Этот единственный в своем роде фестиваль правозащитного кино проводился в российской столице минувшим декабрем уже в седьмой раз подряд. Имя ему – «Сталкер», и тематическое разнообразие программы словно подчеркивает, что наш мир, увы, пока все еще не идеален, а полон бедами, и только нам самим что-то с ними решать, но мы почему-то не торопимся делать этого. Генеральный продюсер «Сталкера» Игорь СТЕПАНОВ тем не менее, скорее, человек действия, а не сторонний наблюдатель. Именно он однажды начал, а теперь продолжает «Сталкера».
– ...Хотел бы сразу уточнить, что наш фестиваль это не только и не столько стремление напомнить, что где-то имеются места не столь отдаленные, а их вынужденные обитатели – тоже люди, о чем, впрочем, нормальному человеку повторять и не стоит. Но кроме тех, кто находится в заключении, есть еще немало других людей, кому сильно не позавидуешь. Беженцы, вырванные гражданской войной или политическими распрями из нормальной жизни. Беспризорные дети. Смертники, ожидающие казни. Можно продолжать, но в любом случае речь о правах человека, и все здесь перемешалось, потому что в защите своих прав нуждаются и виноватые, и невиновные. «Сталкер» дает возможность взглянуть на все эти проблемы как бы через увеличительное стекло. Фестивалей сегодня хватает, нередко подобное кино можно увидеть и где-то еще, но на «Сталкере» оно смотрится иначе, звучит иначе.
— На открытии нынешнего фестиваля его президент Марлен Хуциев обронил с горечью, что о людских бедах говорим и говорим, а жизнь слаще все равно не становится. У вас иногда не возникает чувство, что занимаетесь сизифовым трудом?
– Мы были бы глупыми людьми, если бы изначально ставили перед собой невыполнимую задачу изменения общества. Нам другое надо: указать ему на проблемы, которые существуют, на то, чего нельзя не замечать. И когда завтра человек отправится на референдум или выборы, чтобы избрать мэра, губернатора, президента, он, возможно, внимательней станет знакомиться с тем, что ему обещают и предлагают, начнет понимать, что ему подходит, а что нет, увидит, как собираются защищать его, отдельно взятого человека, права.
Не так давно мы были с нашим фестивалем в Петербурге. Естественно, опасались, все же северная столица, огромный город, который никаким фестивалем не удивить, а тут еще май, белые ночи. Тему предложили сами хозяева: проблема беженцев. Мы показывали наши фильмы в двух залах при полных аншлагах. Самое поразительное было в том удивлении, с которым некоторые зрители спрашивали: неужели в нашей стране есть беженцы, в первый раз слышим, почему эти фильмы по телевизору не показывают?
— А почему их не показывают?
– Потому что наше телевидение в основном частное, что хочет, то и показывает, и «мыло» в этой ситуации показывать экономически выгоднее, под серьезное кино рекламы не набрать. В Петербурге мы услышали немало слов благодарности за рассказ о том, что все как бы и знали, но даже представить себе не могли, насколько все серьезно. Ведь, не дай Бог, но в ситуации беженца может оказаться любой, беженцем можно уже родиться, им можно и в одночасье стать: дом рухнул в результате теракта, и его 800 жителей стали беженцами, они уже выброшены на улицу. И когда человек смотрит фильм про это, то начинает задумываться, а все ли сделано, чтобы так не произошло и с ним самим, и с тем, кого он собирается выбрать. Мы не занимаемся шапкозакидательством, не ставим глобальные задачи, просто обращаемся к каждому и предлагаем задуматься. И не устаем повторять, что с удовольствием поменяли бы направленность нашего фестиваля, если бы исчезли проблемы, которые беспокоят нас, общество. Но пока не получается.
— Могли бы вы тем не менее сказать, что сегодня все же что-то изменилось, а на смену одной проблеме пришла другая?
