Как нам ужиться друг с другом?

— Многие люди не любят политику и политиков. И даже гордятся этим, кокетничают, не упуская случая щегольнуть своей неприязнью. Между тем конечный смысл всех вопросов, охватываемых словом политика, сводится к тому, чтобы помочь всем нам уживаться на земле друг с другом. Нам, людям разного языка и цвета кожи, разных верований и традиций, разных профессий и способностей. Политика определяет, каким должен быть наилучший порядок совместной жизни людей и как его можно достигнуть, и чем для него можно пожертвовать. Увы, увы, наши сегодняшние эстонские политики не на высоте. Они сотворили такой порядок, при котором многие люди испытывают страх и неуверенность в завтрашнем дне, так что недавно выступившие с открытым письмом социологи говорят о существовании уже не одной, а двух Эстоний. Вы с ними согласны?

— Конечно, согласен. И хотя Марью Лауристин, политик и социолог одновременно, попыталась смягчить этот вывод ученых, говоря, что можно насчитать и три, и четыре Эстонии, учитывая, сколько в ней разных групп населения, а значит, и разных групп интересов, самые острые противоречия существуют все-таки между двумя частями. Той, к которой принадлежит властная элита и близкие к ней преуспевающие слои населения, у которых нет причин для разочарования или недоверия к власти. И той, к которой принадлежит большинство жителей республики. Уставших, разочарованных, неуверенных в завтрашнем дне. Вот это и есть вторая Эстония.

— Понятно, что политика тройственного союза, находящегося сейчас у власти, нуждается в коррективах. Каких именно? В каком объеме? Это будет решать сама власть. Не может же она быть безразличной к тому, что уровень доверия к ней упал до рекордно низкой отметки. Но стоит ли изобретать велосипед, если до нас это уже сделали другие страны, другие народы. Чужой опыт не всегда нужно копировать, но им не стоит пренебрегать. Вам довелось присутствовать на семинаре, где выступали авторы так называемого «ирландского чуда», позволившего маленькой стране в трудные для нее времена сплотить население и за сравнительно короткий срок добиться впечатляющих успехов. Расскажите, пожалуйста, об этом семинаре, об этом «ирландском чуде».

— Семинар, как известно, организовала Ассоциация крупных предпринимателей Эстонии, пригласившая в Таллинн «отца ирландского чуда», бывшего премьер-министра Гаррета Фицджеральда и известного ирландского экономиста Ричарда Брутона (оба и сейчас — члены парламента). То, о чем они нам рассказали, действительно впечатляет, хотя все произошло не сразу и не вдруг. Ирландия вступила в Европейский союз в 1973 году. Маленькая, отсталая страна, в которой экономический рост едва достигал 0,5 процента, а доход на душу населения был ниже, чем у нас сейчас. И лидеры страны начали ломать голову над определением стратегии развития. В 1981 году Фицджеральд возглавил правительство. К этому времени всем уже было ясно: для такого маленького и открытого общества, как ирландское (г-н Брутон на семинаре добавил: и для такого маленького и открытого общества, как эстонское), очень важны консолидация, объединение, эффективный, крепкий и мобильный общественный сектор. Разумом и сердцем ирландцы почувствовали: без общественного договора, без общего понимания стратегии развития страны — в экономике, социальной политике, образовании, здравоохранении — не обойтись. Необходимо социальное партнерство между предпринимателями и профсоюзами, а также межпартийный договор, приемлемый для всех и потому остающийся в силе независимо от того, кто победит на выборах. Первый подобный договор ирландцы подписали в 1987 году, а к настоящему времени их накопилось уже пять. Название договора говорит само за себя — «Выгода и справедливость». Все, что в интересах народа и государства, приветствуется. Все, что не в интересах народа и государства, отвергается.

— Общественное согласие — это прекрасно. Но для развития необходима не только стабильность, но и деньги. Много денег. А их все-таки дал Европейский союз...

— Так оно и было. Не только в конце 80-х — начале 90-х годов, но и сейчас Ирландия получает от ЕС мощную финансовую подпитку. В 1990-1993 годах только из структурных фондов ЕС выделялась помощь, составляющая ежегодно около пяти с половиной процентов от валового национального продукта. По эстонским меркам это где-то 4-5 миллиардов крон ежегодно. А еще сельскохозяйственные дотации, прочая поддержка... Думается, что самая сильная сторона ирландской стратегии — умение страны, ее лидеров достойно представлять в ЕС интересы своего народа. Ирландцы знают, чего они хотят, и умеют это обосновать, ведь у них, как я уже сказал, существует на этот счет внутригосударственный консенсус. Так, например, подоходный налог с предприятий — благодаря финансовой помощи ЕС – они сумели снизить до 10 процентов. Эстония, правда, тоже тут весьма преуспела, но при этом какая у нас проповедуется философия? Мол, сведем до минимума налоги, и тогда пусть со всеми своими проблемами человек справляется сам, у государства на социальную сферу денег не хватает. Для ирландцев, как и для всей Европы, социальное равновесие, социальная сфера — святое дело. Чтобы ее держать на высоте, они делают упор на развитие экономики, предпринимательства. Финансовая помощь ЕС, низкая налоговая нагрузка, рост иностранных инвестиций привели к тому, что за последние десять лет среднегодовой экономический рост в Ирландии достигает 8 процентов. Причем растут — такова продуманная экономическая политика — высокотехнологичные отрасли промышленности, такие, как фармацевтика, электроника, инфотехнология.

— А как же с сельским хозяйством, рыболовством?

