"Хочу быть кроликом в Огайо"

Знаменитый телеведущий Леонид ЯКУБОВИЧ в беседе с Эллой АГРАНОВСКОЙ

Это страшное умение - убивать

- Среди людей, которые выходят к барабану на "Поле чудес", вы всегда выделяете стариков, у которых за плечами длинная, тяжелая жизнь, и особенно тепло встречаете ветеранов войны. Это продиктовано чем-то глубоко личным или же просто такое вот воспитание?

- Даже не знаю. Наверное, все же воспитание. А как без этого? У меня отец с фронта пришел, я еще помню, как он в форме ходил. Сам я несколько раз был на войне, недавно оттуда вернулся. У меня трепетное отношение к людям в погонах, на чисто интуитивном уровне. Тут такое дело: надо либо помнить, либо вновь узнать, что стоит за каждым орденом, за каждой медалью. Надо прожить и перечувствовать. И вообще, все непросто! Совсем непросто. Это долгий и трудный разговор. Война - страшная штука. И нечего скрывать, что там есть большая стратегическая проблема, проблема общегосударственная. Люди, которые не только привыкли, но по-настоящему умеют убивать, - профессиональные убийцы. Это их профессия. В истинном смысле этого слова. Это почти искусство, если вообще можно соотнести эти сдва слова - убивать и искусство. Но они же вернутся с фронта, а что дальше? Дальше проблемы: жить негде, кормить семью не на что. Ну, и кто воспользуется их великим умением? А таких людей много. Я хочу вам сказать: даже сто таких человек - это уже много. Двести - очень много. Тысяча - беда. Они же куда-то потом денутся. И подобную проблему пережило не одно поколение людей, ибо тащит ее за собой любая война. Это было и в 45-м году. Вот только что он был героем - и вернулся обратно. Что же дальше? Кто он дальше? А никто! И пережить это очень трудно. Так было с людьми, которые вернулись из Вьетнама, из Камбоджи. Наверное, так было в 1812 году. Хотя нет! Вы знаете, что вплоть до 17-го года полиция не имела права арестовать на улице Георгиевского кавалера. В каком бы состоянии он ни находился - пьяный, буйный! - они могли, извинившись тридцать три раза, довести его до дома. Арестовать - не могли! Настолько общество и государство возвеличивало подвиг своего защитника. И люди это отношение видели. И дети его видели, и усваивали на всю жизнь. Вот поэтому существовало понятие офицерской чести, поэтому рвались служить в армии. И чтобы все это вернулось, должно повымереть несколько поколений. А что сегодня? Вот только что он был комбатом, только что солдатики смотрели на него восторженными глазами, готовые выполнить любой приказ! Он приезжает с войны в родное село - и какой-то мордатый бугай, который давно купил его сарай вместе с коровами, велит ему стоять на воротах? Не будет он там стоять! Он либо сопьется, либо озвереет. Вот он, жуткий отголосок войно, страшное ее эхо! И поэтому у меня такое особенное отношение к людям в погонах. Никого нельзя вычеркивать, никого нельзя забывать, иначе вся эта неблагодарность аукнется в будущем, причем со страшной силой. И уже аукнулась, кстати.

Зачем пришли мы в этот мир?

- Вы, наверное, военную литературу любите?

- Люблю. И оружие люблю. Это чисто по Фрейду: все мужики любят что-нибудь колющее, все женщины любят кругленькое, какие-нибудь колечки, цепочки. Что вы смеетесь? Это на самом деле так!

- Если по Фрейду, то у нас вообще в подсознании нет ничего, кроме сексуального и агрессивного.

- А что? На самом деле мы недалеко ушли от животных. И все эти состояния- животный страх, животная ненависть, животная страсть - их очень трудно контролировать. И я, кстати, не убежден в том, что их надо именно так контролировать, как мы это делаем. Отсюда - стрессы. Нас просто никто не научил правильно управлять этим механизмом. Но должен вам заметить, что ощущать под ногами фугас, который может в секунду рвануть, - это по-настоящему страшно! И когда в вертолете летишь от Ханкалы до Гудермеса - очень страшно. Наверное, они придумывают себе что-то, наверное, как-то приспособились ребята, но лично мне неизвестен механизм этого подавления. Просто не было случая до такой степени давить в себе страх. Но то, что эмоции наши в своей основе все равно животные, вот это я уже понял. Может, по разуму мы и отличаемся от кроликов, но основа та же, что у них. Мы зачем пришли в этот мир? Задача-то у всех одна - продолжить род. После этого можно складывать ручки и относиться ко всему спокойно. Нет другой задачи. Ну, нету! Кстати, вам любой врач скажет, от педиатра до паталогоанатома, что в ту секунду, когда зарождается новая жизнь - и только в эту секунду - весь организм работает, как часы. Даже очень больной и обессиленный.

