Прошлое переплетается с настоящим

Я хорошо помню первый день войны. Мы с другом вышли в Пскове, где стояла тогда наша танковая дивизия, на улицу Ленина и услышали радио... А через несколько минут прибежал посыльный: срочно прибыть в часть. Помню горькое чувство, которое возникло в тот день. Мы ведь уже не были новичками, уже прошли финскую войну, видели кровь и смерть. Хотя, конечно, не предвидели и не могли предвидеть, что война, которая в тот день началась, растянется на долгих четыре года и будет названа потом Великой Отечественной...

Первые недели и месяцы были самыми тяжелыми. Я видел, как отчаянно дрались на подступах к Ленинграду курсанты пограничного училища. Это были отборные ребята, они погибали, ценой своей жизни удерживая врага. И начальник училища, как нам говорили, сражался рядом со своими курсантами. И погиб вместе с ними. Наши танки поддерживали пограничников, как могли, но и нас оставалось все меньше и меньше. Мне и самому казалось потом странным, что я выжил, как странным было и то, что я остался в живых на Ораниенбаумском пятачке... Про этот маленький участок говорили потом, что свинца там больше, чем земли.

Там я воевал вместе со своим другом Анатолием Ковалевским, который потом, уже позже стал Героем Советского Союза. Танкисты Ковалевского, между прочим, отдельной строкой упоминались в приказе Верховного Главнокомандующего от 1 февраля 1944 года, в котором отмечались части, отличившиеся при освобождении Кингисеппа. Им в тот вечер Москва салютовала двенадцатью залпами из двадцати четырех орудий. Многие, быть может, помнят или слышали от родителей об этих замечательных салютах, которые после всего пережитого были необычайно дороги людям и воспринимались отнюдь не как развлекательные фейерверки.

Дважды я был ранен за годы войны, участвовал в Яссо-Кишиневской операции, которую военные историки назвали потом классической, воевал под Секешфехерваром, про который говорили, что русскому солдату легче освободить его от фашистов, чем выговорить название. Вместе со своими танками прошел Румынию, Венгрию, Чехословакию, Австрию. И все-таки выжил. А вот друга своего Анатолия, Тольку, Ковалевского потерял. Он воевал под Нарвой, а похоронен был во Львове, который тоже освобождал, в том месте, который назвали Холмом славы. Когда-то, еще во времена Первой мировой войны там хоронили русских солдат, сложивших головы на полях Галиции. Потом на этом же Холме хоронили и солдат Второй мировой.

Я не знаю, сохранились ли могила и памятник Герою Советского Союза Ковалевскому. Ведь каждый новый режим, как известно, прежде всего старается расправиться с памятниками прошлого. Вот и у нас в Таллинне недавно сняли памятник генералу Пэрну, освобождавшему Эстонию от фашистских войск.

Какой-то умный человек сказал, что история повторяется не дважды и даже не трижды, и хотя фарсов в ней не меньше, чем трагедий, все же трагедиями, а не фарсами освещено пространство человеческой жизни.

Война, пережитая нами, нашим народом, — это трагедия, а попытки воевать с мертвыми, разрушать памятники — фарс, в чем-то даже жалкий. Но память человеческая все равно остается...

Александр КРЫМАН,

полковник в отставке.