— Это еще один предмет гордости ирландцев. В условиях перепроизводства сельхозпродуктов в Европе, в обстановке жесточайшей конкуренции Ирландия не только не уронила свое сельское хозяйство, но укрепила его. В два раза увеличился объем сельскохозяйственного производства — несмотря на узость европейского рынка, вечно испытывающего трудности со сбытом. Ирландцы сумели и тут убедить европейских партнеров, обосновать стратегию развития своего села.

Все это способствовало созданию новых рабочих мест и значительному сокращению безработицы. Слушая ирландских гостей, я даже засомневался, а не приукрашивают ли они действительность? Так ли это на самом деле? Но цифры, цифры — упрямая вещь. Уровень безработицы в стране снизился до нынешних 4 процентов. Начиная с 1993 года число рабочих мест увеличивалось на 4,9 процента ежегодно, а производительность труда — на 7,9 процента.

Разумеется, все эти реформы тесно увязаны с развитием системы образования — высшего, профессионального. Прозвучала даже такая удивительная цифра — свыше 50 процентов выпускников ирландских гимназий идут учиться дальше — в университеты. Учатся не только на месте, но и за рубежом — в соседней Англии, в далеких Соединенных Штатах, для которых Ирландия — родина или прародина многих американских граждан.

— Как же протекает партийная жизнь в Ирландии? Она замерла? Оппозиция исчезла?

— Ничего подобного. Стратегическое направление развития страны акцептировано всеми партиями, это верно. Но следуя в фарватере общего курса, приходящая к власти партия вправе менять отдельные детали, нюансы политики, действуя в интересах своих избирателей.

— И все-таки Ирландия стала членом ЕС в другое время, в других условиях. Сейчас в двери союза стучится одновременно много желающих, так что Эстонии в этом смысле не повезло. ЕС, конечно, силен, но его возможности небезграничны.

— Европейский союз уже и на Ирландию посматривает с опаской, не слишком ли ее избаловали. Ведь низкая налоговая нагрузка вместе с большими субсидиями дает стране значительное преимущество перед другими членами ЕС. В 2000 году ВВП на одного жителя Ирландии составил 23300 долларов, в то время как в среднем по ЕС — 22900 долларов...

За последние четыре года иммиграция 25-64-летних вновь прибывших увеличила число трудоспособного населения страны на один процент. Но это не просто залетные птицы. Это высококвалифицированная рабочая сила.

— В Эстонии до сих пор не умолкают дискуссии по поводу процесса приватизации, который добрался уже до жизненно важных отраслей — энергетики, железных дорог. Как проходит этот процесс в Ирландии?

— Мы спросили об этом у ирландских гостей. И надо заметить, ответ на этот вопрос последовал без паузы и промедлений: железные дороги не будут приватизированы ни при каких обстоятельствах! Аэропорты, большая часть электрорынка, многие авиакомпании, отели, производство удобрений остаются там в руках государства. «Маленькое государство может проводить политику открытости только при наличии общественного договора и в ситуации, когда государство играет сравнительно большую роль», — считает Гаррет Фицджеральд. Такая позиция, кстати, совпадает с мнением Народного союза Эстонии, в котором я состою. В условиях глобализации экономики в руках международных корпораций и так оказываются значительные сектора — банковская система, торговля, промышленность. В Эстонии это уже свершившийся факт. И значит, влиять на общий процесс развития можно только при условии, если в руках государства сохраняются стратегически важные отрасли, их инфраструктура. Нельзя выпускать из рук государства железные дороги, электростанции, лес, телекоммуникации...

— Правящая коалиция, которая, наоборот, форсирует процесс приватизации, не устает повторять: государство — плохой хозяин...

— Но это не европейское понимание. Все европейские государства проводят взвешенную социальную политику. Они хорошо знают, что стратегически значимые отрасли хозяйства, социальная политика — это забота государства, которое просто обязано быть хорошим хозяином! В Эстонии, к сожалению, доминирует правая, либеральная идеология, культивируется индивидуализм, опора только на себя, социальная функция государства принижена.

— Народный союз ведь тоже не является левой партией. Почему у нас так сильно противостояние коалиции и оппозиции, если и та, и другая — с правым уклоном?

— Народный союз ближе к центру, мы серьезно отличаемся по мировоззрению от «Исамаалийта» и особенно — от реформистов, которые считают, что государства должно быть мало, как можно меньше. В западном мире такая идеология индивидуальной выживаемости не акцептирована. И потому там нет такого расслоения общества, как у нас (даже у соседей, латышей и литовцев, такого расслоения нет). Остается только удивляться, почему голос Партии умеренных, программа которой составлена в русле социал-демократии, совершенно затерялся в коалиционном трио.

— Кто, по-вашему, играет первую скрипку в правящей коалиции?

— Конечно, реформисты, хотя «Исамаалийт» более заметен. Своей ориентированностью на национальные ценности, бережным отношением к национальной культуре и традициям эта партия близка Народному союзу. Но я говорю об их программе. В действительности же они почему-то проводят политику реформистов. А как иначе можно расценить упразднение подоходного налога с предприятий, сокращение региональной поддержки и т.д. Получается, что реформисты — молодцы, чего хотят, того и добиваются.

— В Ирландии инициатива общественного договора исходила от правительства, то есть пришла сверху. Как относится к идее такого договора ваш Народный союз?

— Оппозиционные партии к идее национального согласия относятся очень доброжелательно. Разобщение маленькой стране действительно противопоказано, поэтому трижды печально и грустно, что мы столь быстро растеряли тот ресурс единения, который у нас был десять лет назад, и позволили индивидуализму, праву сильного расцвести пышным цветом. Конечно, не все потеряно. Но нужна политическая воля. И не только со стороны оппозиции. Власть тоже должна сделать шаг в этом направлении. Это двусторонний процесс.

— Спасибо за беседу.