На днях московский антрепризный театр «Успех» показал в Таллинне спектакль «Опасный, опасный и очень опасный!» В основу этой постановки положен сюжет, извлеченный из романа Шодерло де Лакло «Опасные связи». Однако персонажи объясняются между собой стихотворным текстом, сочиненным Леонидом Филатовым, впрочем, в свойственной ему пародийной манере и к тому же усугубленной фарсом - его добавил от себя режиссер Сергей Виноградов.
Опасные связи
Таким образом, от Шодерло де Лакло остались одни воспоминания, представляющие собой довольно вольную трактовку его морально-нравственных исканий: распущенность на грани сексопатологии. Порой смешно, порой занудно, к тому в придачу – инвалидная коляска, словно взятая напрокат из сценического эксперимента под названием «Анна Каренина 2», хотя еще неизвестно, кто у кого заимствовал. Словом, в художественном отношении все очень спорно, но - занятно. А наибольший интерес вызвали, конечно, актеры, и прежде других – замечательная Елена САФОНОВА. Ее актерская манера – естественность поведения, а творческая стихия – стиль. Ей можно задать вопрос: «Допустим, у вас есть выбор – играть оригинальный текст Шодерло де Лакло или стихотворное переложение, сделанное Леонидом Филатовым?» - «Конечно, интереснее играть переложение Филатова, потому что при всем почтении к французскому классику мне гораздо ближе юмор, особенно филатовский. Впрочем, и современного зрителя вряд ли можно всерьез увлечь интригами и страстями, обуревающими героев «галантного века». И режиссер Сергей Виноградов сознательно делал фарс, разыгрывая с нами пародию на ту историю, что легла в основу романа».
- А разве ваша героиня, маркиза де Мертей, в глубине души не влюблена в Вальмона?
- Лично у меня такое ощущение, что она пресыщена в своей жизни настолько, что у нее уже ни к чему нет настоящего интереса, ни к страсти, ни к сексу – есть только интрига, в голом виде, этим и живет.
- Меж тем в спектакле есть эпизоды, внятно указывающие на то, что маркиза тоскует и, возможно, даже жалеет о том, что все складывается именно так.
- Но ведь любой человек, когда в его жизни наступает момент пресыщения, будет тосковать о том, что он не способен на настоящее чувство: все позади, все в прошлом, и – хочется, но уже не могу, уже разучилась - настоящего чувства нет и не будет!
Что - любовь, а что - профессия
Все знают Елену Сафонову как актрису кино, известную и очень удачливую. И лишь немногим известно, что, окончив в Питере театральный институт, начинала она на сцене Ленинградского театра имени Комиссаржевской, у своего же мастера Рубена Агамирзяна. Но сценическая карьера была недолгой.
- Видимо, я вообще человек неколлективный. Во всяком случае, не могу долго существовать в одном и том же коллективе. Придя в театр после института, я представила себе, что вот в этой гримерной проведу всю свою жизнь, – и стало настолько страшно, что через год ушла из театра и, хотя периодически вклинивалась в какие-то постановки, в основном, занимаюсь только кино.
А феномен Елены Сафоновой заключается в том, что, несмотря на многочисленные роли, которые принесли ей широкую известность, профессиональной актрисой она себя не считает.
- Как вот Олег Янковский, Абдулов, Збруев – они служат театру. Я не служу, честно скажу. Это как страсть: мне очень нравится этим заниматься, я это очень люблю, но не могу существовать исключительно в профессии. Для меня это тягостно, потому что у меня есть еще другая жизнь, есть моя личная жизнь – и это я тоже очень люблю. Я люблю свой дом, я люблю своих детей, это для меня очень важно. Я не могу ради работы взять и все бросить! А большинство актеров – и это правильно! – себя посвящают своему делу, театру, своим профессиональным интересам. Я этого никогда не сделаю, на такие подвиги я совершенно не способна.
- А какие чувства в связи с этим испытываете, когда не играете, когда нет работы?
- Вообще-то у меня редко бывает, что вообще не играю и не репетирую. Но на самом деле я очень домашний человек: вот сейчас сын придет из школы, надо приготовить обед, я в ужасе, что не успеваю. Боже, он придет и что он будет есть? А он и не ест! Но сам факт, само то, что обед надо приготовить, надо убрать, постирать, почистить - это очень важно! Это часть моей жизни и моего существования. Поэтому, опаздывая на репетицию, я прихожу и развожу руками: извините, я опоздала, но мне нужно было закончить все домашние дела!
- И их непременно нужно переделать своими руками?
- Я так привыкла.
Контроль без жесткости
Как и положено антрепризному спектаклю, «Опасный, опасный и очень опасный!» выстроен на звезду. Но среди четырех женщин, которые возникают на сцене в хореографической увертюре, Елену Сафонову мы узнаем не сразу. Зато сразу отмечаем ее пластичность и безупречность линий: «Какая фигура!» Это прозвучавшее за моей спиной восклицание охотно передаю Сафоновой в нашем разговоре и слышу в ответ: «Вот спасибо!»
- Это далось генетически или же ценой больших усилий?
- Ценой усилий. Не могу сказать, что чудовищных, но вполне определенных: хочется оставаться в форме. И вообще, хочется, чтобы на улице на тебя оборачивались не потому, что узнают, а потому, что хорошо выглядишь.
- Спорт, тренажеры, изнурительная диета?
- Нет, я себя не изнуряю, но есть стараюсь поменьше, потому что поняла: все эти тренажеры и прочее – это ерунда. Ведь как оно бывает? Потренируешься, потом сковородку картошечки с котлетками умнешь – и никакие тренажеры тебе уже не помогут. Думаю, что на самом деле просто надо поменьше есть.
