Художник и патриот

Творенье может пережить творца,
Творец уйдет, природой побежденный,
Однако образ, им запечатленный,
Веками будет согревать сердца.

Микеланджело Буонарроти.

В начале лета 1976 года мне довелось вместе с гостившим в Таллинне знакомым московским архитектором побывать в музее Рокка-аль-Маре. Был будничный пасмурный день, с моря дул сырой ветер, и на дорожках лесопарка, в оградах крестьянских подворий было пустынно.

В большом мрачном прокопченном доме мы были единственными посетителями. Москвич с интересом разглядывал очаг-каменку, грубую мебель, хозяйственную утварь, металлический зажим для лучины, колосники, на которых во время жатвы сушили снопы. Стояла такая глубокая тишина в этих старых стенах, что мы невольно заговорили шепотом.

И вдруг вслед за пожилой женщиной через низкий проем двери в дом ворвались с шумом и смехом ребята-старшеклассники одной из таллиннских школ. Оказавшись в сумраке старого дома, они постепенно затихли, и сопровождавшая их женщина, по-видимому, учительница, спросила:

— Как вы думаете, ребята, чем здесь пахнет?

Ребята стали принюхиваться, и одна девочка тихо ответила:

— Временем, здесь, по-моему, пахнет время!

— Ты права, удивительно права, действительно пахнет время, вместившее в себя жизнь нескольких поколений людей, живших в этих стенах под соломенной крышей, вобравших их запах, смешанный в запахами коз и телят, которые зимовали вместе с крестьянской семьей. Когда перевозили этот дом в музей, утерянные временем и людьми детали можно было воссоздать заново, все, кроме... запаха — он воистину подлинный!

В минувшую субботу мы были в Кадриоргском дворце на выставке картин основоположника эстонской живописи Иоханна Келера, посвященной 150-летию со дня его рождения. Помните, на выставке я обратила ваше внимание на маленький пейзаж. Что-то тревожное и печальное есть в этой неприметной картине: бедный бревенчатый дом под соломенной крышей, разорванное тучами низкое небо, гнущиеся на ветру голые ветви деревьев... Так изобразил художник дом, в котором родился в 1826 году, изобразил таким, каким увидел его спустя 37 лет, в 1863 году, когда посетил родные края. Как же похож «Отчий дом» Келера на тот, в котором мы сейчас беседуем. Думаю, что и запах в доме, где родился будущий живописец Иоханн Келер, был таким же.

Слушал старую учительницу и думал, как прекрасно, что она не просто рассказала о жизни эстонских крестьян в первой половине XIX века, а показала этот прокопченный дом, похожий на тот, в котором увидел свет первый эстонец, ставший профессиональным живописцем...

175 лет назад было делом совершенно неслыханным, чтобы в Эстонии крестьянский сын вместо отцовской сохи взялся за краски и палитру. Казалось, судьба уготовила обычную тягостную долю и родившемуся 26 февраля (по ст. стилю) 1826 г. в Вастсемыйза, близ Вильянди, Иоханну Келеру. Семья была многодетной, и четыре школьные зимы были пределом образования, которое родители могли позволить. Поэтому они обрадовались, когда управляющий поместьем, заметив страсть Иоханна к рисованию, помог ему поступить в ученики к своему брату, маляру Фаберу в Вынну. Иоханн с успехом осваивал основы ремесленного мастерства, красил, лакировал, даже делал декорации.

Однако перспектива стать степенным ремесленником неожиданно утратила привлекательность для способного ученика. Когда он увидел картины кисти известного местного художника А.Пецольда, ему захотелось стать настоящим живописцем.

Ранним осенним утром 1846 года по сходням парохода, прибывшего из Ревеля, на Невскую набережную сошел молодой человек в пиджаке. Стоял холодный октябрь, дул сильный ветер, и юноша быстро продрог. Для того, чтобы добраться до Петербурга, он вынужден был продать теплое пальто, но что значит холод на пороге новой жизни... Молодого человека звали Иоханн Келер. Он остановился у брата, работавшего в столице столяром, и уже через несколько дней нанялся к выставочному мастеру. Тот положил ему жалованье шесть рублей в месяц, зато разрешил посещать вечерние классы Академии художеств. И каждый вечер через весь город с Пантелеймоновской улицы, где размещалась мастерская, торопился он к светло-серому дворцу Академии на набережной Невы.

Шли годы, жил трудно и упорно учился, был удостоен серебряных медалей «за успехи в живописи», «за рисунки с натуры», которые и сегодня хранятся в Музее Академии художеств. На одном — скрепленная сургучной печатью надпись: «Вольноприходящий ученик Императорской Академии художеств Й.Келер удостоен награды серебряною медалью первого достоинства».

Настал, наконец, день, когда ему вручили диплом, удостоверявший, что «Санкт-Петербургская Академия художеств, в силу устава, ученика своего Й.Келера за отличные успехи в живописи исторической возвела в звание классного художника...» Диплом наряду с президентом подписал один из лучших русских мастеров А.Брюллов.

В сохранившемся личном деле Иоханна Келера хранятся документы, воскрешающие страницы творческой жизни основоположника эстонской национальной живописи. Среди других — копия выданного ему свидетельства о том, что художник отправляется в остзейские губернии для занятий живописью с натуры.

То, что увидел на родине художник, его потрясло, и, вернувшись в Петербург, Келер стал одним из основателей «Кружка петербургских патриотов Эстонии», куда входили эстонцы, добившиеся в столице значительного общественного положения. Они стремились всячески содействовать развитию национального самосознания эстонского народа, развитию его культуры и образования. Келеру удалось выхлопотать разрешение на издание прогрессивной газеты «Сакала» под редакцией Карла Якобсона, он же добился согласия на проведение первого всеэстонского праздника песни 1869 года.

И хотя в Петербурге Келер приобрел известность как один из лучших портретистов своего времени и среди его работ были портреты членов императорской семьи, государственного канцлера А.Горчакова, за который художник был удостоен звания профессора живописи, портреты семейства знаменитого путешественника Семенова-Тяньшанского, художник не забывал деятелей эстонской культуры. Наиболее известны портреты Фр.Р.Крейцвальда, фольклориста Я.Хурта, общественного деятеля Я.Адамсона, директора гимназии Х.Треффнера, придворного врача Ф.Карелля, а написанные им портреты родителей художника донесли до нас подлинный облик эстонских крестьян начала XIX столетия, их нелегкую судьбу и горькие думы.

Нет сомнения, что Иоханн Келер остался в истории нашей страны как основоположник школы живописи Эстонии и в то же время как патриот своей родины, один из тех первых, положивших начало ее будущей государственности.

Лев ЛИВШИЦ.