Народ показывает зубы, но до забастовки пока не созрел
Несмотря на серьезные проблемы, жители Эстонии не очень стремятся протестовать, пишет журнал Luup. Открыто протестовать в Эстонии не очень принято. Достигнув восстановления независимости, большинство протестующих групп предпочитают бороться через партии или движения. Многие также связывают политику протеста с левым движением, утратившим репутацию благодаря советской власти. Но левое движение потихоньку реабилитирует себя, и разговоры о социальном равенстве уже не являются таким табу, как в начале девяностых.
За пять лет, с 1996 по 2000 год, в Эстонии была проведена 201 различная акция протеста. Только отдельные из них объединяли большое количество людей, в основном же протестующие преследовали интересы своей небольшой группы. Крайне редко делались попытки защитить людей, живущих в отдельных регионах, или различные социальные группы. Для многих требования были слишком радикальные. Ко всему прочему для Эстонии типично то, что протестующие не умеют точно сформулировать свои требования и сосредоточиться на нескольких определенных требованиях. Поэтому радикальные требования обычно получают негативный отклик.
В остальных странах мира деньги для пикетов и митингов добываются вне движения, и мероприятия проводят профессионалы - за плату. В Эстонии организация актов протеста часто невозможна из-за недостатка средств. Люди, связанные с экономикой, не заинтересованы в противостоянии правой политике, поэтому они не поддерживают протестующих. Исключение составляют работающие в сельском хозяйстве, которым нужна протекция государства. Политическая элита, борясь за свои интересы, использует для акций протеста именно левые партии. В то же время потихоньку становятся на ноги профсоюзы, которые в последние годы поддерживали многие акции и все сильнее защищают интересы своих членов.
В течение пяти лет постоянно сокращалось число демонстраций и открытых писем. Каждый год мероприятий проводилось все меньше. Можно прийти к выводу, что общая готовность к протесту снизилась.
Несмотря на это, число демонстрантов потихоньку увеличивается. Если в 1996 году было всего шесть многолюдных акций протеста (более нескольких тысяч участников), то в позапрошлом году таких акций было уже девять. Если эта тенденция продолжится, то в будущем выражения протеста станут все более многолюдными. Действительно крупные митинги - более 5000 участников - удалось организовать всего восемь раз: православный крестный ход, забастовка работников образования, протесты против сделки с NRG, безработица в Ида-Вирумаа, демонстрация пенсионеров и забастовка медсестер.
Протесты против местного самоуправления выражаются с помощью писем. В волости или в своем городе очень трудно созвать людей выразить свое мнение, гораздо удобнее отослать письмо с протестом - ведь как протестующие, так и их оппоненты всем хорошо известны.
В акциях протеста менее ста участников тон задают учащиеся и студенты, за ними следуют профсоюзы, партии, работники сельского хозяйства и квартиросъемщики. Хотя профсоюзы часто организуют акции протеста, обычно они не увенчиваются успехом. Забастовки и пикеты до сих пор были лишь средством торгов на переговорах с государством или частной фирмой.
Поразительно то, что забастовки, которые, как правило, во всем мире дают наилучший результат при отстаивании своих интересов, используются сейчас в Эстонии крайне редко, да и то как предупредительные. На протяжении пяти лет забастовку по экономическим причинам устраивали более 500 человек. В 1997 году два раза бастовали работники образования, в 2000-м - медсестры. В Финляндии, например, врачи, чтобы добиться повышения зарплаты, бастовали несколько месяцев, пока не добились желаемого. А часовая предупредительная забастовка эстонских медсестер в больницах не оказала особого воздействия на ситуацию.
Более крупные изъявления протеста вызваны так называемыми общественными проблемами, другими словами, речь здесь идет не об интересах узких групп. Таких митингов с участниками более ста человек за пять лет было 49. В то же время более крупных митингов в защиту частных интересов состоялось 37. Протестуют в основном в Таллинне (15 раз в год), в Ида-Вирумаа (10 раз в год) и в Тарту (пять раз в год). Треть столичных митингов проводится на Тоомпеа. В Эстонии общественные протесты возникают на низком фоне доверия. Но по этой же причине люди сторонятся политики. Многие убеждены, что у обычного человека очень мало возможностей повлиять на решения, принятые на Тоомпеа. В городах и волостях уровень доверия несколько выше - почти каждый второй житель верит, что на власти можно оказать влияние. И все же за пять лет надежда людей явно уменьшилась.
