Новое шоссе от порта Куйвасту до Курессааре уже не проходит через деревню Сакла — она осталась в стороне. Тем не менее деревня вписала собственную строку в историю Эстонии. Именно здесь был образован первый эстонский колхоз.
54 года тому назад 16 августа 1947 года на склоне дня под старой яблоней во дворе хутора Ваку сошлись десятеро крестьян. Когда из Кингисеппа (нынешний Курессааре) прибыл партсекретарь Алексей Шишкин (позднее он возглавлял комитет по профтехобразованию), все перешли в дом. Начался подробный разговор о том, стоит ли ломать устоявшуюся жизнь, стоит ли затевать колхоз. Первый в Эстонии. Идею его подал районный партком, а ему, в свою очередь, разумеется, таллиннский центральный комитет.
В свое время об этом рассказывал мне ныне покойный Алексей Шишкин. Много лет мы с ним жили в одном доме. А о том, какие мысли вызвала идея у жителей деревни Сакла, мне довелось слышать от братьев Марипуу — учредителей колхоза и близких моих родственников. Двое из братьев Марипуу ушли из деревни в город, стали горожанами, третий — Юлиус — трудился в деревне от зарождения и до ликвидации колхоза. Сейчас все трое уже покоятся на православном кладбище в Рео. Во второй половине XIX века православие многие здесь принимали по чисто земным мотивам: перекрещенцам царские власти обещали землю и всемерное содействие. Детей массово крестили Александрами, Николаями, Владимирами, Сергеями. А по домашнему звали Александров Сассями, Владимиров Лодьями. Мой дедушка звался Йоаном. После возвращения с русско-турецкой войны вместе с десятком своих соратников получил надел в собственность. Солдатскую деревню назвали Тюрги (турецкая).
Деревня Сакла не прибрежная, расположена посреди Сааремаа. Одна из причин, почему именно здесь был создан первый колхоз, была та, что здесь возделывали землю, мужики круглый год были при доме, а не бороздили просторы морей. В прибрежных деревнях все полевые работы лежали на плечах женщин. На острове говорят: настоящая островитянка кормит и мужа, и семерых детей. Семьи были большие, многодетные.
Другая причина состояла в том, что столетиями островитян объединял коллективизм, дух взаимопомощи. Все были одинаково бедны — пара гектаров каменистой земли, пара коров, поросенок, овцы. Больших зажиточных хуторов, как в Мульгимаа или Тартумаа, здесь не было. В деревне жили сообща. Батраков не держали — каждый делал свою работу сам, а если требовалось, помогал и соседу.
Алексей Шишкин рассказал мужикам о колхозе так, что перспектива, видимо, понравилась. Обещал всем помощь и поддержку. Подчеркнул, что колхоз станет примером остальным. Массовая коллективизация началась в Эстонии только два года спустя — в 1949-м, вскоре после депортации.
В архивах Сааремааского музея я видел учредительные документы колхоза, протоколы собраний, заявления о приеме в колхоз. Многое вспомнилось. Надо сказать, что в ту пору дело это было добровольным, без принуждения и запугивания. Потом, два года спустя, все уже изменилось.
Сход 16 августа был как бы предварительным собранием. Вел его Герман Кунинг — впоследствии председатель колхоза. Бернхард Вийдинг из соседней деревни увековечил его и учредителей колхоза «Сакла» в своей народной пьесе «Герман Первый», которую в свое время охотно ставили театры.
Из Таллинна прибыл Хендрик Аллик — один из замов председателя правительства ЭССР. Собрание началось в 20.45 и закончилось в 23.00. Аллику пришлось два часа отвечать на вопросы крестьян. Что их больше всего интересовало? Первое, сколько скота и земли останется в личном пользовании? Второе, какова будет норма госпоставок с хутора? Третье, кому будут принадлежать дома и скотные постройки? Четвертое, кто будет обеспечивать содержание стариков?
