда — жизнь была слишком тяжела.
А что мы знаем о цветниках господских мыз и городских обывателей? Какие цветы росли в них? Вероятнее всего, те же, что и в садах Германии, Дании и Швеции, откуда прибыли в эстонские земли предки местных помещиков, купцов и ремесленных мастеров. Впрочем, есть и документальные свидетельства. В июне 1704 года Петр I в письме к Тихону Стрешневу, сообщая о взятии Нарвы, пишет: «... цветы, шесть кустов пионов, а окромя того красные и белые лилии отправлены в Петербург». Сохранилось немало материалов о цветниках регулярных парков, в том числе Кадриорга. Они представляли собой сложные композиции разнообразных рисунков, выполненных из цветов, свободно растущих в грунте, растений в вазонах и кадках, зеленого газона и различных декоративных материалов — разноцветного песка, битого стекла, керамики и ракушек. Их называли «бродери» (вышивка). Есть подробные чертежи и рисунки этих цветников, однако о самих цветах, из которых они составлялись, сведений мало. Восстановленные сады XVII-XVIII веков (Сан-Суси, Версаль, Кадриорг и др.) в лучшем случае лишь повторяют рисунки старинных цветников, но выполнены они современными цветами, порой такими, каких два-три столетия назад не существовало.
Как и все на свете, цветы за прошедшие три столетия изменили не только названия, но и облик. Трудно узнать, например, гиацинт. Вместо привычной нашему глазу плотной грозди кудрявых колокольчиков — гибкая ветка с отдельными цветками, а роза XVIII века совсем не похожа на розы наших дней. Мы привыкли к заостренным бутонам с туго свернутыми лепестками, но такие розы появились только в XIX веке. А лучшим украшением старинных садов была «центифолия» (столепестная) — роза со сплюснутым бутоном, широким и пышным. Теперь эти розы с их сладким и томным ароматом большая редкость, и любоваться ими, пожалуй, можно только на старых картинах и в некоторых ботанических садах.
В прошлом году в Кадриорге воссоздан партерный Цветочный сад со сложным рисунком клумб и разнообразием цветов. И это прекрасно, но вот что печально — за последние годы в Таллинне постепенно исчезли почти все цветы, растущие в грунте. Их и раньше было не так уж много, а теперь и вовсе, кроме Цветочного сада и клумб у Лебединого пруда в Кадриорге, цветы можно увидеть только в Ботаническом саду и за заборами частных вилл.
Зато весь город заполнен цветами, обреченными на скорую гибель. Их продают везде, в специальных киосках, универсамах, в прекрасно оборудованных магазинах и цветочной галерее, врезанной года четыре назад в склон Вируской горки, на котором раньше цвел в эту пору пышный шиповник.
Они прекрасны — чудесные розы и пышные гвоздики, строгие тюльпаны и четкие герберы, причудливо-изысканные орхидеи и «венерины башмачки», гроздья турецкой гвоздики и элегантные лилии, самодовольные нарциссы и нежные фрезии... Их составляют в редкие по красоте букеты и любые цветочные композиции. Специальные школы готовят мастеров-флористов. Их работы нестандартны и изящны. И порой доставляет истинное удовольствие наблюдать за работой по составлению букетов, любоваться на выставленные вдоль галереи у горки Виру цветочные композиции. Правда, большинство из этих прекрасных роз, гвоздик, тюльпанов и других цветов привезено из-за рубежа, из стран, где выращивание цветов доходная статья экспорта. К сожалению, некогда знаменитые эстонские садоводства не смогли составить достойную конкуренцию зарубежным цветоводам.
Зато у нас в последнее время появилось огромное количество искусственных цветов, высокое качество и долговечность которых позволяют им с успехом конкурировать с живыми цветами, хотя еще совсем недавно искусственные цветы считались в Эстонии признаком дурного вкуса.
То, что каждый житель Эстонии имеет теперь возможность в любой момент приобрести цветы, чтобы порадовать близких или друзей, отметить радостный или печальный юбилей, это просто прекрасно, но почему при таком обилии и разнообразии цветов нельзя любоваться ими на земле, в грунте, почему они украшают только наши квартиры, а не город? Почему они должны быстро умирать в вазах, а не радовать горожан на клумбах и в вазонах? Поистине Таллинн превратился в город срезанных цветов.
Возможно, скажут, на цветники нужны средства. Конечно, нужны, и немалые, как и на фонтаны, на все, что украшает город, в котором мы живем. Без цветов, фонтанов, уютных уголков город становится просто «средой обитания», скучной и серой. И неизвестно, что важнее — новая автопарковка или цветник на пустыре, завезенные из Европы невероятно дорогие саженцы обыкновенных лип или просто клумбы в таллиннских садах и парках.
Еще совсем недавно каждую весну склоны Харьюской горки покрывались синими и белыми крокусами, миниатюрными цветками маргариток. То ли от того, что на склонах горки убрали «лишние» кустарники, то ли по другой причине, но многолетние крокусы и маргаритки исчезли.
Знаменитый английский искусствовед XIX века Джон Рескин писал: «Земля — это великое наследство. Но она принадлежит настолько же нам, насколько и тем, которые придут нам на смену. Поэтому мы не имеем права портить ее». И еще он считал, что в странах с богатым историческим прошлым городские парки становятся как бы «носителями» истории или своеобразным напоминанием о ней, «воспоминаниями о горделивых днях и дорогих людях».
Разве у нашего города нет истории, связанной со старыми парками, садами, деревьями, цветами, которые надо хранить и восстанавливать?
