|
|
|
||
Последний извозчик
У Вируских ворот, около закусочной «Макдональдс», стоят пролетка и несколько оседланных лошадей. От нормальных размеров верховой до миниатюрного пони. В один из прохладных дней на прошлой неделе желающих прокатиться или погарцевать по улицам Старого города не было, и продрогшие лошади цокали копытами о брусчатку. Вид лошадей на улицах современного Таллинна напомнил о прошлом, вызвав необычную ассоциацию. На несколько странный вопрос, какого цвета пыль, та, что вы стираете с полированной мебели и вытряхиваете из пылесосов, любой ответит — конечно, серая. Это теперь. А еще относительно недавно, в конце 40-х годов ХХ века, у моего знакомого, жившего на Пярнуском шоссе напротив театра «Эстония», пыль летом была совсем другого цвета — желтая и состояла из растертого в тонкий порошок обычного, простите, конского навоза. Откуда он брался в центре города?
Немногие помнят, что в ту пору все пространство между Пярнуским шоссе и бульваром Эстония занимал продуктовый рынок, куда ежедневно съезжались крестьянские подводы с окрестных хуторов. Спокойные рабочие лошади безучастно взирали на рыночную суету, хрумкали сено или потряхивали подвешенными на шее торбами с овсом. Слова уходят из обихода за ненадобностью... Например, «ломовик», «дрожки», «гуж», «торба». Между тем в домоторизованную эпоху эти слова были известны всем. Потому что нужны были и ломовик, перевозивший грузы, и дрожки на высоких рессорах, в которых здорово трясло при езде по булыжной мостовой, и облучок — сиденье для кучера — были неотъемлемой частью городской жизни, как и извозчик — основной транспорт горожан. В Музее культуры шведского города Лунда хранится серебряный бокал или кубок в полметра высотой. На крышке фигурка всадника на вздыбленной лошади. Сосуд опоясан подвешенными к нему медалями с именами и датами. Все это изготовил в XVII веке ювелир Карл Клементс по заказу таллиннских извозчиков. На медалях их имена и даты вступления в цеховую организацию. Пеэтер Якобсон, Юрген Йохансон, Николас Карлсон и другие доставляли сотни лет назад грузы из гавани к амбарам и из купеческих складов к кораблям, отправлявшимся с русскими мехами в Любек или Брюгге, с солью из Португалии в Новгород. Возили они товары и между городами. Как попала в Швецию цеховая реликвия — неизвестно, но известно другое. Возчики — одна из древнейших профессий. Первые сведения о них в Таллинне относятся к концу XIV века. Тогда их было в городе около тридцати, и были они людьми далеко не бедными. Так, один из возчиков — Иоханнес ван Кегель — владел в 1423 году зданием на улице Кунинга (б. Нигулисте), в котором теперь Дом детского творчества; состоятельным человеком был и возчик Рисс, отец пастора церкви Пюхавайму и автора «Хроники Ливонской провинции» Бальтазара Руссова. Они занимались только перевозкой товаров. Вряд ли кому-нибудь в средневековом Таллинне, целиком умещавшемся в пределах городских стен, могла прийти в голову мысль нанять коляску для поездки с улицы, например, Рюйтли на плошадь у Ратуши. Тот же, кто считал ниже своего достоинства ходить пешком, имел собственную карету или верховую лошадь. Цех ломовиков входил в Олайскую гильдию, а после ее ликвидации в 1689 году возчики оказались бесправными. Канутская гильдия не признавала, как ее члены говорили, «этот сброд». Но возить грузы все равно надо было, и возчики продолжали работать. И, по-видимому, не без успеха и прибыли, если смогли заказать полуметровый серебряный кубок. Начало XIX столетия принесло немало изменений — Таллинн становится модным столичным курортом. Местные газеты сообщают о прибытии в город гостей из Петербурга и Москвы. Гости снимали дачи в Екатеринентале, на Сахарной горке, в Виттенгофе и других загородных местах. Но центр жизни курорта был в старом парке у моря (Кадриорге). Возникал уклад великосветского курорта с взаимными визитами, салонами, пикниками, прогулками в Старом городе и его окрестностях. Спрос создает предложения, и в Таллинне появились наемные экипажи и настоящие извозчики. К середине XIX столетия их насчитывалось уже около сотни, и не все они были членами цеха. Под давлением городских властей цех был вынужден не мешать работе «вольных» извозчиков при условии, что они будут ездить только на одноконных колясках, стоять вне городских стен — за Вирускими и Харьюскими воротами. Были установлены требования к экипажам и кучерам, установлена такса оплаты. Сохранился тариф за 1834 год, где перечислены важнейшие маршруты внутри города и за его пределами: поездка в городе на пароконном экипаже стоила 50 копеек, путешествие в Пирита или на кладбище в Копли обходилось в три рубля, это недельный заработок рабочего. Городские власти требовали, чтобы экипажи, упряжь и кучерское платье были чистыми и целыми, лошади сытыми и неувечными. Извозчик ни под каким предлогом не имел права отказаться от поездки. За нарушение этих предписаний ему грозил штраф, телесные наказания и даже — тюрьма. И хотя в Таллинне появилось много «вольных» извозчиков, а в 1856 году магистрат вообще разрешил всем желающим заниматься этим промыслом, цеховые извозчики стойко держались за свои старые привилегии. Их пароконные экипажи, на которых ездили солидные гости и местные богатые бюргеры, стояли на площади у Ратуши. Одноконных извозчиков туда не пускали. Только в 1880-м появилась первая стоянка таких экипажей у церкви Святого Духа. По уставу 1874 года требования еще более ужесточились: извозчику необходимо было иметь свидетельство полицейской управы о благонадежности, вносить плату за стоянку. Лошадей следовало иметь «здоровых, крепких, привычных к езде», кучер же обязан был быть «мужчиной крепкого телосложения и без увечий», а также говорить на немецком, русском и эстонском языках. Впрочем, обходились одной, но главной фразой: «Куда изволите, господа?» Полицмейстер иногда проверял знание языков у извозчиков, так что наши ревнители языка не оригинальны в своем рвении. Шло время, на улицах Таллинна в августе 1888 года появилась конка, где билет стоил всего 5 копеек, а в начале ХХ века — и первые автомобили. Уже в 1908 году газета «Пяэвалехт» сообщала: «Вечером Иванова дня автомобили носились по Нарвскому шоссе с ужасающей скоростью (25 км/час), как на гонках, туда-сюда, перевозя седоков». Извозчикам становилось все труднее конкурировать с автомобилем, и постепенно они исчезли с городских улиц и рынков. Когда исчез последний извозчик Таллинна, установить теперь довольно трудно. Пыль в городе стала серой с примесью тяжелых металлов, а конные экипажи и верховые лошади стали всего лишь элементом «милой экзотики Старого города».
Лев ЛИВШИЦ. |
|||
«Неутомимы наши тройки,
