Воистину кошмарные образы заполнили осенние улицы городов Эстонии. Лысеющий мужчина с мученически вытаращенными глазами и наглухо зашитым холщовыми жгутами ртом напоминает жертву безжалостного извращенца-садиста. Девушка с намертво перехваченными тонким шнуром противоестественно вытянутыми губами - словно диковинный экспонат кунсткамеры, в назидание выставленный на всеобщее обозрение. Вызывающая реклама интеграционного проекта Европейского союза PHARE INTEREST – эстонский язык за полцены задевает за живое всякого, хоть однажды соприкоснувшегося с существующей системой подготовки к языковым экзаменам. Почему же с такой демонстративной безысходностью тянется эпопея изучения эстонского языка на языковых курсах, от щедрот европейских спонсоров и за счет собственного небогатого кошелька?
Сюжет классический. Читательница «МЭ» безуспешно занималась на шестидесятичасовых курсах эстонского языка - на начальный уровень. Впечатления удручающие. Рутинная работа с головоломными тестами, даже на родном языке трудно поддающимися осмыслению, бесконечные описания картинок, составление писем. Разговорной речи внимания уделяется неоправданно мало. Из двенадцати человек, прошедших обучение, экзамен сдали двое. Самые большие трудности с письмами. В результате - недобор в семь очков до заветной 60-процентной черты, потеряны время и деньги. Взамен приобретено ощущение полной бессмысленности вялого штурма неподатливого языкового барьера. Кажется, что само участие в экзаменационной лотерее с европейским призовым фондом превращено в откровенную профанацию, издевательски расцвеченную броскими плакатными образами.
Но, может быть, дело отнюдь не столь безысходно? Официальные отчеты о результатах деятельности проекта PHARE Interest полны оптимистичной статистики – свыше 80% участников обучения успешно сдают языковые экзамены, получают обратно значительную часть средств, потраченных на обучение. Наряду с оскорбленными и обиженными встречаются и вполне довольные полученным опытом счастливые обладатели языковых свидетельств. Кое-где под сенью маленьких и не очень маленьких языковых фирм, знающих себе цену и гордых своей причастностью к великому европейскому начинанию, водятся-таки отдельные даровитые преподаватели. Некоторым из них удается с завидной регулярностью доводить своих подопечных не только до потери пульса от вида витиеватых языковых тестов, но и до экзаменационных результатов, позволяющих однажды забыть о навевающих кошмарные сны грамматико-текстовых мытарствах. И однажды в изможденной глагольными окончаниями памяти отдельных счастливцев раз и навсегда прекращает звучать хорошо поставленный голос с магнитофонной ленты: See on eesti keele kesktaseme kuulamistest.
Европейский союз благородно принял на себя определенное финансовое бремя по обучению государственному языку некоторой части жителей одной прекрасной страны. В некотором смысле текст рекламных плакатов служит благому делу целенаправленного утешения наименее благополучной части русской диаспоры, указывая, что именно владение эстонским языком, подкрепленное официальным свидетельством, дает возможность найти лучшую работу, большую зарплату, а также подняться до неземных высот по карьерной лестнице. Надо полагать, никаких иных препятствий на пути полнейшего процветания и всеобщего европейского благоденствия для некоренных жителей Эстонии уже не осталось.
Дареному коню в зубы смотреть не велено. Именно такой подтекст просматривается за образом плотно стянутых шнуровкой человеческих уст, весьма надежно защищенных от каких-либо попыток стоматологической экспертизы. Интенсивная политико-пропагандистская завеса не хуже той же шнуровки продолжает скрывать от непосвященного взгляда реально существующие языковые проблемы.
Трудности с изучением эстонского языка объясняются не столько нежеланием или неумением самих обучающихся, сколько отсутствием осмысленной системы, нацеленной на улучшение сложившейся ситуации. С одной стороны, за десять лет изучения эстонского языка в качестве второго языка крупнейшего национального меньшинства Эстонии у нас так и не сложилось собственной апробированной методической системы. Встречаются лишь отдельные толковые преподаватели, пытающиеся на свой страх и риск приноровиться к переменчивым требованиям языковых экзаменов. Составленные профессиональными филологами описания уровней владения изучаемым языком и экзаменационные требования исходят из заморских международных стандартов, подчас совершенно не учитывающих местную специфику и исходный культурно-языковой фон обучающихся, их реальные мотивационные установки, степень вовлеченности в эстонскую культурно-языковую среду и вытекающие из этого практические языковые потребности. Методические решения, успешно зарекомендовавшие себя в благополучных европейских странах, оказываются малопригодными в наших условиях прежде всего потому, что исходят из иных социально-психологических предпосылок.
