Возможно, впервые в суде слушалось дело, в котором мотив убийства можно сформулировать именно так: из-за куска мяса. Немыслимо, но во столько жительница деревни Трийги Харьюского уезда Раиса Друпак оценила жизнь своего пятидесятилетнего мужа.
Безнадега
В убийстве хуторянка так и не созналась, и даже под грузом многочисленных улик эта ее стойкость не была сломлена: она настаивала на своей версии, согласно которой душегубом супруга был... конь.
Конь по кличке Гром стоял в сарае, да и теперь, вероятно, там стоит, а вот Раису Николаевну посадили на целых семь лет.
Дома остались дети, за которыми присматривают многочисленные родственники семьи Друпак. Они же ходят на могилку Игоря.
Сама эта семья была типичной деревенской семьей последнего десятилетия с обязательными составляющими: случайный сезонный заработок, пьянство мужа, отчаяние жены да дети-школьники, для которых и спортивный костюм — уже нарядная одежда. Так и жили: бедно, трудно, однако не делая никаких попыток такую ситуацию изменить. День прошел — и отлично, будет следующий.
На допросах Раиса Николаевна много рассказывала о том, как они начинали жить с Игорем, как потом у них «было не хуже, чем у золовки», и как в будущем все бы сложилось, если бы не конь. Кстати, Грома им отдали еще в колхозе много лет назад, поскольку тогда это была единственно возможная форма расчета в отсутствие нормальных денег.
Гром в хозяйстве пришелся очень кстати. Игорь ходил с ним по соседям, работал на огородах и так кое-что зарабатывал. Даже в те времена, когда запасы съестного сходили на нет, четвероногого кормильца жалели и не допускали мысли, что отведут на бойню.
Для Грома специально сделали загон, на сарай повесили солидного размера замок — хоть какое-то препятствие для постоянных набегов цыган-конокрадов из соседних поселков.
В общем, коня по кличке Гром члены семьи Друпак любили, и Гром их тоже. Пожалуй, на этом романтические чувства в доме исчерпывались, поскольку все, что было когда-то между самими супругами, сожрали быт, рутина и в целом примитивный взгляд на мир. Орать друг на друга было привычным делом. Случалось и стукнуть кулаком. Но никто из соседей и родственников не ожидал, чем окончатся частые скандалы. Хотя одна из родственниц Раисы Николаевны написала в своих показаниях: «У нас так живут все в деревне, потому что жизнь другой не бывает».
Подарок соседке
Оказывается, бывает. Она начинается тогда, когда кончается терпение. В семье Друпак такой день наступил в марте прошлого года. Раиса Николаевна после обеда вернулась с работы и хотела покормить детей. Еще утром в доме был кусок мяса, но сейчас хозяйка не нашла его. Надо сказать честно: это была единственная еда в доме.
Женщина поискала кусок мяса, где только могла: на окне, в пустых кастрюлях. Подумала, что дети куда-нибудь положили да и забыли. Раньше подобное случалось: сало прятали от вездесущей кошки. Но сегодня , судя по всему, кошка была ни при чем.
Раиса заплакала, предположив самое худшее. Игорь, кому же еще, взял мясо и снес дружкам. Окончательно она разозлилась, едва увидела мужа, ввалившегося в дверь сильно навеселе. После бурной, хотя и непродолжительной разборки выяснено было следующее: злополучное мясо действительно взял Игорь, а отнес его соседке. Подарил, можно сказать.
Ругались — ругались. Игорь хлопнул дверью и снова пропал на полдня, перед тем успев выкрикнуть жене все, что он о ней думает.
Часа через четыре страсти разгорелись вновь и уже по максимуму.
«Я ударила его по щекам за то, что он оставил нас голодными, муж упал. Потом он ушел в сарай отлеживаться. Его долго не было. Я сама пошла в сарай и наткнулась на Игоря. Он лежал и произносил одно лишь слово: «конь».
Следователь, видимо, впервые столкнулся с тем, что обвиняемый хочет свалить свою вину не на кого-нибудь, а именно на коня. Это придавало уголовному делу некоторый неожиданный поворот, но сути не меняло. И, конечно, уйти от правосудия Раисе Друпак не удалось.
Наивная женщина, она даже не предполагала, какое внушительное количество экспертиз будет назначено, пока следствие окончательно не получит диагноз, неприятно и страшно звучащий на медицинском языке: «жировая эмболия сильной степени». А конь, сказали Раисе Николаевне, ни при чем.
Последний шанс
Те, кто думает, что Раиса Друпак сначала убила мужа, а потом оттащила в сарай, ошибается. Игорь умирал медленно и, если бы не большое количество выпитого, то и мучительно.
Произошло вот что. Для убедительности жена взяла в руки металлическую скобу и ею стала колотить мужа. Похоже, он к тому моменту уже упал и особенно сопротивляться не мог. Вряд ли Раиса Николаевна справилась бы с супругом, будь он трезвым. Выпитое спиртное во время второго «ухода» сыграло с ним жестокую шутку. Мужика шатало из стороны в сторону, он что-то бормотал, а потом, после избиения, затих, и было совсем непонятно: спит ли, умер ли?
Друпак выволокла Игоря за дверь. Должно быть, в какой-то час муж очнулся и перебрался в укрытие — в тот самый единственный во дворе сарай, где спокойно стоял Гром.
Сколько Игорь лежал в промерзшем сарае? Час, два? Он не ориентировался, засыпал, просыпался. Потом дверь открылась, у порога стояли жена и сын. Вместе они подняли отца и перевели в дом.
Раиса Николаевна утверждала в суде, что предложила мужу вызвать «скорую», но он якобы ответил, что отлежится и все обойдется. Уговорить его так и не удалось. Явных синяков у себя на теле Игорь не нашел, считал, что те, что заметны, пустяки. Но все коварство ситуации было в том, чего не видел и не мог видеть бедный мужик. Удары мощной скобы пришлись по внутренним органам, нарушив обычные жизненные процессы многих органов.
Он умирал и не знал об этом, не догадывался. Рядом лежала супруга. Чего там, разобрались по-домашнему и ладно. Забыто.
Была, правда, минута, когда Раисе Николаевне не понравилось дыхание мужа, напугало своей неровностью и хриплыми звуками. Друпак оделась и сбегала на соседнюю улицу к зятю. У него же мотоцикл, так неужели откажет довезти Игорька до столичной больницы?
Зять не то что мотоцикл не мог завести, он и встать с кровати не мог, потому что и он трезвенником, увы, не был.
Так провалился последний шанс Игоря Друпака выжить после этого медленного, тихого убийства.
Еще час, и он, уже холодный, лежал в своей домашней постели. Минуту смерти мужа Раиса Николаевна пропустила, уснув наконец. Просто перед рассветом, внезапно открыв глаза и посмотрев на Игоря, она заметила, что черты лица его изменились.
До того момента, как приехали в деревню следователь и эксперт, у Раисы Николаевны было время обо всем подумать. Вот тут-то, вероятно, и сложилась легенда о коне-убийце.
Она не прошла в суде, эта легенда, несмотря на то, что дети подсудимой утверждали, что батя мог их побить в пьяном гневе и что в доме часто нечего было есть. Они хорошо помнили день, когда папка унес мясо.
...Те времена, что теперь наступили для детей, тоже легкими не назовешь: отец — в могиле, мать — в тюрьме. Но тут уж ничего не изменить. Во всяком случае до тех пор, пока Раису Николаевну не отпустят «на свободу с чистой совестью», как до сих пор написано на казенном корпусе, где она в настоящее время живет.
