Независимость: как ее понимают финны

Уроки Финляндии, XX

Начну с двух знаменательных разговоров. Первый состоялся у меня с Калеви Сорса, когда он был спикером парламента. На вопрос, вынесенный мной в заголовок, Сорса ответил: «Независимость подразумевает многое. Если вдуматься, человек входит в мир и жизнь прежде всего через семью, в каких-то странах через род. В Финляндии значение родственных отношений в сравнении с исходными временами общности менялось и убывало. Наряду с семьей есть еще твой народ, вместе с которым ты приобщаешься к жизни всего окружающего мира. Таково мое понимание независимости. В современной ситуации, когда исчезают границы, все большее значение приобретает национальная и культурная независимость, духовная самостоятельность — вещи нематериальные. Что можно сделать во благо независимости? Всем сразу вспоминаются суровые и драматические обстоятельства, когда независимость приходилось отстаивать с оружием в руках. Тут у Финляндии богатый опыт. Но не менее важен для обеспечения независимости труд — ежедневный, будничный. Именно он обеспечивает культурную независимость, экономическую устойчивость и восполняемые ресурсы страны, входящей в международное сообщество. Отсюда проистекает и та уве- ренность, опираясь на которую, такие малочисленные народы, как мы, способны развиваться на собственной национальной почве. Все это считаю крайне важным».

Наш разговор шел и о Зимней войне. Встретил ее Сорса восьмилетним мальчишкой. Вот его рассказ: «Помню, как мы, дети, были напуганы. Не знаю, возможно, все было фантазией, но ходили слухи, будто русские солдаты сажают финских детей на кол. Я не хотел этому верить. Хотелось порасспросить солдат, но мы не знали ни слова по-русски. Строили в лесах укрытия — такие были наши детские игры. Так в нашу жизнь вошла война...»

Второй разговор состоялся у меня на хуторе Виронперя в Лохья со старейшим государственным деятелем Суоми госсоветником Йоханнесом Виролайненом.

Э.А.: За плечами у вас долгая политическая карьера, но сказать, что вы ведете спокойную жизнь пенсионера, нельзя — частые гости, приемы, работаете над книгой... Дни госсоветника-пенсионера заполнены плотно...

Й.В.: Верно. Если всю жизнь отдал политике, интерес к ней неистребим. Мое преимущество — большой опыт и огромные связи. Случись что-то серьезное, могу связаться с кем угодно, начиная с главы государства. Хорошо, если имеешь представление о том, что происходит в стране.

Э.А.: О Йоханнесе Виролайнене рассказывают разное. Зачастую поводом к разговорам служит ваша абсолютная трезвость. Насколько я знаю, это явление редкое среди финских политиков. Сколько в разговорах правды, а сколько вымысла?

Й.В.: Все справедливо отчасти. Как всегда бывает в жизни, если появилась байка, потом она обрастает все новыми и новыми подробностями, каждый рассказчик старается подать свою версию поинтересней. Любой рассказ небезоснователен. Вот, к примеру, история времен, когда я был министром иностранных дел в пятом правительстве Кекконена. У меня заболел желудок. Иду к врачу. Он обследует меня, берет листок бумаги и пишет: алкоголь исключается. Я ему: трезвенник я, никогда не пил. Тогда исключить табак — никогда не курил. Пейте меньше кофе — не пробовал уже десять лет. Следующим утром перед заседанием госсовета рассказываю, какие предписания сделал мне врач. Кекконен бросает: «Послушай, хорошо человеку, если может жить по предписанию врачей». А потом пошли байки, будто я получаю от дипломатов в подарок дорогие вина, которыми лечу коров. Одна такая дошла даже до американских газет. Трезвый политик — явление уникальное, а трезвенник министр иностранных дел — просто не укладывалось в головах ни на Западе, ни на Востоке...

Э.А.: Вы много лет возглавляли Карельский союз, сами по национальности карел. Сегодня, когда ситуация в России и во всей Европе меняется, когда в Финляндии то громко, то потише высказываются о возвращении Карелии, а у нас в Эстонии ведут аналогичные дискуссии относительно Печорского региона, что вы как советник думаете о возвращении территорий?

Й.В.: С одной стороны, я отношусь к Карелии как карел, с другой, оцениваю ситуацию на фоне всего послевоенного развития. Как и наши соседи, русские, мы считаем: Сталин несправедливо затеял Зимнюю войну, а то, что он украл у нас Карелию, преступление. Это признает и российский парламент. Если же рассуждать в общем, то люди после Второй мировой войны стали мудрее, чем были после Первой мировой. В Версале был заключен несправедливый мир, проигравшие страны, прежде всего Гитлер, попытались изменить его с помощью войны. Так началась Вторая мировая. После нее в мирных договорах тоже были допущены ошибки, а часть государств все еще находится в состоянии войны, не заключив все еще между собой мира. Но сегодня уже никто не будет требовать исправления ошибок путем войны. Ошибки исправляют мирным путем. Посмотрим на Европу — большая часть допущенных ошибок уже исправлена. И если я как карел думаю, что несправедливость в отношении нас и Суоми должна быть исправлена, то исключительно мирными средствами, а не угрозами и раздуванием настроений реваншизма. Впервые мы говорили с русскими об этом 50 лет назад. Они говорят: такова реальность. Подождем, придет время, когда они не только признают реальность несправедливости, но и будут готовы исправить ее так, чтобы это оказалось на пользу обеим сторонам. Такова наша цель, и я верю, что на этом пути мы продвинемся вперед...

