Десятилетие реформ радикальным образом изменило Россию. Сейчас бессмысленно спорить, насколько необходимы и своевременны были эти изменения. Важно, что Россия в результате стала совершенно другой. Лучше или хуже? — вопрос, на который нет однозначного ответа.Не менее важно и то, что процесс ее трансформации, единожды запущенный (январь 1992 г.), продолжается до сих пор и развивается далеко не в соответствии с замыслами его авторов.
Рынок как цель реформ
О целях реформ в начале 90-х говорилось немало хорошего, особенно родоначальниками российской шоковой терапии. Россиян убеждали, что их счастье всецело зависит от «построения либеральной рыночной экономики», «свободного рынка, основанного на частной собственности и конкуренции» или просто «рыночной системы». Как это ни грустно сознавать, но до сих пор Россия продолжает заверять Запад, что она будет твердо следовать по пути дальнейшей «либерализации экономики». Такая постановка вопроса означает лишь одно – Россия и россияне еще на многие годы обречены жить в условиях постоянно реформируемой экономики, т.е. как на вулкане.
Целью реформирования экономической системы России, если следовать логике рационального мышления, может быть повышение эффективности хозяйственной деятельности, предоставление обществу максимального объема средств удовлетворения его потребностей при заданных производственных ресурсах. Прежняя тоталитарная централизованная организация управления экономикой доказала свою неспособность в достижении этих целей. Однако отсюда не следует, что рынок становится самоцелью и главной ценностью проводимых реформ. Именно требования эффективности, а также сбалансированности и компромисса между экономическими и внеэкономическими интересами различных социальных структур ставят ограничения либерализации экономики во всех «традиционно рыночных» странах. В противном случае она может привести и привела, если иметь в виду Россию 90-х годов, к прямо противоположному результату – созданию обширных зон антирыночного поведения – бартеру, неоплате наемного труда, созданию олигархических структур, коррупции и т.п.
Либерализация цен
Краеугольным камнем рыночных реформ провозглашено освобождение цен от любых форм регулирования и контроля. В нашей стране массовая либерализация цен вообще стала исходным пунктом реформ. Свободное ценообразование – органический элемент идеальной рыночной системы. Однако, как известно, этот элемент столь же органично и неразрывно связан с другим элементом – совершенной конкуренцией. В России на то время ни того, ни другого не было.
Младореформаторы изначально трактовали либерализацию цен как свободу производителя устанавливать любую цену на свой товар. Такого рода облегченная теоретическая трактовка нашла свое практическое отражение и в первых шагах российских реформ, и в поныне не прекращающихся призывах снять все ограничения на цены продукции естественных монополий. Авторы российских реформ намеренно упростили свою задачу, освободив себя от хлопот по формированию конкурентной среды. Ссылки на некий «автоматизм» в самоорганизации рыночной конкуренции иначе, как уходом от реальных проблем, не назовешь. Россия уже заплатила за это рекордным среди стран с переходной экономикой ростом цен, обвалом производства и обнищанием населения.
Борьба с инфляцией и денежная политика
По моему глубокому убеждению, природа российской инфляции связана не с умением регулировать размеры эмиссии или курс национальной валюты, а с глубокой деформацией производственной структуры. Неэффективная структура экономики сложилась в России еще в середине ХХ века, а закладывалась в период индустриализации и коллективизации. Гипертрофия военно-промышленного комплекса, диспропорция между сырьевым сектором и обрабатывающими отраслями, убогость отраслей, производящих товары народного потребления – вот источник инфляционного характера советской, а теперь и российской экономики. Нынешние попытки обуздать инфляцию, не проводя глубокой реструктуризации, ничего не сулят, кроме следующих дефолтов и «черных вторников».
Приватизация
Главные беды российской экономики ведут свой отсчет от дисбаланса внутри треугольника: госсобственность – частная собственность (или долгосрочная аренда с правом выкупа) – эффективный менеджмент. Если с этих позиций посмотреть на проблему функционирования экономического потенциала страны, то можно выделить три «болевые точки».
Первая: государство отказалось от права собственности в первую очередь в наиболее благополучных отраслях и секторах экономики. Именно наиболее рентабельные производства оказались первоочередными объектами приватизации, что противоречило первоначальной установке: государство должно уйти из тех сфер, где оно не может обеспечить достаточный экономический эффект.
Вторая: государство не сумело организовать эффективный менеджмент на тех предприятиях, где за ним оставался контрольный пакет акций. Не было и нет осмысленного механизма отбора менеджеров высшей квалификации на руководящие должности в компании, финансово-промышленные группы, банки, считающиеся до сих пор государственными.
Третья «болевая точка» приватизационного эксперимента в России находится в области управления собственностью, перешедшей в частные руки. Здесь мы не будем касаться вопроса, насколько эти руки оказались чистыми. С точки зрения экономической прагматики существенно, что огромная госсобственность оказалась в распоряжении немногих практически за бесценок. Более того, она не обременена никакими обязательствами (например, эффективного использования, сохранения экологического баланса, обеспечения социальных гарантий наемным работникам и т.д.). По сути, это не частная собственность в цивилизованном понимании, а добыча мародеров. Отсюда установка на получение прибыли любой ценой и в кратчайшие сроки, устойчивая «аллергия» к долгосрочным инвестиционным проектам.
На мой взгляд, истекшее десятилетие российских реформ создало значительно больше новых проблем, нежели решило старых. Чтобы экономика страны не оказалась в аргентинской западне, необходимо критически осмыслить весь монетаристский путь, пройденный Россией за годы реформ, и в дальнейшем, по возможности, избегать привлекательных на первый взгляд и быстрых решений сложных проблем. В нынешней ситуации их нет и быть не может.
