Случай этот произошел с главой крупнейшего банка Эстонии Индреком Нейвельтом. Все началось с утечки в прессу информации о миллионном предписании, посланном ему Налоговым департаментом в связи с якобы представлением ложных данных и сокрытием налогооблагаемых доходов. Как просочилась эта информация в газеты — вопрос отдельный. Значит, это кому-нибудь нужно... Такие утечки наказуемы, и оттого Налоговый депаратамент затеял внутреннюю проверку с целью выявить болтуна. Что же касается самого банкира, то он не отрицает проблем, возникших у него с налоговиками, но переводит их в плоскость разночтений налогового законодательства, которыми пользовались многие наши стремительно преуспевшие бизнесмены.
Сегодня налоговики, аудиторы, бизнесмены, бухгалтеры разделились на две не согласные друг с другом стороны, оценивая, казалось бы, заурядные факты четырехлетней давности. Все дело в том, что председатель правления Хансабанка Индрек Нейвельт поменял тогда принадлежавшие ему банковские акции на пай в паевом товариществе Nouanne, собственником которого являлся сам же. Товарищество без сотрудников никогда никого не консультировало, никаких услуг никому не продавало, никогда его миллионные обороты не были налогооблагаемыми, поскольку обеспечивались оборотом акций.
Для бизнесменов такая схема очень понятна. Она не открытие, а по сути рутина «оптимизации налогов», то есть ухода от них строго в рамках закона.
Человек законопослушный, четкий и, как он сам сказал газете Aripaev, осторожный, Нейвельт прежде чем вложить банковские акции паем в собственную фирму, советовался с людьми, знающими законы: «Я всегда доверял и доверяю профессионалам. Не стану же я сам проектировать или строить дом, я позову специалистов». Специалисты заверили Нейвельта в том, что такой шаг доходов ему не принесет, поэтому Налоговому департаменту он как частное лицо декларировать его не должен.
«Нейвельт просто переложил деньги из своего правого кармана в левый», — считает бывший банкир того же банка Юри Мыйз. Ведь вложил он акции в фирму, исключительным собственником которой является сам.
Вступившие в рассуждения о «случае Нейвельта» законоведы уточняют в Postimees: фирма и собственник фирмы — это две большие разницы, первая — юридическое лицо, второй — физическое. И деньги перекладываются не из правого кармана в левый, а от физического лица к юридическому, становясь собственностью фирмы, которая далее уже сама распоряжается паевым капиталом, а собственник может получать доход от фирмы в форме дивидендов. Ценные бумаги, размещенные в фирме, продает далее уже не их собственник, а его фирма. Так что в связи только с неденежным взносом акций в паевое товарищество налоговики «наехать» предписанием на Нейвельта не могут. Нарушений закона нет. Предписание, возможно, связано с каким-то иным нарушением, допускает один из разработчиков законов о налогах Лассе Лехис (ТУ). Обычно такой схемой оптимизации налогов собственники пользуются, чтобы вложенные в фирмы взносы использовать для своей «непрофильной» деятельности.
Давая интервью газете Aripaev, Нейвельт не скрыл, что в тот год он продал много акций, поскольку строил дом, но все свои деньги продекларировал и уплатил все налоги. Дивидендов от фирмы не брал. Зачем создавал отдельную фирму, чтобы она занималась акциями? Объяснение Нейвельта простое: менялся владелец банка, появилась мысль уйти из Хансабанка, заняться каким-нибудь другим делом. Хранить же и время от времени покупать и продавать свои акции через фирмы лучше. Принципы налогообложения частных лиц путанны, а для фирм четки. «Да и за миллион я не стал бы делать ничего такого, в чем не был бы уверен на 110 процентов», — сказал Нейвельт.
Но уверенность банкира не исчерпывает сомнений, возникших вокруг него в связи с утечкой информации из Налогового департамента. Банкир крупнейшего банка страны обязан быть лично безупречен, чтобы внушать 110-процентную уверенность вкладчикам и акционерам финансового заведения, и уж никак не рисковать вести собственные денежные дела по скользкой схеме. Можно и поскользнуться.
