Неужто они свели в могилу полсотни отведавших ядовитого зелья?
Жив, курилка!
У нас нет социальных причин для преступности, пьянства. И мы искренне верили, что бесчисленные отступления от «не укради», «не убий» и «не прелюбодействуй» — это родимые пятна ненавистного прошлого. Что еще немного, еще чуть-чуть, и мы навсегда от них избавимся. Что, выведя уродующие наш светлый лик пятна, заживем весело и счастливо. Однако, пережив эпоху социализма, сегодня мы видим, что пятна не исчезли. А вместе с ними жива и здравствует наша охота объяснять их присутствие все тем же прошлым.
В разгар пярнуской трагедии, уже унесшей в могилу более пятидесяти жизней и уложившей на больничные койки около сотни человек, мы вдруг услышали, что все это — привет из нашего недавнего советского прошлого. И что все жертвы трагедии — это худшие члены нашего общества, пытавшиеся обобрать всех остальных добропорядочных граждан. Момент посягательства на наше добро усматривался в том, что все жертвы вкушали контрабандно-подпольного зелья, не обложенного ни акцизом, ни налогом с оборота. А уж об уплате поставщиками и продавцами этого зелья подоходного налога с получаемой прибыли и говорить нечего. В общем, нечего, мол, лить слезы по усопшим в алкогольном угаре, так как костлявая прибрала отнюдь не самых почтенных. Такая вот поминальная речь получилась. Сорвись нечто подобное (не про родимые пятна «русского времени», а про «поделом») с языка какой-нибудь доведенной до отчаянья мужем-пьяницей женщины, по-житейски все было бы понятно. Но «сорвалось» у главы государства, заявившего со страниц одной газеты: «Я ничего трагического в Эстонии не вижу». В ответ на что другая газета тут же усомнилась: «Того ли человека мы выбрали 9 лет назад на должность президента?»
Красное и зеленое
Более или менее пристально следящие за президентскими выступлениями и речами ссылке на рудименты «русского времени» вряд ли удивились. Не впервые именно в связи с пристрастием к «зеленому змию» глава государства пытается обратить наши взоры к красному прошлому. В напутственной речи перед открытием осенней сессии парламента президент не мог обойти вниманием и трагические события в Пярну. Все те же слова по поводу тяжкого наследия, правда, с оговоркой про позор и сегодняшние недоделки в его устранении. И пространная цитата из собственной же речи, которую он держал полгода назад перед женщинами на собрании, посвященном Дню матери. С теми же мыслями про красные корни алкоголизма, ежегодно сводящего в могилу до трех сотен жителей республики.
Что доверие подданных к автору подобных высказываний лично и к посту, который он занимает, пошатнулось, сомневаться не приходится. Вероятно, это почувствовал и сам президент. Однако вряд ли понесенные личные моральные потери можно компенсировать заявлениями о болезненности утраты каждого человека, открытием специального счета для пожертвований в помощь осиротевшим детям и стартовым личным взносом на этот счет. Слово не воробей. Тем более что сам же президент свою точку зрения попытался аргументировать. Мол, средний возраст погибших — 56 лет — свидетельствует о том, что они в чистом виде продукт советской эпохи.
Вековые традиции
Не отличаются сочувствием к жертвам сдобренного лимонным привкусом метанола и слова депутата парламента нарколога А.Лийва, который считает, что отравившиеся сами виноваты в том, что с ними произошло. Но его слова активного общественного неприятия не вызвали. Возможно, в силу безапелляционности, присущей медикам. Возможно, потому что как депутат, тем более как врач Лийв избежал соблазна поохотиться за ведьмами. А пристрастие определенной части эстов к «огненной воде» не стал ограничивать несколькими послевоенными десятилетиями. Традиции, по его мнению, уходят корнями в глубь веков. И вообще, мол, эстонцы не знают меры в питье и «принимают» что попало. Что касается меры, то в пересчете на водочный «вольтаж» на каждого жителя республики приходится по три ведра алкоголя. Это с учетом не только трезвенников и язвенников, но и грудных младенцев. Есть основания полагать, что данные, которыми располагает статистика, мягко говоря, несколько занижены, так как вышеозначенные три ведра на душу населения — это только то, что продано по легальным каналам с уплатой в бюджет акцизных сборов и подоходного налога. С учетом же контрабанды и так называемой сварганенной на месте «подпольной» водки литраж подушевого потребления алкоголя наверняка больше. На сколько — ведро или два — сказать никто не может. О масштабах теневого алкогольного бизнеса мы можем только догадываться по победным реляциям таможенников и полицейских, время от времени радующих обывателя сообщениями об обнаружении и конфискации крупных партий спирта, а порой даже и подпольных мастерских, где его разводят до товарной кондиции и расфасовывают. Объяснение стыдливому умалчиванию о каре, постигшей причастных к контрабанде и самопальному винокурению, мы находим в недавнем сообщении о том, что ждет виновных в пярнуской трагедии. В худшем случае — три года за решеткой за непреднамеренное причинение смерти. Число жертв этой непреднамеренности роли, видимо, не играет. Более строгое наказание возможно лишь в том случае, если удастся квалифицировать это отравление как результат деятельности организованной преступной группировки. Тогда и статья будет другая, и сроки повесомее.
А жертвы кто...
Первоначальное впечатление о том, что жертвы отравления — это балласт общества, бомжи и сплошь деклассированный элемент, не выдержало испытания. По многим показаниям, в том числе и органов охраны правопорядка и медиков, пострадали люди не только трудоспособные, но и занятые. А на покупку водки сомнительного происхождения их толкнула низкая цена и привычка приобретать с рук или в разных мелких торговых точках алкоголь подешевле. В силу своих скромных финансовых возможностей. То есть непомерно высокой цены легального спиртного. Вполне естественным прозвучало — в очередной раз — предложение снизить размер акциза на водку. На что один из ведущих политиков гордо заявил, что государство никогда не пойдет на то, чтобы спаивать народ дешевой водкой. Зато на это идут теневые дельцы, не только сбивают цены, но и травят народ. Да еще как.
Понятно, что за счет снижения розничной цены на легальное спиртное войну с контрабандой и подпольным бизнесом не выиграешь. В силу грошовой себестоимости водка, продаваемая из-под полы даже за четверть розничной цены, все равно будет приносить прибыль. Кому угодно, только не государству. Нужно, чтобы «контрабандной» водки просто не стало или стало как можно меньше. Но как раз на этом фронте нам особенно хвастать нечем.
Говорят, «выброшенное» в продажу пойло эквивалентно 13 тысячам смертельных доз.