- Леонид Аркадьевич…

- Нет, вы послушайте меня: так есть, и это очень правильно, потому что созданы мы для этого. Это потом уже мы сами свой организм распускаем. Вы видели когда-нибудь ленивого тигра? И не увидите, потому что тигр не может себе лень позволить: умрет с голоду. А мы ничего, лежим себе целый день на диване. Я, например. Свинство! Ужасное свинство. Ненавижу себя за это!

- И дальше лежите.

- И дальше лежу. И дальше ненавижу. Поэтому вскакиваю и куда-нибудь иду. И целый день мотаюсь, как ненормальный, мысленно лежа на диване. Ощущение дивана преследует меня постоянно. Отсюда - метания, отсюда - летания, отсюда - бесконечные "ездиния". Это я сам себе придумал, чтобы не пропасть.

Подвинься, Отелло, спасу от поноса!

- А телевизор смотреть любите?

- По телевизору люблю смотреть хорошие киношки. И терпеть не могу рекламу. Представляете, в театре, идет спектакль. Хороший, и вдруг: так, Отелло, подвиньтесь куда-нибудь в сторонку, мы тут сейчас с перхотью будем сражаться. Невозможно такое! Почему же возможно так издеваться над фильмом? Люди старались, снимали, монтировали, музыкальный ряд продумывали - и привет, от поноса вам поможет удивительное средство! Головы-то окончательно на коммерции подвинулись. Конечно, перекос. А нас вечно куда-нибудь унесет. Это не хорошо и не плохо - это наша реальность. Нам просто не повезло. Вот если бы мы родились лет через двести. Или, например, триста лет тому назад. А еще лучше - в Швейцарии.

- Вы бы там от тоски удавились.

- А как же швейцарцы? Я там был и ни одного швейцарца в петле не наблюдал. Другое дело, что ехать никуда нельзя: здесь дом, свой и навсегда. Но в какой-нибудь другой жизни хотелось бы родиться кроликом. Хорошо бы на ферме где-нибудь в Огайо.

Не хочется выглядеть дураком

- В своей передаче вы сами пытаетесь угадать слово?

- Это довольно трудно, потому что перед каждой тройкой мне приносят папку: тут вопрос, тут ответ. Так что слово всегда знаю. Но скажу честно: лично я никогда бы не встал по ту сторону барабана, потому что очень не хочется выглядеть дураком. А вы хотели бы?

- Нет. Правда, однажды страшно радовалась, когда на диване перед телевизором с легкостью выиграла яхту, угадав оперу Дзержинского "Тихий Дон".

- Вот видите! А я не знал, к примеру.

- А вы верите в то, что "Поле чудес" развивает эрудицию?

- Ни в коем случае! Это развлекательная передача, и только так надо к ней относиться. Учебный канал - познавательное телевидение. Канал "Дискавери" - потрясающе интересно! "Поле чудес" - развлекуха. И не надо придумывать, что по этой передаче люди постигают богатый русский язык или там историю. Бред! Ничего они не постигают. Людям охота досмотреть до конца, выиграет этот долдон или не выиграет.

Журналистика - большая профессия

- Перед нашей беседой вы давали пресс-конференцию и начали ее словами: "Здравствуйте, коллеги!" Мы - коллеги?

- Наверное, да. В каком-то смысле. Хотя вы профессиональнее, чем я.

- Да уж ладно!

- Вот ведь елки-палки! Это же не комплимент. Я могу трепаться сколько угодно, потом кто-то сядет, отредактирует все и красиво смонтирует. А вам надо писать на листе бумаги. И потом, очень трудно редактировать самого себя. По собственному опыту знаю, что от этого можно сойти с ума: как будто сам от себя кусочки отщипываешь. А потом, надо ведь уметь писать по-настоящему грамотно, иначе получится жвачка. Журналистика - большая профессия. Другое дело, что у вас появилось столько непрофессионального народа! Надо разделить: есть журналисты, а есть скунсы вонючие. Причем последних довольно много, и ничего от них не происходит, ни хорошего, ни плохого. Быстро приехал, навонял и смылся. Про что написал - непонятно. А потому что сам ничего не знает, темой не владеет, профессией, следовательно, тоже. И это очень обидно. Но не ново: бывшее наше большое государство было сверху донизу пронизано одной глобальной бедой - непрофессионализмом на всех уровнях. Особенно в искусство любили ссылать бывших полковников, которые в этом искусстве, как вы понимаете, очень хорошо разбирались. Еще про медицину они все понимали, про спорт, естественно. И в науке, само собой, прекрасно ориентировались. Ведь на всех этих административных руководителей научных институтов страшно было смотреть, но они чавой-то там командовали. Чавой-то физикой, астрономией чавой-то. Они вообще всеми нами командовали! Ну, и в результате?

Фото Николая ШАРУБИНА.