Присмотритесь внимательно к любой многолюдной толпе в центре столицы и обязательно увидите среди этой публики суетящихся детей, которых отличает от окружающих не только одежда (часто с чужого плеча), но и особое выражение бледных лиц. Это наши дети, те, кто в силу многих причин проводит большую часть своего детства на улицах, выпрашивая деньги.
С Марьяной и Леной я познакомилась на улице Пикк. Дело было днем, и девочки направлялись в сторону Ратушной площади, легонько дергая за рукава проходящих мимо иностранцев. Надо признать, что кое-какие крохи им набрать удалось.
Понаблюдав за юными попрошайками минут десять и переждав, пока иссякнет очередной поток гостей города, я подошла к ним и предложила познакомиться. Девчонки переглянулись: «Вы из полиции или социалки?» — чувствовалось, что девочки юридически подкованы.
Услышав отрицательный ответ, согласились поговорить. Правда, я при этом предложила накормить их чем-нибудь горячим. На улице было прохладно, а курточки на подружках — летне-весенние. «Сторговавшись» на борще, мы отправились на поиски подходящего кафе.
Оказалось, что им по 13 лет. Живут не в Таллинне, сюда приезжают «на заработки». Бывает, что и ночевать остаются, но редко, предпочитая все же возвращаться домой. Какой-никакой, но дом у них пока есть.
От подружек узнала, что пригодных для ночевок мест в нашем городе более чем достаточно. Идеальны пустующие деревянные дома. Да и полиция туда предпочитает не соваться, уточнили мои юные собеседницы. В подобных «хоромах» давно никто не живет. Пустующие комнаты распределили между собой бомжи и дети улиц.
«Не нравится — уходи...»
У Лены есть мама, которая, сколько ее помнит дочь, постоянно пьет. Она пила и когда работала, а уж в безработном состоянии прикладывается еще чаще и серьезнее. Папу Лена предпочитает не вспоминать, потому как тот тоже любил выпить, а затем, чтобы день не пропал даром, принимался колотить супругу. И не прекращал до тех пор, пока не разбивал ей голову.
Но однажды он слишком «погорячился» в компании себе подобных и кого-то прирезал. За что и сел.
Мама Лены периодически выгоняет ее из дома. Похоже, что она искренне считает, что девочке будет лучше где угодно, только не с ней.
Когда Лена рассказывала о маме, ее голос дрожал, и было видно, что вот-вот расплачется, хотя она и бравировала своей самостоятельностью. Мама — самое слабое место, на котором ее можно поймать. Оказывается, Лена очень любит маму и хочет ее спасти. Но считает это делом совершенно нереальным. На маму не действуют ни слезы дочери, ни просьбы. На каждую просьбу девочки мама отвечает фразой: «Не нравится — уходи...».
«Моя тоже пьет...»
- поддержала разговор Марьяна. Если Лена выглядит на свой возраст, может, даже чуть старше, то подружка похожа на мальчишку-сорванца и тянет лет на одиннадцать. У девочки сильно обожжены пальцы рук. Сказала, что доставала из костра печеную картошку...
На самом деле ей, похоже, нравится причинять себе боль. Особенно при посторонних. Бьют на жалость. За те два часа, которые мы провели вместе, она несколько раз демонстративно пыталась расковырять заживающие ожоги. Причем делала это с видимым наслаждением. Хотя и морщилась от боли.
Дома у Марьяны папа, мама, две сестры и брат. Родители пьют. Папа периодически находит какую-никакую работу, но нигде долго не задерживается. Мама — безработная. Был в семье и пятый ребенок, но умер в младенческом возрасте. Марьяна сказала, что им нечего было кушать, потому и случилось несчастье.
«Я представляю себя в хорошей машине. Красивой... С тонкой сигаретой...»
Это та галлюцинация, которая чаще всего посещает Лену, когда она нанюхается клея. Обязательный атрибут к машине — красивый и сильный мужчина.
Все, в принципе, понятно. Девчонке хочется спрятаться от всех невзгод за кого-то очень сильного, способного решить ее проблемы. Ну, а сексуальная подоплека видения тоже проста. Лена — девочка взрослая не по годам. А деньги — всегда деньги, которые заработать можно разными способами.
Косвенно она подтвердила мое предположение, мальчиков у нее достаточно. «Их много! Хорошие... Такие, как я... Есть и хуже, чем я...»
Марьяна ситуацию с галлюцинациями после клеевой дозы «списала» с подруги. Но лишь с той разницей, что, нанюхавшись, представляет себя идущей рядом с кем-то. Обязательно под руку и в красивой одежде.
Токсикоманят девочки больше года. Курят. Деньги на сигареты выпрашивают иногда в подземном переходе около вокзала. Садятся на пол и ставят перед собой шапку. Или просто стоят с протянутыми руками. Люди добрые. Они подают. Если денег мало, собирают окурки на улице. Фильтр обжигают горящей спичкой, чтобы не подцепить заразу.
За время, что мы провели вместе, подружки несколько раз порывались «постоять на улице». Первый раз начали суетиться минут через двадцать после того, как пообедали. Оказалось, что у Марьяны внутри куртки была спрятана бутылка с разведенным клеем. А я долго не могла понять, почему от них пахнет все сильнее и сильнее.
Попросила отдать. Беспрекословно отдали, и мне пришлось искать самую дальнюю от кафе помойку.
Клей — в любом киоске
Купить подобную гадость — не проблема для юного токсикомана. Продавцы без вопросов исполняют подобный заказ, исходи он хоть от младенца.
«Да продавщице-то все равно, — сказала Лена.- Плевала она. Мы можем встать у нее на глазах, развести (еще и воды даст!) и начать нюхать. Кому мы нужны, если и родная мама гонит из дому!..
Когда нанюхаешься, жизнь становится не такой обидной. Да и сама смелее. Раньше мы нюхали раз-два в день, сейчас — четыре. Не болит ли голова? Бывает, с утра. Но разгуляемся — и все проходит!»
Эпилог
В итоге голова страшно разболелась у меня. Да и во рту появился металлический привкус. О чем я им и сообщила, услышав в ответ, что я очень нежная.
Мне было что предложить девочкам в качестве альтернативы улице. Они переглянулись и обещали подумать. Надеюсь, что вернутся домой.
