Г.Габелия (справа) и генпродюсер «Окна в Европу» Г.Нерсисян.
Впервые я увидел картину Георгия Габелия «Лицо кавказской национальности» на кинофестивале «Окно в Европу» год назад. Тогда фильм получил в Выборге один из главных призов, потом последовали Гран-при на «Золотом Пегасе», номинация на «Нику». А с Габелия мы продолжали регулярно пересекаться, то в Питере на «Послании к человеку», то опять в Выборге, где он на этот раз уже возглавлял жюри конкурса документалистов.
- Георгий, не уверен на сто процентов, что ваш замечательный фильм «Лицо кавказской национальности» большинство наших читателей видело. Но в том, что слышало о нем, - не сомневаюсь. Потому позволю лишь напомнить, что речь в картине идет о человеке, который, не обращая внимания на объектив кинокамеры, проживает перед нею жизнь. Печет дома хлеб, предъявляет на Арбате стражам порядка документы для проверки, коль скоро и является тем самым «лицом кавказской национальности». Нет смысла объяснять, какой смысл в последние годы вкладывается в эти три слова, и тем не менее предполагаю, что этот фильм все же не про политику.
- Ни в коем случае, ее тут абсолютно не вижу. Все элементарно - это ностальгическая картина. У каждого человека - своя родина, у каждой нации - свои особенности, устои, непохожесть на других. Потому мне и кажется запредельным так определять человека - «лицо кавказской национальности». Давайте тогда говорить - «лицо славянской национальности» или «лицо балтийской национальности». Не зря же, получая приз за эту картину на одном из фестивалей, я от души благодарил всех «лиц», помогавших мне, - русских, евреев, грузин...
- Это правда, что не автор выбирает героев, а они - его? Можете сказать так про себя?
- Нет. Ведь делаешь то, что тебя забирает, волнует. Я получал немало предложений сделать игровую картину, но всегда отказывался. Самой большой радостью было находить реального человека и вместе с ним работать. Это в тысячу раз интереснее, чем просить актера: сыграй мне. Вот герой фильма «Лицо кавказской национальности» - мы оба учились когда-то в тбилисской консерватории, там и подружились. В Москву Мераб переехал раньше меня. Но дело не только в давней дружбе, очень похожими оказались у нас и какие-то жизненные подробности. Ведь на самом деле я снимал эту картину не о Мерабе Гагнидзе, а о себе. В каждый эпизод вкладывал что-то личное.
- Вы и ваш герой не чувствуете себя в России эмигрантами?
- Ни в коем случае. Я, во всяком случае, не чувствую. И никогда не чувствовал. И «лицом кавказской национальности» никогда себя не ощущал. Может, потому, что и не похож внешне. Но все равно могу понять, что это такое, когда тебя останавливают через каждые пять минут на улице для проверки «паспортного режима».
- Эти эпизоды проверки документов в вашей картине были все же постановочными?
- Нет, все было абсолютно реальным, и снимать правду легко, если человека постоянно вежливо останавливают. А действительно трудно было снимать эпизод, когда герой включает магнитофон и слушает песню, которую поет на пленке его сын. Вот где горечь и настоящая трагедия. А потом Мераб подходит и наливает воды маленькому цветку. На самом деле это был не цветок, а крохотный росток перца в огромной бочке. О таких «мелочах» и деталях можно говорить бесконечно, но не стану же я сейчас пересказывать по кусочкам свою картину.
- Все же стоит напомнить, что ваш герой - Мераб Гагнидзе - известный композитор. В финале картины мы присутствуем в Большом зале консерватории на премьере одного из его произведений. Способствует ли, однако, оторванность от родных корней творчеству, влияет ли на него?
- Скорее, да, потому что обостряет чувства. В музыке Мераба, в моих фильмах. Ведь каждая музыкальная фраза или каждый кадр картины опять-таки связан с чем-то, что было в жизни, - с детством, родиной, городом. Вы не видели, к сожалению, мою предыдущую картину «Пройдут мимо скоморохи». Вроде бы простой фильм об уличных музыкантах на Арбате. Но странное дело - люди, которые смотрели эту картину, говорили: «Удивительно, но это же Тбилиси. Видишь Арбат, а узнаешь Тбилиси». Но что же здесь удивительного?
- Вы носили когда-нибудь кепку-«аэродром»?
- (Смеется) Нет, никогда. Тут вот какая вещь, которую надо знать: есть грузины и есть настоящие тбилисцы, а это отдельная каста. Именно каста, потому что Тбилиси - на редкость интернациональный город, национальностей уйма, но я никогда не видел истинного тбилисца в «аэродроме». Их больше носят ребята из Кутаиси или Рустави, предположим, из провинциальных городов или сел. А тбилисец и «аэродром» - это несовместимо. Но почему-то в России или еще где-то грузина без «аэродрома» себе не представляют. Но зато во всех без исключения грузинах генетически живут щедрость и радушие, гостеприимство до ненормальности. Сейчас, к сожалению, Грузия живет трудно, но по-прежнему бытует мнение, что все грузины - исключительно миллионеры. А как же иначе, если грузин, приезжая к друзьям в Москву или Питер, обязательно в гостях сам немедленно начинает по-хозяйски накрывать столы. И тут ничего не поделать.
- А недостатки есть у грузин?
- О, как же без этого? И у кого их нет? Но если взглянуть исторически, то главный, наверное, в том, что каждый грузин в душе мнит себя царьком. Грузия всегда была разделена на множество княжеств, менгрельский князь, гурийский, и каждый думал, что лучше, чем он, быть не может, не может, и все тут. И когда случалось очередное нашествие, а без них Грузия, кажется, не жила никогда, обязательно находился тот, кто открывал ворота. Это всегда губило, и не только грузин, вероятно.
- Думаю, нет смысла спрашивать вас об очередных проектах. Режиссеры не любят говорить про это - примета плохая.
- Могу сказать, что мечтал бы снять. 10 библейских заповедей. Сейчас, в сегоднешней Москве. На чисто документальном материале.