Аллик отвечал прямо и с юмором, как то было ему свойственно до конца дней. Не мог тогда он даже предположить, что после 15-летнего залючения в тюрьме первой Эстонской Республики придется ему хлебать тюремную баланду еще и в сталинской.
В официальных документах, естественно, этого нет, но так уж водится на Саареммаа, было в Сакла собственное крепкое пиво. А поскольку был август — лучшее время лова камбалы,- то под застрехой хутора Ваку обязательно висела длинная низка сушеной рыбы. Пиво да камбала очень способствуют обстоятельности разговоров.
Люди разошлись с мыслью: мы это сделаем. Посмотрим, что получится. Неделю спустя собрались снова, расписали все цифры. Все решали сами, не было в то время никаких предписаний и инструкций. Из Таллинна на этот раз приехал Николай Пуусепп — дока в сельском хозяйстве. Были также Василий Рийс и Алексей Шишкин. Решили: вступительный взнос в колхоз от 20 до 50 рублей в зависимости от надела. Индивидуальной земли каждому — один гектар. Право держать две коровы, две свиноматки с поросятами, десяток овец, домашнюю птицу в неограниченном количестве, десять ульев.
Крестьянам Сакла из столицы прислал приветствие самый важный человек — первый секретарь ЦК КПЭ Николай Каротамм. По архивным бумагам явствует, что началось собрание в 21.00, а разошлись незадолго до полуночи.
Так родилось первое в Эстонии коллективное хозяйство — колхоз имени В.Кингисеппа Кингисеппского района. Председатель колхоза ездил улаживать дела в райцентр — город Кингисепп. В деревню съезжались любопытные с материка, журналисты из Таллинна и Москвы. Но ни одного иностранного журналиста — Сааремаа был закрытой приграничной зоной. Неподалеку от деревни Сакла, в Каллемяэском лесу началось сооружение секретной военной базы. Никто из бывших жителей деревни, унесеннных вихрями войны в Швецию и дальше, уже не мог повидать родные места. Колхозник, чтобы повидаться с приезжим родственником, должен был ехать в Таллинн. Юлиус Марипуу рассказывал мне, как его деревенский сосед ездил в столицу, чтобы в номере старого «Интуриста» повстречаться с братом. Брат, уехавший в войну в Швецию, допытывался: «Ты объясни, почему мне не разрешают посмотреть на родной дом?» И его честный сааремааский брат простодушно ответил: «Ничего от дома не осталось, а в лесу за нашим старым картофельным полем стоит ракетная база. Сами мы все живы и здоровы». Он даже предположить не мог, что своим простодушием выдал государственную тайну. Что и было зафиксировано стукачом, устроившимся в соседнем номере.
А колхоз зажил. Получал и помощь и поддержку — как-никак первый. Получал грамоты, переходящие знамена и ордена. Юлиуса удостоили самого высокого — ордена Ленина. Было за что — крепкий был работяга. Когда после массовой коллективизации и слияния колхозов в деревню вернулись копеечные трудодни, завел колхоз у себя кирпичную фабрику — предприятие на двух работников. Месили глину, обжигали кирпичи, продавали их, чтобы пополнить скудную колхозную казну. Неописуемо тяжкие годы. Жизнь крестьян поддерживали только приусадебные участки. Но это был уже не тот изначальный гектар, а значительно меньше. Участок кормил, помогал детей обуть, одеть и выучить.
Крупного образцового хозяйства из колхоза «Сакла» не получилось. Народ хоть и трудолюбивый, но земли здесь скудные. Зато в истории колхоз остался. Шапки долой. Они были первыми. Об этом напоминает и мемориальная доска на фасаде хутора Ваку. Пусть висит. Истории стыдиться нечего.
Новое шоссе от порта Куйвасту до Курессааре уже не проходит через деревню Сакла — она осталась в стороне. Тем не менее деревня вписала собственную строку в историю Эстонии. Именно здесь был образован первый эстонский колхоз.