Горби в Суоми

Уроки Финляндии, XXII

Шел 1989 год. Я работал с оператором Владимиром Богаткиным — человеком надежным, трудолюбивым, но по габаритам не вмещавшимся в «Жигули». А тут Горбачев собрался с визитом в Финляндию. Для предварительного знакомства со страной нам заказали сделать для Михаила Сергеевича и Раисы Максимовны часовой документальный фильм о Суоми, чтобы затем показать его и по Останкино. Показали. Кажется, получилось.

Вспоминая о Хенрике Юшкевичюсе, еще раз убеждаюсь в правоте пословицы: не имей сто рублей, крон, долларов, марок, а имей сто друзей. Мы решили воспользоваться предстоящим визитом Горбачева. Отправил заявку на имя Хенрика в Москву. Он тогда распоряжался валютой, выделяемой Останкино на покупку техники и содержание зарубежных корпунктов. Не будь Хенрика, не будь мы друзьями, нам бы не дали ни копейки, даже под предлогом Горбачева.

Хенрик усадил меня за круглый стол в своем кабинете, секретарша подала чай. Спрашиваю его: что делать, если новый оператор размерами в два раза превосходит своего предшественника и никакая «Лада» его не вмещает? Хенрик отвечает: надо покупать новую машину. Ну, тут я выложил и остальные наши пожелания.

Хенрик велел изложить все на бумаге, обещал наложить свою резолюцию, но только испросив «добро» у Лапина, чтобы ни финотдел, ни бухгалтерия носу не подточили. Так все и вышло. Корпункт в Хельсинки получил разом «Фольксваген», новую камеру, монтажный блок, факс и мобильный телефон. По техническому оснащению мы теперь не уступали корпунктам в Вашингтоне, Лондоне, Париже и Бонне. Благодаря Хенрику.

Свой первый государственный визит Горбачев наносил в Финляндию. Визит чрезвычайно важный, как заявил нам, журналистам, посол. Будто визиты когда-то бывают не важными или не историческими. Я наблюдал кухню многих государственных визитов — в кабинетах МИДа, коридорах посольства, из-за спин генералов в штатском. Каждый их метр вымерен, все окна и двери, встречающиеся на маршруте, взяты под наблюдение и блокированы. Этот визит был тем редким случаем, когда спецслужбы обеих стран — принимающей и прибывающей — дружески сотрудничали рука об руку. В общих интересах защитить высокую персону. Жизнь любой такой персоны (даже если вскоре оказывается, что это был всего лишь проходимец) ценится почему-то выше жизни любого простого человека. Почему так, не знаю. Люди ведь все одинаковы.

В кабинетах МИДа задолго до визита высокообразованные чиновники по нескольку дней кряду спорят, например, о меню предстоящих приемов. Когда наконец его утверждает высокое начальство, подготовка визита перемещается на уровень кухни. Меню печатают на картах золотыми и серебряными буквами, раскладывают по столам рядом с приборами. Зачем? По правилам хорошего тона воспитанный гость не станет хватать его руками и вчитываться. Кроме того, высокие гости, в основном, люди почтенного возраста, не способные разглядеть даже печатный текст собственной речи. Меню идет в дело, когда торжественный ужин завершен и журналисты, официально освещающие визит, допускаются в опустевший зал со сверкающими люстрами. Тут наш брат-фанфарон старается увести со стола прежде всего изысканные сигареты и сигариллы, а вслед за этим и золоченые карты меню. Блюд хоть и не пробовали, но у журналистов просто мания собирать для архивов разные разности — авось когда-нибудь пригодится. У меня таких меню накопилось не меньше двух десятков.

Во время визита Горбачев жил в отдельной резиденции, к ней нашего брата даже не подпускали. Остальные члены делегации — Александр Яковлев, Вайно Вяляс, ленинградский Гидаспов и другие были нам доступны. Когда посольство разрешило мне сопровождать Вайно Вяляса с супругой в качестве переводчика при поездке в Котка, он рассказал мне много интересного о том визите Горбачева. Очень хвалил Яковлева — истинного отца нового внешнеполитического мышления, «серого кардинала» перестройки, как прозвали его на Западе. Остальные уважаемые члены делегации за счет принимающей стороны любили заказать себе в номер все самое-самое, начиная с лосося, заканчивая водкой «Финляндия». Время от времени каждый заглядывал в «список», врученный женой, что следует привезти из Гельсингфорса. Попробуй только вернуться домой без всего этого! Мужья были людьми опытными, закаленными бойцами партии, все пункты «списков» выполняли. Простой, но четкий порядок жизни. Думаю, он действует не только для верных большевиков, а распространяется и на членов правительства и Рийгикогу. На банкиров, высшие полицейские чины, кайтселийтовцев и почтенных членов Ротари-клуба. Иными словами, как говаривал папаша Паасикиви, признание реальностей есть начало всякой мудрости. В теории. Практика чертовски трудней, тут можно поскользнуться и на ровном месте. Даже скотина, хоть и на четырех ногах, а иногда спотыкается. Что тогда говорить про двуногих!

