Моя вторая половинка...

Перед разговором с Софией я уже знал, что до 30 ей далеко, что в Америку попала четырех лет от роду из города Днепропетровска, что, кроме огромной любви, на всю жизнь сохранит и огромную благодарность бабушке, которая постоянно занималась с нею русским языком. А вот русскую литературу София открывала для себя без посторонней помощи. И повесть Карамзина "углядела" сразу, хотя поначалу мысль о картине по "Бедной Лизе" могла показаться фантастикой. Но начали мы с другого.

- Для "Бедной Лизы" Гатчинский фестиваль не первый. Картину показывали в Каире, на "Кинотавре", на Московском международном. Были информационные показы и в Америке, фильм демонстрировали для определенного круга зрителей, а после все должны были заполнить опросники, чтобы высказать свое мнение. Разумеется, были и дискуссии, на них мы со Славой Цукерманом часто присутствовали. Я подчеркиваю это потому, что в Америке, когда сдаешь свой сценарий, то этим все как бы и кончается, ты умыл руки, никогда к нему уже больше не притрагиваешься, теперь все дело за режиссером. Нас и в киноинституте так учили: ваше дело - схема, набросок, а режиссер - он и есть строитель, архитектор, он берет набросок и делает фильм. Но у нас со Славой было немного не так, мы работали рука об руку. А главные претензии по картине были ко мне: речь все же шла о классическом произведении, а я кое-что дополнила.

Вообще-то, с Карамзиным и первоисточником я потрудилась довольно подробно, повесть сама по себе небольшая, а сценарий вышел длинным, более сотни страниц. Много вопросов вызвал жанр нашей картины, я говорила, что это фантасмагория, а нам отвечали, что это не жанр, и возник новый повод для дискусии. Что это - драма, мелодрама, может, трагедия, пытали критики, им хотелось конкретности. А я этого и сама не знала.

- Для проекта было сложно найти продюсеров, он представлялся им перспективным?

- Сценарий я писала еще в институте, на втором курсе, и все профессора в упор твердили: София, забудь про эту идею, не трать зря времени, это бессмысленная, некоммерческая затея, ты никогда не найдешь продюсера, на помощь и поддержку не надейся. К тому же и название такое - "Бедная Лиза", и финал несчастливый. В отличие от Европы в Америке плохой финал для картины - смерть. Если нет хэппи энда, ты ломаешь стандарт, нарушаешь кодекс Голливуда. Но Слава Цукерман делает независимые фильмы, арт-хаус, и проект у нас был тоже независимый. Мы вообще думали, что делаться будет очередное "Жидкое небо", не думали о коммерческом кино. Так что найти деньги было довольно трудно.

- Показалось, что ваше с Цукерманом кино о том, как одна девушка не захотела превращать свою любовь в товар.

- С этим трудно не согласиться, но мне кажется трагедией как раз нашего времени, что не только услуги любви, а ее самое можно купить. Мне всегда казалось, что я осталась такой, какой была в 16 лет, когда просто так, легко нельзя избавиться от чувства, и думаешь, что полюбила навсегда, на всю жизнь. Кстати, Карамзин же не написал Эраста злодеем, он у него потерянный человек, недостаточно решительный. Не то чтобы Эраст не любил Лизу, просто не проявил решительности, к тому же проигрался, надо было выкручиваться. Но это тем не менее не могло служить оправданием, жизнь девушки все равно оказалась искалеченной, слишком серьезно она полюбила, насмерть. К тому же Лиза была крестьянкой, и, по правде сказать, предположить в то время какой-то другой конец этой истории мне трудно. Утопиться или как-то по-другому уйти из жизни для девушки было единственным выходом. Мне сегодня часто говорят: вашу картину дети смотрят, а в ней люди топятся, неужели другого выхода нет? Разве другого нельзя полюбить? Или в конце концов выпить, успокоиться, забыться? И никому не приходит в голову, что для Лизы все уже было предначертано, иначе тогда обернуться не могло.