В годы работы в Финляндии я сдружился с генерал-лейтенантом Юкка Паюла, бывшим командущим Лыуна-Хямеласким военным округом. Ходили с ним по грибы возле танкодрома Парола, пивали со старым военным летчиком Кейо Кяэриэйненом у него дома чистейший самогон четырехкратной возгонки. Слушали рассказы знатока леса Паавола, который на моей отвальной у него дома поднес мне от имени П-клуба мраморную подставку с серебряной пластиной для двух флажков. Она и сейчас стоит на окне моей летней избушки. Два флажка рядом — один с голубым крестом, второй сине-черно-белый. П-клуб — своеобразное закрытое заведение. Главное условие членства — твои имя и фамилия должны начинаться с буквы «п». И еще член клуба должен быть патриотом Суоми. Юкка Паюла, Пекка Силвола, Пааво Тойванен, лесовед Паавола, Кейо Кяэриэйнен были приняты в клуб в порядке исключения, за большие заслуги.

В ноябре 1989 года минуло 60 лет с начала Зимней войны, в марте 1990-го — полвека с ее окончания. Была эпоха перестройки. Центральное телевидение в Москове хотело получить подробный материал об этих датах. Я брал интервью у Юкка Паюла. Свой рассказ он начал словами: «Война не математика». Потом он говорил о едином народном сопротивлении. Сказал, что малым странам рано отправлять свои армии на покой, что, несмотря на впечатляющие договоры о разоружении, крупные государства продолжают модернизацию вооружений, разрабатывая новейшие технологии, увеличивая точность поражения целей. Малочисленный народ должен быть готов постоять за себя сам. Никто иной этого за него не сделает. НАТО из-за Финляндии не станет ссорится с большим восточным соседом, его опасается и умасливает вся Европа. Только сами, только полагаясь на себя, до последнего.

Когда в бюро я переводил на русский слова Юкка, вдруг понял, что мы оба называем войну «зимней». Хоть и было время перестройки и гласности, но официальная Москва все еще говорила о пограничном конфликте между Финляндией и СССР, еще не были официально названы истинные «авторы» провокационных выстрелов в Майнила и многое другое ныне широко известное о тех событиях было не известно.

Делаю перевод слово в слово: «Зимняя война». Пусть в Москве разбираются. Если такой войны официально не было, пусть вырезают текст. Не вырезали. Так впервые русский телезритель узнал, что была Зимняя война, в которой малый народ выстоял против большого.

Я ждал взбучки из Москвы. Тишина. Там были заняты борьбой за власть. Вызвал меня лишь посол СССР Аристов: как материал попал в Останкино, почему не проконсультировались с военным атташе? Разговор, в общем, вышел мягкий — даже он, старый солдат партии, был несколько ошарашен случившимся. Если за семь лет работы в Суоми я сделал что-то полезное, то это интервью с отставным генерал-лейтенантом Юкка Паюла можно зачислить в мой актив. Получилось, что мы первыми донесли до сознания рядовых русских телезрителей новое понятие «Зимняя война», которую отважные воины маршала Мерецкова и Говорова вынуждены были завершить перемирием. Финны отдали Выборг и большую часть Карельского перешейка. А после подписания договора о мире в Париже вынуждены были выплатить гигантскую контрибуцию. Ее «отец всех народов» урезал вполовину, пошутив за бокалом шампанского, что сделал это «под нажимом Паасикиви», чтобы заключить с Суоми договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи.

Год назад я побывал на кладбище в Хямеэнлинна, где покоится Юкка Паюла — человек, ушедший 17-летним гимназистом-добровольцем защищать свою родину. Человек, доказавший мне, что война не математика.

24 апреля этого года в Хельсинки я встречался с президентом Мауно Койвисто. Титул президента в Финляндии сохраняется пожизненно. К нему у действующего президента добавляется лишь слово «республики». Господин президент Койвисто в апреле выпустил в свет свою новую книгу «Русская идея». Сорок лет он изучал историю России, выучил русский язык. В книге он рассказывает о личном политическом опыте, визитах в Москву, встречах и беседах со всеми хозяевами Кремля — Ворошиловым, Хрущевым, Микояном, Брежневым, Громыко, Горбачевым, Черненко, Андроповым.

Желание Койвисто — чтобы его книгу прочитали внимательно. В ней говорится о тысячелетней истории России, политике, вере, отношениях с Финляндией. В ней Койвисто пишет: незвисимость Финляндии — чудо. В нее не верили, прежде всего, за рубежом. Да и в самой Финляндии. Но она есть результат умной, сдержанной политики обустройства отношений с великим соседом. Это чудо сродни чуду независимости нашей Эстонии, не имевшей в условиях царской империи даже видов на автономию. Чтобы сохранить это чудо, нужны постоянные и ответственные усилия по налаживанию отношений с восточным соседом. Так считает президент Койвисто.

Уроки Финляндии продолжаются...

Энн АНУПЫЛД.