Культура выражения протеста в Эстонии только формируется, и в ходе этого акции становятся все профессиональнее. С каждым годом устроителям митингов все лучше удается привлечь к себе внимание. Но до сих пор протестующим редко удавалось добиться выполнения своих требований, что тормозит организацию новых выступлений. Эстонские протестующие ловко умеют привлекать внимание различными символами. Селянам, например, удалось привлечь внимание журналистов с помощью свиней, коз, цепов и кос. В Ида-Вирумаа люди образовали живую цепь длиной 48 километров, в память о честности правительства возлагали венки, объединение железнодорожников Эстонии открыло несуществующий памятник. Нет сомнения, что в будущем число актов протеста и их интенсивность возрастут, но вряд ли станут популярны волеизъявления с применением насилия.
Широко распространенные на Западе протесты в защиту мира, природы, прав женщин, меньшинств у нас пока не нашли поддержки. Очевидно, не найдут они поддержку и в ближайшем будущем, хотя потенциал есть у движений за права национальных меньшинств и зеленых. Председатель Центрального совета профсоюзов Эстонии Кади Пярнитс считает, что в Эстонии рабочий человек слишком консервативен и боится возможных последствий еще до начала выступлений.
В развитых странах, говорит Пярнитс в интервью Luup, акций протеста, вызванных трудовыми спорами, осталось мало по сравнению с прошлым. Объясняется это развитием социального диалога, упорядоченной политикой трудовой занятости, системой социального обеспечения, договорами, переговорами. На первый план там вышли новые темы - протест против глобализации, например. Положение в Эстонии можно сравнить с ситуацией на Западе того времени, когда там были такие же, как у нас, условия труда, нестабильность и т.д. Но у нас движение протеста никогда не было таким активным, как на Западе.
Влияние европейских традиций, индивидуализация в трудовой жизни, высокая безработица в определенных регионах, жесткая конкуренция в предпринимательстве - все это не дает нам возможности сравнить нашу ситуацию с той, что царила в 1970-х годах в западных странах, сказала Кади Пярнитс. Другими словами, сегодня в маленькой Эстонии протест может стоить намного дороже как работодателю, так и работнику, чем это было в Европе в семидесятых. Среди эстонских работников преобладает прагматическое отношение к акциям.
Протест - не самоцель, от него не получают наслаждения, как от процесса, спектакля или от возможности выпустить пар. Для того, чтобы относиться к протесту, как к нормальному явлению, у человека должна быть внутренняя свобода и гражданская смелость. Если этого нет, то превалирует все остальное: псевдоответственность, различные предлоги, поиск причин, страх, равнодушие, неверие в то, что ситуация может измениться.
Кади Пярнитс считает, что нынешнее положение в Эстонии с движением протеста связано с прошлым, с 50 годами отсутствия своей государственности, отсутствием возможности и права быть гражданином, в том числе права на забастовку и общественные собрания - все это оставило след в нашем подсознании. 50 лет без настоящих объединений, без работодателя (им было государство), без переговоров насчет зарплаты. Только сейчас профсоюзы учатся быть другими, проводить переговоры о зарплате. И на обучение пойдет время.
В 2001 году профсоюзы организовали митинг шахтеров, предупредительную забастовку медсестер, предупредительную забастовку машинистов паровозов и митинг в поддержку восстановления железной дороги. Кади Пярнитс сказала, что финансирует организацию митингов и пикетов соответствующий профсоюз, есть свой резерв поддержки и у Центрального совета профсоюзов Эстонии. «Забастовка зависит от очень многих факторов. Но если говорить об Эстонии, то работники не бастуют в том случае, если они сами и время для этого не созрели, какими бы плохими ни были условия труда», - сказала Кади Пярнитс.