В речи, произнесенной во дворце «Финляндия», Михаил Сергеевич подчеркнул: Суоми — страна нейтральная. Организаторы визита объявили, что большой пресс-конференции не будет. После выступления Горбачева приведут в небольшое помещение, куда допустят корреспондентов только шести телекомпаний. Времени в обрез — каждый может задать только один вопрос. Повезло, естественно, корреспондентам СССР, Суоми, американцу, шведу, норвежцу, немцу и французу.

Помещение оказалось действительно тесным. Мы с оператором едва в него втиснулись. Ждем. Входит Горби. Мы сидим рядом с Ханну Вилппоненом. Первым задает вопрос Ханну. Он же задает второй вопрос. Я под столом толкаю его ногой — моя очередь! Ханну задает третий вопрос. Я под столом жму ему на ногу изо всей силы. Подействовало. Я смог задать свой вопрос. Такой вот у меня друг Ханну.

С ним у меня связано памятное посещение ЦК КПСС на Старой площади в Москве. В начале девяностых годов в Останкино работал Георгий Пряхин. Хороший тележурналист, делал острые социальные репортажи. По карьерной лестнице шел быстро — главный редактор, первый зам председателя комитета. Затем его привлекли в группу спичрайтеров Горбачева. Он помогал писать книгу Раисе Максимовне. Мой добрый друг из Тампере Ханну Вилппонен работал тогда корреспондентом «Юлейсрадио» в Москве. Подошло время его юбилея. Я тогда уже вернулся в Таллинн, работал главным редактором зарубежных передач Эстонского радио. Ханну выслал приглашения на торжество мне и Юхану Падаму — нынешнему ответственному за участие в Евровидении. Юхан поехать не смог. В Москву полетел я один. В самолете вспомнил, как юбиляр подкузьмил мне во время визита Горбачева.

Гуляли юбилей Ханну в Москве широко. Первый день закончили в доме у советника посольства Финляндии. Вместе с послом Хейкки Талвитие — большим знатоком и поклонником оперы. Пряхин прийти не смог. На следующий день звоним ему и предупреждаем: хотим нанести визит ему сами. Отправляемся. Рискну утверждать, что таких веселых и разудалых мужиков в двери ЦК КПСС вряд ли прежде впускали. Ханну прихватил с собой бутылку «Финляндии». На месте выяснилось: Пряхин только что получил повышение — стал советником Горбачева и уже переезжал в новый, по рангу положенный ему кабинет. Поздравили. Выпили «Финляндию». Пряхин из шкафа достает польскую водку. Уговорили и ее. Из здания на Старой площади мы с Ханну выходили в отличном певчем настроении...

О Пряхине добавлю. Он очень хотел увидеть Сааремаа. Академик Георгий Арбатов расхвалил ему остров до небес. Я обещал быть ему гидом — род моего отца с Сааремаа.

Шла третья неделя августа 1991 года. Пряхин звонит мне в Таллинн и сообщает, что приехать не может. Постараюсь быть как можно точнее, цитируя его слова. Пряхин выразился так: «Знаешь, сейчас приехать не могу, у меня тут впереди два-три горячих денечка. После Михаил Сергеевич обещал меня отпустить на Сааремаа». До сих пор я ломаю голову над его словами... Не могу ни строить предположений, ни комментировать...

В феврале этого года, когда вместе с Вялясом мы были у Горбачева, я поинтересовался у его помощника Виктора Ивановича Мироненко о судьбе Пряхина. Узнал, что он по-прежнему один из ближайших соратников Горбачева, возглавляет крупное издательство.

Мне нравятся люди, не забывающие свои идеалы и друзей, как бы ни менялись ветры. Даже если друг уже не занимает высоких государственных должностей, не состоит при власти. К сожалению, при новой власти так много перевертышей, стыдящихся своей прежней жизни, кричащих у каждого фонаря о том, как их некогда ущемляли, как тяжко им жилось, как уже тогда в душе они все были борцами за свободу. Слушать все это как-то неловко. Мужчины должны оставаться мужчинами...

Уроки Финляндии продолжаются...

Энн АНУПЫЛД.