- Мучительно?
- Уже не очень, - смеется она. – Уже не очень.
- Но после шести вечера – ни-ни?
- Ну так, что-то кусаю. Жесткого самоконтроля нет, но контроль тем не менее наличествует.
Тема, которую не обойти
Название этой темы – «Зимняя вишня». Представляя, насколько надоела она актрисе, меж тем сознаю, что довольно странно было бы сделать вид, что такой темы не существует в природе. Захожу как бы издалека, мол, есть роль, которая принесла безумную популярность, одарила долгой зрительской памятью, что для актера немаловажно. Она кивает, отвечая на каждое мое слово задумчивым «да», «да». Оно настолько вежливое, это «да», что я пока еще не понимаю, чего в нем больше – внутреннего согласия или просто констатации факта.
- И тут возможны две реакции, - продолжаю я. – Первая: сколько можно, до чего же надоело, больше об этой «Зимней вишне» слышать не могу и говорить тоже! Или же: да, «Зимняя вишня», да, про нее бесконечно говорят и спрашивают, но, в конце концов, если меня запомнили в этой роли, то наверное, что-то в этой «вишне» было! Вам что ближе?
Надо думать, Елену Сафонову тысячу раз спрашивали про эту роль, и давно можно было приготовить ответ. Но звезда оставалась живым человеком: подыскивая слова, она даже слегка растерялась.
- Нет… Я не знаю, какое у меня отношение… Я знаю, что это вправду была хорошая роль, тем более, для артистки, которая только-только появилась на экране… Я действительно так считаю… Другое дело, мне, конечно, немножко обидно, что меня помнят только по ней, потому что мне кажется – но это мое, личное ощущение, – у меня были роли, которые интереснее, чем эта. С точки зрения профессиональной, с точки зрения чисто актерской. Я думаю, что были моменты, которые для артистки намного ценнее, чем «Зимняя вишня». Но – так сложилось! И я действительно испытываю благодарность к тем, кто ее полюбил и до сих пор помнит и переживает. Поверьте, без всякого кокетства, я искренне благодарна режиссеру Игорю Масленникову за то, что это была я, а не Наташа Андрейченко, как было задумано изначально. Ведь он фактически начал мою карьеру этим фильмом…
«Зрею долго, решаюсь легко»
«Зимняя вишня» была первой, но не последней из мелодрам, в которых ей приходилось сниматься. И вообще, столь обожаемые зрителем мелодрамы сама она тоже любит. Но при этом ей действительно обидно за роли в тех фильмах, которые просто не прозвучали, просто не пришлись ко времени, как пришлась, например, «Зимняя вишня». И своей удачной работой считает роль в картине режиссера Валерия Кремнева «Очная ставка». (Бывают же совпадения: в день нашей встречи этот фильм показывали по ОРТ!). А ведь были еще «Очи черные» Никиты Михалкова. «Что бы там ни говорили о фильме, у меня как у артистки там очень удачная работа. На самом деле это была не моя роль, просто не моя! И мне приходилось себя настолько в ней перекореживать и переделывать, что она действительно стала моей большой актерской удачей. При этом о французской «Аккомпаниаторше», где лично мне Елена Сафонова очень понравилась, говорит сдержанно: «Мне было неудобно в этом материале, потому что история там немножко другая, не про то, о чем получился фильм».
Французский период Елены Сафоновой, который начинался очень счастливо – актер Ришар Боринжер страстно влюбился в нее с первого взгляда, был безумный роман, очень разная семейная жизнь, рождение младшего сына, успех у публики, – закончился тем, что она снова в Москве. А вернувшись домой, фактически живет в дороге, потому что в Париже – ребенок, по которому жутко тоскует. Не посчитавшись с материнскими чувствами, отец оставил его себе через суд. Она снова и снова мчится в Париж, в паспорте нет живого места от пограничных штемпелей – и жива надежда вернуть сына.
- Вы несколько раз круто меняли свою жизнь…
- И это не последний.
- Вам трудно дается новый виток судьбы?
- Подойти к витку тяжело, а совершить – нет. Принимаю решение просто: ба-бах – и все, и дальше все меняю. Главное для меня - созреть: надо – не надо, надо – не надо… Вот зрею долго…
- А потом оказывается, что – надо?
- Вообще-то я придерживаюсь мнения: все, что ни делается, все к лучшему. И на самом деле так и оказывается.
- Бывает, человек очень долго живет в сознании, что иначе и быть не может, а когда однажды его жизнь меняется, тогда выясняется, что всегда есть выход. Или вы сначала ищете выход, а потом все меняете?
- Нет, я просто изначально знаю, что выход есть. Вообще ведь нет безвыходных ситуаций: всегда есть выход. Просто надо сесть, откинуть все эмоции и без паники подумать: где она, эта маленькая дверца? Она, наверное, очень крошечная, туда только мышь может проскочить, но ее надо найти, эту дверку. Надо сесть, успокоиться и понять: да, выход есть, да, вот он такой, но в данный момент другого нет. Но он же есть, хоть какой-то!
- У вас часто такое бывало?
- Практически все время так и живу.
- Счастливо живете?
- Меня, наверное, так Господь устроил: я считаю себя счастливым человеком. Я – то, что называют оптимистом. Банальное слово! Но как бы к нему ни относились, себя определяю именно этим словом. Это не значит, что я никогда не расстраиваюсь, не плачу – могу и поплакать, все могу. Но вот такие моменты отчаяния, когда ощущаешь: кошмар, несчастье, тупик! – они достаточно редкие. Может, меня Господь хранит в этом отношении?
