Судьба народа и человека - это нить в запутанной пряже времени. Конфуций, китайский философ V-VI вв. до н.э.
Люди средневековья... От некоторых из них сохранились лишь имена и скудные сведения на страницах летописей, другие были участниками бурных событий, в хитросплетениях которых сегодня пытаются разобраться ученые. Но как выглядели и те, и другие, если не дошли до нашего времени их портреты или их никто при жизни не изображал?
Крышку саркофага второй жены великого князя Московского Ивана III украшает краткая эпитафия — «СОФИЯ». Благодаря работе российского антрополога С.А.Никитина, воссоздавшего ее облик, мы смогли уже в конце ХХ столетия увидеть ее лицо через толщу пяти с лишним веков, заглянуть в лицо этой несомненно умной и сильной женщины.
В конце сентября 1472 года на Балтике стояла штормовая погода. И хотя давно было известно, что на пути в Московию в Ревель должна прибыть невеста московского великого князя Ивана III, византийская принцесса Зоя Палеолог, шторм задержал вышедший из Любека корабль. Наконец он прибыл, и будущую великую княгиню встречали, по-видимому, торжественно и пышно. Впрочем, история не сохранила подробностей этой встречи, но, судя по тому, как встречали племянницу последнего византийского императора Константина во время долгого пути через всю Европу от Рима до немецкого города Любека, можно думать, что ревельские бюргеры в грязь лицом не ударили. Они знали, что во время остановок высокой гостьи в ее честь устраивали пышные приемы и рыцарские турниры, преподносили подарки: серебряную посуду, дорогие украшения, ткани, вина, а горожанки Нюренберга вручили принцессе целых 20 коробок конфет.
Насчет рыцарских турниров, тканей, посуды и ревельских конфет ничего неизвестно, а вот какое-то украшение принцессе обязательно подарили, и мы к этому обстоятельству еще вернемся.
Так или иначе, но именно в эти осенние дни 529 лет назад готовился в Ревеле обоз принцессы к далекому пути на Москву. Первого октября в Псков прискакал гонец и объявил на вече: «Царевна переехала море, едет в Москву, дочь Фомы, князя морейского, племянница Константина, царя царьградского, зовут ее Софья, она будет вам государыня, а великому князю Ивану Васильевичу жена. И вы бы ее встретили да приняли честно». Гонец поскакал дальше, в Новгород и Москву, а псковичи, как сообщает летопись, «... посадники и бояре отправились навстречу царевне в Изборск, жили здесь целую неделю, как приехал из Дерпта (Тарту) гонец с приказом, чтобы ехали встречать ее на немецком берегу; в шести насадах (баркасах) и со множеством лодок поехали посадники и бояре в устье Эмбаха (Эмайыги), где и встретили царевну, вышли из судов, наливали кубки вином и медом, били ей челом, она приняла это от них в честь и любовь великую и объявила, что сейчас же хочет ехать с ними дальше».
Торжественно, со звоном колоколов Троицкого собора встречали Софью в древнем Пскове, первом городе на русской земле. Великой княгиней она стала в первый же день своего прибытия в Москву, 12 ноября 1472 года и состоялось ее венчание с Иваном III.
Почему великий московский князь взял в жены принцессу из далекой Византии? В 1476 году папа римский Павел II в поисках пути усиления своего влияния на православную Русь предложил овдовевшему Ивану III заключить брак с Зоей Палеолог, которая после падения в 1453 году Византийской империи воспитывалась при дворе папы римского. После долгих переговоров в начале 1472 года Зоя Палеолог в сопровождении большой свиты и папского кардинала Антонио Бонумбре отправилась в долгий путь до Московии, как тогда называли в странах Европы Московское государство.
Многое изменилось в России после приезда Зои Палеолог, ставшей в Москве Софьей. Если до этого главной заботой московских великих князей было собирание Русской земли, то теперь встал вопрос об утверждении единовластия, преданий и традиций некогда великой Византийской империи, привнесенных в Москву Софьей Палеолог, от двуглавого орла — герба, принятого от поверженного Османской империей Константинополя, до нового порядка престолонаследия. Под влиянием византийской принцессы в Москве появились придворная пышность и этикет, потребовались соответствующие атрибуты и украшения, а для их изготовления — опытные ювелиры.
С кем встречалась Зоя Палеолог в Ревеле по пути в Москву, неизвестно, но можно предположить, что ей преподнесли в подарок ювелирное украшение работы местного мастера Ханса Рюсенберга. Так ли это было или нет, но через два года после того, как византийская принцесса стала великой княгиней, женой Ивана III и изменила свое имя на Софью, в Колывань (как звали на Руси вплоть до ХVIII века наш город) пришло письмо с приглашением Ханса Рюсенберга в Москву. Оно было подписано великим князем Иваном III.
Посетивший Москву в начале ХVI века австрийский барон Сигизмунд Герберштейн в первой вышедшей в Европе книге о России писал о Софье: «Это была женщина необыкновенно хитрая и властная, по ее внушению великий князь сделал многое». И среди этого «многого» - присоединение в 1478 году Новгорода к Великому княжеству Московскому, лишение его всех прав и привилегий. В результате Ревелю и другим ливонским городам пришлось вести дело с централизованным Русским государством, которое в интересах своих купцов стало урезать большие привилегии, которыми пользовались ганзейцы в Новгороде. Пришлось отправить посольство в Москву. На аудиенции Иван III в ответ на жалобу ганзейских купцов выдвинул встречные претензии, и переговоры зашли в тупик. На обратном пути послов в Новгороде арестовали, и в октябре 1494 года закрыли там гостиный двор Ганзы, конфисковали все товары. Закрытие ганзейской конторы мотивировали тем, что в Ревеле казнили двух русских купцов.
Фактические причины были, конечно, значительно серьезнее и глубже. Как сказал бы мой старый питерский учитель — «посмотрим на сетку истории», на то, что происходило в Европе во второй половине ХV столетия. Во Франции, Англии и России завершалось создание централизованных государств и укреплялось самодержавие; Дания вела войну с городами Балтийской Ганзы, позиции которой в значительной мере ослабли. В этих условиях становится понятным стремление окрепшей России подорвать позиции Ганзейского союза, создать более выгодные условия для своих купцов и проложить дорогу к Балтийскому морю, перешагнуть через барьеры, которые создали ганзейские купцы на пути экономического развития страны. Оправдалось предупреждение, сделанное еще за десять лет до этих событий ревельскими и тартускими послами на переговорах в Новгороде: «Отношения с Россией подобны мосту, который нельзя перегружать, так как он может рухнуть».
Что ни говорите, и в наше время не грех накладывать дела и интересы своей отдельно взятой страны на сетку событий в ближнем и дальнем зарубежье.
