Мужчина, женщина и бизнес

Вот о портных-то и поговорим. На этих двух мастеров я наткнулась совершенно случайно. В нескольких десятках метров от редакции «Молодежки» на боковой стене одного из жилых домов висит указатель: «Николай Жуков. Портной». Тут же за углом, в полуподвальном помещении со всем своим швейным оборудованием расположились двое — означенный Николай Жуков и Любовь Андреева. Мужчина, женщина и их бизнес.

По диплому он — конструктор-закройщик мужской и женской одежды. Это если длинно, сухо и формально. Но можно коротко и по существу — Портной. Именно так — портной с большой буквы. 29 лет стажа. К шитью пристрастился смолоду. Тогда, в начале семидесятых, при вечном дефиците модной одежды многие молодые люди сами начали конструировать себе брюки, заканчивающиеся клешем. Юный Жуков был из их числа. И пошел учиться — у мастера, который поверил в него мгновенно и безошибочно. С первого взгляда. Учился шить офицерские и генеральские шинели и мундиры, всю военную одежду, что, по всей видимости, потруднее, чем шить одежду гражданскую: особый крой, множество всяких прибамбасов. Нынешний командующий Силами обороны Эстонии Тармо Кыутс — его бывший клиент. Правда, они давно уже не виделись. Впрочем, более или менее именитых клиентов у Николая и кроме Кыутса предостаточно: Март Сийманн, Пеэп Лассманн, Иво Линна, Тынис Мяги, Павел Макаров, Лев Гусев...

Люба по диплому — закройщик легкой женской одежды. Выбор ею профессии объясним и вполне типичен. Женщина и мода, женщина и одежда — близнецы-братья. Вернее, сестры. Тоже 29 лет стажа.

Мы долго судили-рядили, кто в пошивочном деле превалирует, мужчины или женщины. Действительно, среди суперзнаменитых кутюрье чаще встречаются мужские имена, но творческую фантазию этих модельеров воплощают в жизнь обычно женщины-мастерицы. Окончательного ответа не нашли. Но так или иначе, а в их полуподвальчике фифти-фифти — мужчина и женщина.

Индивидуальный пошив — занятие кропотливое и трудоемкое. Это не фабричный конвейер, где швея-мотористка несколько часов подряд выполняет одну и ту же операцию. Выполняет быстро и уверенно, не задумываясь о конечном результате. А зачем ей об этом думать, она понятия не имеет, где будет продаваться то или иное готовое фабричное изделие, кто его купит и купят ли его вообще. А перед Николаем и Любой стоит не воображаемый, а очень даже реальный и к тому же прихотливый клиент, который хочет пошить пиджак, пальто, платье, брюки, смокинг, юбку и т.д. и т.п., притом хочет, чтобы изделие получилось красивым, модным, удобным, по возможности скрывало недостатки фигуры (а у кого их нет?) и, наоборот, подчеркивало ее достоинства (если таковые имеются). И они, Николай и Люба, готовы все эти пожелания выполнять, поразмышляв вместе с клиентом, что и как, зачем и почему.

В советское время они и знакомы-то не были, но оба трудились, каждый в своем ателье, бригадирами. И знали себе цену. Когда начальник ателье нажимал на Николая насчет плана, требуя его выполнения-перевыполнения, тот не выдерживал: «Не давите на меня и выговором не угрожайте. Не боюсь я ни выговора, ни увольнения. Это вам пристало бояться потерять свою должность. А на мои руки спрос всегда найдется».

Вот и «накаркал». Нет больше никаких планов и соцсоревнования, нет того начальника, нет и того ателье. Нет и наплыва клиентов. На дворе капитализм, конкуренция, шумит-гудит рынок. Магазины переполнены тем самым импортным ширпотребом, за которым раньше гонялись, стояли в очередях, обзаводились блатом, переплачивали, дарили шоколадное ассорти. В маленьких бутиках хватает одежды для взыскательных клиентов с солидным банковским счетом. Second hand выручает бедняков. Кому нужен сегодня портной, вообще индивидуальный пошив? Людям с нестандартными фигурами — раз. Всем, кому надо что-то отремонтировать, подправить, подогнать по фигуре, — два. И... тем самым взыскательным клиентам, которые хотят уйти от стандарта, выработали собственный стиль, ценят индивидуальную работу. Конечно, это требует затрат, которые далеко не каждый может себе сегодня позволить. Но так и на Западе. Вспомним, как посмеиваются над телевизионным лейтенантом Коломбо, героем знаменитого детективного сериала, видя его ширпотребный плащ.

Круг постоянных клиентов, образовавшийся и у Николая, и у Любы в советские времена, за последние годы заметно иссяк. Иных уж нет, а те — далече. Кто-то состарился и перешел в пенсионное сословие, демонстрирующее сегодня на улицах гардероб семидесятых-восьмидесятых годов, ибо нет никакой возможности его обновить. Откуда берутся новые клиенты? С улицы. Висит же вывеска на стене дома. Кто-то ее заметил, пришел. Что-то сшил. Остался доволен. Прислал соседа, друга, коллегу. Это, считают Люба и Николай, самый верный, надежный и испытанный способ приобретения новой клиентуры. При мне как раз появился мужчина, сославшийся на подсказку своего знакомого — тучного человека, который счастлив, что здесь его могут обшить-одеть. Появился, задал свои вопросы — про цену, конечно, тоже спросил — и удалился, пообещав непременно вернуться уже с тканью. Такое вот действует «сарафанное» радио. О газетной рекламе Люба и Николай тоже подумывают. Нет пока у них такого опыта, но заявить о себе, обозначить свои координаты, конечно же, необходимо.

