Мы пока не совсем свободные, но уже и не совсем голодные...
Завод нерудных материалов (Paekivitoodete Tehase OU) — одно из немногих, в общем, русскоязычных предприятий, выстоявших, выживших в трудные времена. Три года назад завод отметил свой 40-летний юбилей. Но заводчане недаром говорят, что 40-летним периодом отнюдь не исчерпывается длинная, нелегкая, а подчас и трагическая история завода. Камень здесь разрабатывался не менее 700 лет. Так что завод, по существу, продолжает древние традиции, работая с национальным камнем Эстонии.
Только завод уже, конечно, далеко не тот, каким он был еще сравнительно недавно. Сумев не умереть в те времена, когда рядом погибали другие, казалось бы, более сильные и крупные предприятия, он теперь заметно укрепил свои позиции. За последние годы завод не раз получал престижные зарубежные награды. Уникальность целого ряда его изделий отмечена золотой медалью Всемирной выставки Eureka-94 и кубком статс-секретаря Бельгии. А годом позже предприятие было награждено золотой медалью и призом Всемирной выставки инноваций и ноу-хау в Брюсселе за внедрение — практически первыми в мире — новейшей технологии добычи известняка без применения взрывных работ.
Как сегодня живет завод нерудных материалов, его русскоязычный коллектив? Об этом наш корреспондент Нелли КУЗНЕЦОВА беседует с генеральным директором завода Владимиром ЛИБМАНОМ.
— Итак, 2001 год позади... С каким настроением вы его проводили, Владимир Яковлевич? Что он дал заводу?
– В принципе мы связывали с этим, уже ушедшим годом большие надежды. И не только потому, конечно, что это начало нового века, даже нового тысячелетия. Ситуация складывалась так, что мы считали: 2001 год будет продолжением подъема, начавшегося после ямы 1999 года. В общем, прогресс, конечно, был. Вопрос в другом. Все ли надежды оправдались?
— И как же? Оправдались они?
– Я думаю, что у большинства директоров, во всяком случае, у серьезных предпринимателей, не бабочек-однодневок, а тех, кто пришел работать всерьез и надолго, они оправдались. Год был неплохим. У нас тоже результаты, в общем, хорошие. Я бы даже сказал, что это лучший год для нас за все постсоветское время. Хотя, конечно, как и у других, были разные моменты. У нас, например, был очень тяжелым июнь, самым, быть может, плохим за последние годы. И дело было даже не в нас. Просто несколько фирм не сумели договориться между собой, спор дошел аж до Брюсселя, поскольку одна фирма решила пожаловаться на другую. А в результате – выделение средств на дорожное строительство было отложено.
— А пострадали вы... Что ж, не только в политике бывают столь яростные споры и драки, в экономике тоже?
– Конечно, случаются... Только экономика в этом смысле, я бы сказал, менее лицемерна. Здесь все же редко бывает так, чтобы злейшие враги, принципиальные противники вдруг в одночасье становились как бы друзьями, если того потребовали сиюминутные интересы.
— А как все-таки себя чувствует российский бизнес? Как, на ваш взгляд, он развивается? В каких направлениях?
– Вообще-то я думаю, что в бизнесе не должно быть национальности. Я имею в виду национальную окраску...
— Но она все же есть...
– Да, в силу вполне понятных причин расслоение произошло. Собственно, в определенном плане оно было и раньше. Скажем, всегда считалось, что отрасль строительства у нас преимущественно «русская». Но сейчас я назвал бы строительство скорее «эстонским бизнесом». Во всяком случае, среди руководителей солидных строительных фирм русских осталось очень мало. Да и вообще многое меняется... Скажем, из 11 членов правления Союза производителей стройматериалов, Союза, который объединяет более 30 фирм, я – единственный неэстонец. Хотя там я нередко шутил, что я больше эстонец, чем все остальные, поскольку один из очень немногих представителей именно эстонского капитала, а не иностранного в Эстонии. Вы понимаете, о чем я говорю...
А в общем, мне кажется, что в экономике уже все как-то стабилизировалось. Те ниши, что были заняты в свое время эстонским бизнесом, так в его руках и остались. Что же касается так называемого русского бизнеса, то что ж, кто сумел устоять, тот живет... А если образуются какие-то новые ниши, то тут, как в спорте, кто кого обгонит. Ну, а уж кому в экономике легче, а кому трудней пробиваться и действовать, это, я думаю, и объяснять не надо. И так понятно...
— Но все-таки промышленный бизнес у нас развивается. И это очень важно. Не так ли?