Постсоветские иммигранты, целенаправленно изучающие язык своей новой родины где-нибудь в Финляндии, самым серьезным образом мотивированы войти в принимающее их общество, сулящее более высокий уровень жизни и определенную защищенность. Изучение языка осуществляется в рамках рассчитанной на несколько лет комплексной программы социализации семьи, курируемой на общегосударственном и муниципальном уровнях. В наших условиях дело языкового обучения вышедших из школьного возраста представителей русской диаспоры отдано на откуп частным языковым фирмам, конкурирующим между собой в борьбе за место на рынке. Помощь по линии проекта Interest доходит до обучающихся весьма опосредованными путями. При самом оптимистичном раскладе, прежде чем получить от PHARE до 50% суммы, затраченной на языковые курсы, или же воспользоваться компенсацией при заполнении налоговой декларации, людям приходится оплачивать обучение из своего кармана. Длящийся около четырех месяцев 120-часовой учебный курс в группе из десяти-двенадцати человек ежемесячно обходится каждому участнику примерно в 700 крон. При этом многие фирмы предпочитают получать деньги сразу за полный курс обучения. В экономическом смысле в эффективности обучения заинтересованы только сами учащиеся. Как всякие коммерческие структуры, языковые фирмы озабочены прежде всего получением прибыли. Продолжительность предлагаемых ими курсов эстонского языка зачастую определяется не столько методической целесообразностью, сколько ограниченной кредитоспособностью потенциальных клиентов. Отсюда и появляются 60- и даже 45-часовые курсы, изначально не способные решить чьих бы то ни было языковых проблем.
Серьезное изучение языка – процесс долговременный, связанный с затратами временных, финансовых и психологических ресурсов. Известный английский специалист по проблемам межкультурных коммуникаций Р. Д. Льюис утверждает, что для достижения даже скромного уровня овладения каким-либо языком требуется никак не менее 250-500 часов интенсивных языковых занятий, проводимых, по возможности, в течение трех месяцев. Очевидно, что в условиях современной Эстонии такая модель языкового обучения взрослых кажется откровенно утопической.
Чаще всего изучение эстонского языка вне школьных стен происходит после рабочего дня, медленно, иногда через силу, в лучшем случае два-три раза в неделю. Главным мотивом, вынуждающим взрослых браться за изучение языка, остается страх потерять свое рабочее место. С надеждой открыть для себя новые профессиональные горизонты эстонский язык изучают немногие. Искренний интерес к изучению эстонского языка встречается среди посетителей курсов весьма нечасто. И дело тут отнюдь не в недостатке наглядной агитации.
Слишком многие жители Эстонии независимо от национальных и языковых установок вживаются сегодня в незавидную роль евроиммигранта. Вживаются безо всяких государственных программ социальной и языковой адаптации. Переживают отчуждение от происходящего, не имея ресурсов для полноценного участия во все новых и новых интеграционных кампаниях. Смотрят на плакаты, предлагающие каждому самостоятельно развязываться со своими проблемами. И отчуждение это почему-то не уходит даже после удачной сдачи пресловутого языкового экзамена.
Роман КАЛЛАС
От редакции. Предлагаем продолжить тему и поделиться своими впечатлениями, соображениями о языковой ситуации и путях ее разрешения.
Воистину кошмарные образы заполнили осенние улицы городов Эстонии. Лысеющий мужчина с мученически вытаращенными глазами и наглухо зашитым холщовыми жгутами ртом напоминает жертву безжалостного извращенца-садиста. Девушка с намертво перехваченными тонким шнуром противоестественно вытянутыми губами - словно диковинный экспонат кунсткамеры, в назидание выставленный на всеобщее обозрение. Вызывающая реклама интеграционного проекта Европейского союза PHARE INTEREST – эстонский язык за полцены задевает за живое всякого, хоть однажды соприкоснувшегося с существующей системой подготовки к языковым экзаменам. Почему же с такой демонстративной безысходностью тянется эпопея изучения эстонского языка на языковых курсах, от щедрот европейских спонсоров и за счет собственного небогатого кошелька?