Помещение своего мини-ателье, а точнее и проще — комнату в полуподвале, Николай и Люба арендуют у Бюро по недвижимости, посредничающего между домоуправлением и арендаторами. У этих цепких дельцов все схвачено, непосредственно к домоуправлению они не подпускают ни на шаг. Посредничество — их бизнес. Ничего не производят, но крутятся и хорошо живут. Очень распространенная, кстати, в Эстонии ситуация. Разве бухгалтер фирмы (конторы, департамента) выдаст вам на руки зарплату? Нет, он переправляет ее в банк. А банк в лице молодого улыбчивого теллера, подчеркнуто вежливого — пожалуйста, распишитесь вот здесь, выдает вам ваши же денежки, но уже за плату! Он вам, видите ли, оказывает услугу, о которой никто из нас никого не просил. Просто там, наверху, установили такой порядок, при котором между бухгалтером и вами обязательно должен быть посредник в лице банка. Как между врачом и пациентом — Больничная касса, которая за врача и за вас решает, давать или не давать льготную скидку на нужное вам лекарство, которое без скидки из-за бешеной цены вам не по карману.

Но вернемся в наш полуподвал. Если уплатить за аренду помещения, рассчитаться с государством по налогам, то половины заработка как не бывало. А ведь на пошив того же смокинга уходит не менее недели. Столько же — на пальто. Четыре дня — на костюм. И т.д. Перед новым годом работы и у Николая, и у Любы хватало. А в январе — тишина, почти никаких заказов, кроме мелкого ремонта, доделки-переделки. Так что на средний класс наши мастера никак не тянут. Самый что ни на есть малый бизнес со всеми его проблемами, страхами и неуверенностью в завтрашнем дне. Но ведь речь идет о мастерах опытных, у которых изначально было свое швейное оборудование, своя клиентура. Что же делать молодым, начинающим, неопытным портным? Государство ничем таким людям не помогает. Нет для них ни помещений для аренды по сходной цене, ни налоговых послаблений хотя бы на период становления бизнеса. Сегодня зарегистрировал свой патент, а завтра уже плати налоги...

«Звездный час» Николая в новой Эстонии растянулся на несколько лет. Это была работа в фирме «Энелин» в 1993-1995 годах. Там он шил для манекенщиц, участвовал в показах, ездил в Москву, где познакомился со Славой Зайцевым. Но фирма, как известно, лопнула, а владелица ее куда-то запропастилась. И теперь — этот полуподвал. Объединились два мастера под одной крышей — вдвоем легче арендовать помещение. Но они не хнычут, не жалуются. Нет в них никакого уныния, что всегда отличает тех, кто любит свою работу.

На них любо-дорого посмотреть. Веселы, подтянуты. На Любе всегда прекрасно выполненная свежая блузка, Николай — в рубашке с галстуком. А как же иначе? Если мастер одет неряшливо, на нем плохо сшитая одежда, клиент может заподозрить в нем безразличного к швейному делу человека.

Конечно же, мы посудачили — не могли не посудачить — о недавнем президентском приеме по случаю годовщины республики. То был парад эстонской элиты. Парад туалетов. Какое они, эти туалеты, произвели впечатление на наших мастеров? Эмоционально — положительное. Профессионально — не очень. Люба была больше довольна слабым полом, нежели Николай — сильным. Ведь это же должностные лица самого высокого ранга, кипятился он. Они часто бывают на приемах, брифингах, презентациях и т.д. Почему же у господина имярек смокинг спереди сидит, как надо, а сзади пузырится мешком так, что туда целый рюкзак упрятать можно. Значит, куплен универсальный, безликий ширпотреб. Но разве этот высокооплачиваемый господин не может себе пошить смокинг у портного? Или хотя бы подогнать готовое изделие по фигуре...

***

Николай и Люба, их семьи не идут за помощью к государству. Со своими жизненными проблемами справляются сами. Но с большим трудом. Автомобиль у Николая старенький, еще советского производства. Поехать куда-либо отдыхать ни та, ни другая семья не может. Делать серьезные покупки, как-то: мебель, дорогую электронику — не в состоянии. Живут надеждой на то, что не за горами время — приди, приди, желанное, — когда население Эстонии начнет богатеть и захочет одеваться добротно, красиво, соответственно своему вкусу и стилю. Тем более что свобода выбора и свобода моды в последнее время стали основной тенденцией. И будет престижным и достойным носить не только иностранный ширпотреб, но и сшитую на заказ одежду.

Бытует такая шутка, мол, портной — это глупец, который легко и быстро разрезает целый кусок ткани, чтобы потом долго и мучительно собирать его по частям. Николай и Люба умеют правильно разрезать кусок ткани, умеют толково его собрать. И дай Бог, чтобы такие, как они, мастера выживали в наше многотрудное время. А малый бизнес не ютился в полуподвалах, но распрямлял спину, вставал в полный рост.

Татьяна ОПЕКИНА.
Фото Николая ШАРУБИНА.