– Да, промышленный бизнес – это всерьез и надолго. Он, быть может, менее мобилен, чем бизнес торговый, хотя в то же время и менее рискованный, чем бизнес банковский. Наверное, за редким исключением, здесь вряд ли стоит рассчитывать на сверхприбыли. Но если разумно, со знанием предмета, в рамках закона, с наличием определенного опыта вести дело, то это солидный и серьезный, хотя и тяжелый бизнес, который важен не только для того или иного владельца, коллектива, он важен для страны. И сейчас, я думаю, пришло время собирать камни. Мы их в свое время разбросали, большую часть промышленных предприятий потеряли безвозвратно. Но теперь, наконец, все, я думаю, поняли, что Эстония – не туристический рай, хотя, конечно, кое-что интересное в этом плане здесь есть. Поняли, мне кажется, и то, что и транзит не вывезет. Вот уж и соседи у себя, совсем недалеко от нас, новые порты открывают. И, думается, это очень скоро отразится и на нас, хотя я не слишком большой специалист в этом деле. Но я уверен, что развитие промышленности – это для Эстонии важно. И в этом смысле хорошо, что год был успешным, хотя ничего нового на рынке распределения бизнеса, если можно так выразиться, не произошло. Я, во всяком случае, этого не видел.
— Но в своей отрасли вы все же занимаете одно из лидирующих мест. Быть может, потому, что умело избрали стиль поведения в бизнесе. Помню вашу, можно сказать, крылатую фразу: «Мы не картежники, мы шахматисты...»
– Что ж, приятно, когда тебя цитируют... Но если уж употребить шахматную терминологию, то я считаю, что этот год был для нас, быть может, красиво выигранной, но все же нелегкой партией. Но если шахматная игра имеет все же четкие правила, то в нашем деле могут вдруг появиться совершенно непредсказуемые моменты.
— Скажем, письма жителей района, после которых у вас уже не остается времени для работы. Все забирают комиссии, следующие одна за другой. Ведь так?
– Да, я много раз объяснял и в печати, и на многих встречах с жителями района, что мы строго соблюдаем все нормы, что комиссии не находят никаких нарушений, что мы делаем все возможное и даже невозможное, чтобы у людей не было поводов для жалоб. Но я понимаю, что мы раздражаем людей уже просто тем, что мы есть, что мы здесь существуем. Однако что делать...
— А как с точки зрения бизнесмена виделся вам политический год?
– Я бы изо всех сил старался держаться подальше от политики. Но в нашей жизни это трудно, почти невозможно. Что же касается русской политики, на которую в последнее время идет столько нападок, то она должна быть. И она есть. Но наше слабое место, на мой взгляд, – лидеры... Может быть, наступивший год Лошади принесет нам, или, лучше сказать, выявит новых лидеров, серьезных, умных, солидных. Говорят, это будет год инициативных людей...
— Ну, если уж вы вспомнили об астрологии, то, быть может, скажете, каким будет год наступивший?
– Первая мысль и первый тост всегда за то, чтобы были здоровы мои близкие и друзья. Хотелось бы пожелать благополучия и всем остальным людям. Что же касается экономики и политики, то если бы я, скажем, был верующим человеком, то, в первую очередь, попросил бы, чтобы Господь дал нашим политикам мудрости.
Я все же думаю, что, несмотря на известные сентябрьские события, которые, конечно, имеют последствия, наступивший год не будет слишком тяжелым. Он будет плавным. Хотя приходит время Эстонии отдавать долги. А это скажется на всех. Но, в общем, мы пока еще не совсем свободные, но уже и не совсем голодные. Так что, я думаю, затягивать пояса слишком не придется, но и расслабляться нельзя.
— А как вы относитесь к движению соотечественников? Верите в него? Важно ли это для вас?
– Я думаю, что это движение не просто нужно, оно необходимо для консолидации – немножко заезженный термин, правда? – живущего здесь русскоговорящего населения, во всяком случае, значительной его части.
В экономическом плане для меня, скажем, это не так важно, мы не зря и в советские времена назывались «местной промышленностью». Но в плане сохранения русской культуры, русского языка, образования, я думаю, это очень важно. В том числе и для меня лично. Я воспитан на русской культуре, впитал, можно сказать, ее традиции. Для меня важен и ценен русский язык. Я и сына своего отдал учиться на русском языке, кстати он, хотя и мал еще, но уже и эстонский, и английский знает очень неплохо. Так, наверное, и должно быть. Учиться на родном языке, овладевая в то же время другими языками, прежде всего, конечно, эстонским и английским.
Знаете, о чем я думаю? То, что сегодня русским в Эстонии, я, конечно, говорю о русских в широком плане, тяжелее, чем эстонцам, закаляет. Те, кто выживет, будут, несомненно, на голову выше и крепче... Сила русских, или тех, кого называют русскоговорящими, не в том, чтобы быстренько менять фамилии и забывать свой родной язык. Сила в том, чтобы стать лучше. Больше знать, больше работать...
— Вы говорите о тех, кто выживет? А мы бы хотели, чтобы у всех здесь была достойная и счастливая жизнь...
– Что ж, и русские политические силы, и организации соотечественников в этом плане должны серьезно поработать...
