«Мы прощаем и просим прощения» - великие слова как ключ к примирению
С профессором Адольфом Хампелем меня познакомила госпожа Сийри Поккинен, немецкий филолог, журналист-переводчик, в прошлом моя коллега, а сейчас советник по международным связям Института экономики «Майнор», который и пригласил профессора выступить перед студентами и преподавателями с лекцией на тему: «Мировые очаги этнических кризисов». Услышав название газеты, он переспросил: «Вы сказали, «Молодежь Эстонии»? О, я знаю, это самая большая русская газета!» - «Вы преподаете историю католической церкви, а меж тем у вас прекрасный русский язык, господин Хампель! Откуда? Будем считать, что это мой первый вопрос». - «После того, как состоялся ритуальный обмен комплиментами, - улыбнулась Сийри. – Впрочем, по сути, все правда».
Справка Адольф Хампель, профессор Гиссенского университета им. Ю. Либига (Германия). Родился в 1933 году в Чехии. Изучал философию и теологию в Германии и Италии. Объект его научных интересов – история церкви в контексте «церковь – государство – общество в Центральной и Восточной Европе». Автор ряда книг и и научных статей по межэтнической проблематике, а также переводов с русского, итальянского и хорватского языков. В течение многих лет участвовал в организации гуманитарной помощи Хорватии и Боснии и Герцеговине. Является добровольным сотрудником Фонда Конрада Аденауэра и кавалером «Ордена Заслуг» Федеративной Республики Германии.
- Откуда русский язык? – переспросил профессор. – Я изучал богословие в Русской духовной академии в Риме. А близость к славянам можно к тому же объяснить происхождением: я судетский немец и родился в Чехословакии. И сюда уходит корнями мой интерес к очагам этнических кризисов, ведь я сам был жертвой этнической чистки: в 46-м году нас изгнали с земли, на которой наши предки жили уже 700 лет. Это было последствие войны, хотя фактически чехи против немцев не воевали, после нее выгнали третью часть населения, три с половиной миллиона немцев. Я был тогда подростком, и сильные эмоциональные впечатления пробудили интерес к межэтническим конфликтам.
- В чем вы видите сегодня объяснение этим конфликтам?
- Каждый случай нуждается в отдельном исследовании, так как мотивы здесь разные: часто религиозные, иногда социальные – вообще у националистической страсти много причин.
- На ваш взгляд, здесь может быть оправдание?
- Я не знаю никакого оправдания кровавым конфликтам и никогда их не защищаю. Но понимаю протест какой-то этнической группы против своего угнетения и подавления. К примеру, я хорошо понимаю евреев, восставших в Варшавском гетто. И даже если не брать столь крайние случаи, мне понятно желание некоторых этнических групп иметь свое государство.
- К примеру, курдов?
- Кстати, именно по этой проблеме я информирован очень хорошо, потому что в нашем доме уже 15 лет живет одна курдская семья. И они участвуют во всех демонстрациях против режима, который угнетает курдов.
- Несомненно, исторический опыт очень ценен для изучения этнических проблем и межэтнических конфликтов, однако жизнь чаще всего показывает, что когда вспыхнувший конфликт разгорается настолько, что уже начинает литься кровь, очень скоро перестает иметь значение, кто был прав или виноват изначально.
- Так и есть. Но существует другой опыт, и можно привести конкретные примеры, когда разные этнические группы вполне мирно сосуществуют в одном государстве. Классический пример в Европе – Швейцария, где уже веками бок о бок мирно живут четыре нации.
- Слишком классический, чтобы быть примером.
- Тогда Бельгия, где соблюдены все права этнических меньшинств: там компактно проживает сравнительно небольшое количество немцев, сто тысяч человек, а бельгийский король приносит присягу и на французском, и на фламандском, и на немецком языках.
- Словом, нужны какие-то триста лет – и конфликт непременно будет исчерпан.
- Но этническая группа немцев в Бельгии – это сравнительно недавняя история. Они поселились там после Первой мировой войны и, кстати, приветствовали Гитлера. Но после его разгрома бельгийцы проявили к немцам милосердие, сказав: «Мы прощаем вам ваши грехи. Будьте хорошими гражданами нашего государства, можете здесь оставаться и иметь все права».
- А что, по-вашему, должно произойти, чтобы люди нашли в себе силы по-настоящему простить?
- Это очень важный и серьезный вопрос. Вспомним весьма обостренные отношения между Германией и Польшей. И все-таки в 65-м году польские епископы написали письмо немецким епископам и через них всему народу: «Мы прощаем и просим прощения». Их этих двух составных частей - прощаем и просим прощения – только и может состояться примирение. Сильно пострадавшие от немцев поляки свою вину признали тоже, ведь после Второй мировой войны немцы были изгнаны поляками со своих исконных территорий. А немцы попросили прощения за свои преступления против поляков. Это поистине великие слова: «Мы прощаем и просим прощения». И это ключ к примирению.
- В чем вы видите общность современных межэтнических конфликтов?
- В ненависти, порожденной угнетением. В ненависти, которая постепенно копится и возрастает – и вот люди уже готовы на все, и тогда возникает кровавый конфликт. А ведь существует целый перечень таких прав, которые непременно должны осуществляться в каждом государстве, чтобы на его территории могли мирно сосуществовать разные этнические группы.
- Меж тем вопреки всем прописным истинам в современном мире чрезмерно много сегодня кризисных очагов. Чем вы это объясняете?
- Неготовностью господствующих наций признать права маленьких народов. В этом отношении у немцев, долгое время угнетавших других, имеется большой полезный опыт: ведь после Второй мировой войны мы сами были лишены многих прав. Я думаю, сейчас великие державы, те же Соединенные Штаты Америки, особенно после трагедии на Манхэттене, тоже должны признать, что их политика во многом, вероятно, была ошибочной. Вне всякого сомнения, преступников надо искать. Но надо искать преступников, а не целой армией, с большими кораблями показывать свои мускулы. Это опять-таки унижает других. Это справедливое и понятное желание - найти террористов и наказать. Но, на мой взгляд, гораздо лучше было бы осуществлять его тихим способом.
- Как серьезный ученый, как историк католической церкви, наконец, как человек большого жизненного опыта, скажите: по-вашему мнению, история нас чему-то учит или ничему не учит?
- Если мы не будем изучать историю, обречем себя на ее повторение. Полагаю, грандиозное поражение, которое пережили немцы в 45-м году, чему-то нас научило.
- Тогда почему немцы так плохо передают свой опыт другим странам?
Рассмеявшись, профессор ответил:
- Я думаю, каждая страна должна пройти собственный путь и накопить собственный опыт. Но Германия старается… старается что-то передать. Вы знаете, несколько лет назад в Москве мы беседовали на эту же тему с одним русским ученым. И я сказал ему примерно то же, что и вы мне: мол, после поражения нацизма немцы как-то продвинулись вперед, и мне казалось, что в России будет так же. Знаете, что он ответил? Он ответил: «Увы, так не будет. Потому что у нас нет благодати полного поражения». Благодать полного поражения - согласитесь, немножко противоречивое выражение…
Профессор Хампель грустно вздохнул и тактично не закончил фразу: выражение противоречивое, но зато точное.