- А как вы относитесь к присутствию среди персонажей зрелых дам с деньгами?

- Когда-то смотрела в Нью-Йорке замечательный фильм "Полуночный ковбой". Мне исполнилось 17, училась в киноинституте, только что поступила, и было удивительно, что довольно красивый мужчина должен был продавать свою любовь. Действие относилось к 70-м, но ведь в "Бедной Лизе" происходило то же самое: немолодые женщины покупают мужчин. Потому что любви не было, потому что скучно, потому что есть деньги, чтобы покупать. У нас графиню играет знаменитая Габриэл Олдс, обладательница "Оскара", ей очень понравилась эта роль, она говорила, что в молодости много знала в Голливуде женщин, которые так себя и вели.

- Есть сценарий, а теперь уже и снятый по нему фильм. Насколько они совпали?

- Это трудный ворос, отвечать надо аккуратно... Не то чтобы никого не обидеть, но это моя первая работа, и что-то мне, конечно, хотелось видеть по-другому. Хотя Слава и старался всегда следовать сценарию, но некоторые вещи все равно пропали, ушли отдельные сцены, их было просто некогда снимать, и денег не было, чтобы их снимать. Потому что-то вычеркивалось буквально на ходу. Представляете, сидит автор, и при нем красным вычеркивают. Это жутко, будто от меня живой куски отрезают...

- В вас самой присутствует что-то от бедной Лизы?

- (Улыбается) Это мой любимый вопрос. Мне кажется, я и есть бедная Лиза, несчастная бедная Лиза. По правде, эта история меня очень тронула, персонально, напомнила, что со мной было, что меня ранило, что осталось со мной навсегда. Поэтому и вложила в нее мою душу. Набоков пишет, что у него есть вторая половинка, Лиза - моя вторая половинка.

- Но сегодня нельзя же быть бедной Лизой?

- Нельзя, так все говорят. Так я же и не бедная, как видите, жизнь продолжается.

- В вашей картине есть сцены, которые могут вызвать негодование феминисток. Вы их не опасаетесь?

- Терпеть не могу и опасаться не вижу повода.

- Не могу еще не сказать про Барбару Бобылову. Представить в роли Лизы какую-то другую артистку, кажется, невозможно.

- Когда мы искали героиню, нас просто засыпали кассетами. У всех было свое мнение: у продюсеров, у Славы. Барбара у себя в Чехии очень известная актриса, только что играла с Депардье, Ванессой Редгрейв, много снимается в Италии. В ней, по-моему, есть необычайная искренность, невинность. Такая девушка очень ранима, хрупка. Увидев Барбару, я сразу подумала, что только она и может быть Лизой.

- А вот Эраста играет артист не славянский...

- По происхождению Ли Грант - ирландец. Я где-то у Джойса читала, что у ирландцев немало схожего со славянской душой, словно одна кровь течет, одни какие-то дьяволы ими играют. Еще мне в нашей картине очень нравится Бен Газзара, я его раньше знала мало, видела, кажется, всего в одном фильме, потом посмотрела еще в нескольких, и мне он показался очень серьезным артистом. Вначале нам хотелось взять на роль Майкла Йорка, но когда пришел Газзара и стал читать, репетировать, то был так наивен, так переживал, так сочувствовал Лизе, вспоминая эту историю, одним словом, так подходил на роль, что другого искать не было смысла. И, конечно, русские артисты просто замечательные. А еще очень помог Юрий Лужков, нам открыли такие музеи в Москве, доступ куда казался невозможным...

- Каким будет следующий проект?

- Ох... Написала сценарий из испанских времен XVI века, было много идей, действие происходило как бы в рамах картин старых мастеров. Но реализовать такой проект трудно, режиссера надо найти, деньги.

- Странная вещь получается, София. То XVIII век, то XVI. А про сегодня не пишется?

- Сегодня, мне кажется, люди стали бледной копией тех, что были раньше. Они не так веселы, не так ярки, красочны. Куда-то пропало желание интересной жизни...

Николай ХРУСТАЛЕВ.