У Володи Семерина достаточно редкая профессия. Он – форточник, вор, значит. Он и сегодня – в двадцать с небольшим – похож скорее на пацана, чем на взрослого парня. Тонкий, маленький, аккуратный.
Первый раз он по-глупому сел. Судье он то ли не понравился, то ли еще что – по первому-то разу в пятнадцать с небольшим срок у нас обычно не дают, щадят малолеток. Володе, однако, не повезло.
Посадили его за квартирную кражу. История обычная: шумный столичный микрорайон Мустамяэ, бедная компания дворовая, желавшая денег и изобретавшая один за другим способы их добычи, а тут – узкая форточка, соблазнительно открытая на первом этаже.
Кому лезть? Володе и лезть как самому тонкому и ловкому. Он и залез. Ну, и в итоге получил от родного государства все, что положено, даже с запасом.
Отсидел. Вернулся в тот же двор. И еще раз в форточку залез. Так уж случилось...
После второй ходки на «зону» решил завязать. И действительно, устроился на работу, даже стал помышлять о женитьбе. Много прекрасных девушек проживает в нашем уютном старинном городе.
Володя Семерин как раз и шел с одной из них, славных девушек, когда ему повстречался Вадим Анискович из соседнего двора, что на улице Вильде. Тот и не разговаривал особо. Просто ударил Володю в скулу и сказал: «Ну что, мразь? Что? Тварь!»
Девушка убежала. Покинул поле битвы и Вова Семерин. Слаб он был против Анисковича. На голову ниже и характером жиже. Первый из них свою «действительную» на «зоне» отпахал, а Вадим Анискович, судя по материалам уголовного дела, и в далеком Афганистане успел побывать, откуда вернулся вроде целый, но какой-то поломанный.
Прежде они были знакомы совсем немного, и не было между ними тогда зла. Не ровесники же на самом деле! Может быть, зло появилось гораздо раньше: после того, как Анисковича убивали да не убили в Афганистане, а Володю Семерина мучили, да не замучили до конца на «зоне».
Там Вовочку как самого слабого и маленького изнасиловали. Вернувшись в Таллинн, он надеялся, что об этом во дворе никто не узнает. Узнал каким-то боком именно Анискович.
Анискович после того самого Афганистана пил много. Потом полетела и грохнулась его страна, а в мирном времени утешения ему почему-то не осталось. Остались развлечения. Одним из них для хмельного Вадима Анисковича стала травля бывшего зэка – Вовчика Семерина.
Пьяный, он караулил своего малолетнего соседа у подъезда. В выходные на лавочке скучал в ожидании. Хотя и бил-то потом не сильно, но обязательно по лицу. И Володе приходилось искать сложные маршруты, чтобы таких встреч избежать. По понятным причинам встречи Семерина с девушками прекратились...
Возможно, у некоторых читателей созрела мысль, что Вове надо было сходить и пожаловаться в полицию? Ах, кто в двадцать лет ходит жаловаться в полицию? Во дворе это сочли бы «западло». Да и кто б стал слушать судимого Вовчика Семерина по поводу мелкой хулиганки? У нашей полиции серьезной работы хватает.
Лучше всего пацану, конечно, было бы уехать прочь от вздорного Анисковича, поменять квартиру, район. Но не так просто уехать, когда ты беден и слаб. Где и кому нужны слабые? Это Семерин давно понял. Ну, а двор за этой историей следил напряженно. Ждал, чем все кончится.
Решение нашлось само собой. Через год, в июле. В тот вечер Анискович первый раз побил Семерина на ночь глядя. Владимир пошел домой. Поужинал. И опять во двор вышел – какие, кроме двора да телевизора, да еще и без денег, развлечения?
И опять его нашел Вадим Анискович. Он шел навстречу, странно улыбался и спрашивал:
– Ну что, Вовчик? Ну что, гад?
Володя Семерин вытащил ножичек перочинный. Они сегодня в любом ларьке продаются. Анискович был крепко пьян. Потом он с недоумением признается, что ни за что не поверил бы, будто Вова ударит его ножом. Потому что тот всегда был жалкий и слабый.
Семерин ударил Анисковича со всей силы. Успел даже ткнуть ножом несколько раз, прежде чем тот осел на землю. Позже Владимир скажет странную фразу: «Я до него, по-моему, не дотронулся».
Он сам побежал вызывать «скорую». Нож задел сердце. Это чудо, что несчастный злодей Вадим Анискович выжил, хотя после таких ранений не должен был. Все-таки отличные у нас врачи: спасли парня, заштопали.
Анискович сумел выступить на суде в качестве пострадавшего. К изумлению прокурора, повел себя честно, не стал врать, как нередко делают в таких случаях. Признался: «Да, бил я его». Похоже, только в суде Анискович попытался объяснить, скорее сам себе, за что он преследовал Вовчика. Не странно ли, что другого времени и места не нашлось?
Он пытался найти объяснения своей черной, лютой ненависти к пацану, с которым у него и общего-то ничего не было. И не мог найти ответа. Кто ему Вовчик?
Тоска! С одной стороны, после Афгана Анисковичу лечили нервы. И в Питере, и в Таллинне – на Палдиском шоссе. Недолечили, видать. С другой – кто его туда, в этот самый Афган, без согласия посылал?
Теперь здоровье Анисковича, конечно, никакое. Хорошо хоть жив. А Володе Семерину дали срок. Правда, небольшой. Так сказать, вошли в положение.
Будучи под следствием, в камере он изрезал себе вены. В письме матушке – у него, говорят, чудесная мама – написал, что боится в очередной раз не выдержать «зоны».
Впрочем, он теперь другой, некогда добрый, внимательный Володя, Вовчик, под ходатайством за которого весь двор подписался. Тридцать семь подписей – такое не часто увидишь. Володя, видимо, теперь может убить любого. Он теперь не «голубой». Он себя преодолел. Он не вор больше, он теперь по другому разряду.
Дай-то Бог Владимиру Семерину выжить в «зоне», а Анисковичу – на непонятной воле. Когда-нибудь все отмеренные сроки заканчиваются. Вот и Вова домой вернется – куда же еще? А что случится, если он снова с Анисковичем встретится?
Да, кстати, вспомнилось... Я как-то документальный фильм смотрел про волчью стаю. Удивительное дело, как у зверей все умно устроено. Вроде никто им законов специальных не писал, но есть в волчьей стае старшинство и подчинение, есть, как везде, сильные и слабые. Однако сильные волки не жрут слабых. Не добивают они слабых до смерти, как люди. Нет этого даже в волчьем мире...