– Сегодня несколько в тень ушла, например, тема смертной казни, которая долго всех занимала. Она стала уже вторичной, хотя к нам и приехали американцы из «Международной амнистии», привезли картину «Приговоренный к смерти идет», за роль в которой Сьюзан Сарандон получила «Оскара». Но нас сегодня уже больше волнует беда, которую новой не назовешь, но ощущается она все острее – дети, сиротство. Кажется, что с детьми заниматься стали больше. Когда приезжаешь в детдом, то видишь, что там все благополучно: дети спят на импортных кроватях, накормлены, обуты, одеты. Но ведь появилась и новая проблема сиротства: дети при живых родителях, проблема их социального устройства, когда у родителей попросту нет денег и они еще к тому же и сами не слишком благополучны. По-прежнему вызывает беспокойство вопрос детской преступности, но зато становится более нормальным положение юных правонарушителей там, где они отбывают наказание. Если раньше правозащитники приезжали в «зону» и, глядя на ребят, интересовались нормой питания, то вот недавно мы были в Тульской колонии и видели воспитанников, одетых в прекрасную форму, даже стрелки на брюках были. А подарила эту форму немецкая армия. Мы тоже приехали тогда с подарками, носки мужские привезли, тоже вещь необходимая, и услышали вдруг: конечно, спасибо, но у нас и так здесь столько «гуманитарки»... У нас, правда, иногда непонятно, кто кому помогает, фонд создается, а для чего, и сами до конца не знают. А вот если каждый возьмет за руку бездомного пацана, накормит, не даст денег, а накормит, он этим уже поможет.
— Кинопрограмма «Сталкера» чрезвычайно разнообразна. По какому принципу отбираются фильмы, много ли остается «за кадром» фестиваля?
– Ответ очень прост: фильм не должен рождать в зрителе жестокости, должен быть объективным в изложении факта или явления, не быть предвзятым или плакатной агиткой. Отбор достаточно жесткий. Например, есть картины, которые призывают идти и бороться с кем-то, чуть ли не убивать. Подобное мы отвергаем с порога, фильм должен заставить задуматься, но не может провоцировать на противоправные действия. Проще всего собрать программу, после которой назавтра пойдут переворачивать автомобили и бить стекла. Но этим ничему не поможешь, особенно, если живешь в стране, которая все же стремится быть цивилизованной.
— Вы уже упоминали о картине Тима Роббинса «Приговоренный к смерти идет». На фестивале демонстрировались и фильмы из Англии, Франции, Южной Кореи. Каково на «Сталкере» соотношение фильмов отечественных и зарубежных?
– Наш принцип таков: в конкурсе участвуют только российские картины, а иностранные картины идут в «Международной панораме». Не потому, что кто-то здесь лучше или интереснее на уровне идеи или реализации, а потому, что свою задачу мы видим в поддержке своего кино, в конце концов оно нам ближе и роднее. Отрадно, что на нашем фестивале хорошо представлено кино, снятое в российских регионах. Это говорит о том, что и там возрождается индустрия кино, а кроме того, есть возможность вытащить на экран совершенно удивительных людей из «глубинки».
В зарубежных же картинах мы при отборе обращаем внимание на ракурс взгляда в разговоре о правах человека. И радуемся, когда наши прокатчики покупают такие картины, как, например, британская «Славные люди», которую снял боснийский режиссер Джасмин Диздор. За что получил один из призов в Канне. Или фильм Джорджа Тилмана «Военный ныряльщик», где совершенно неожиданный взгляд на проблему расовой дискриминации.
— Вероятно, на «Сталкере» присутствует или, во всяком случае, должна присутствовать особая категория зрителей — юристы, а то и депутаты Госдумы, которым по роду деятельности или профессии должно соприкасаться с проблемой защиты прав человека.
– Вы знаете, никого из таких зрителей мы никогда специально не приглашаем, более того, делаем это принципиально. Приходит, например, заявка на ответственной бумаге: «Государственная дума просит выделить сто билетов для участников такого-то мероприятия...» Но мы с выделением не спешим, потому что сомневаемся, что решением проблем, которыми занимается наш фестиваль, парламентарии сильно себя утруждают. Другое дело, что депутаты нередко сами к нам приходят, здесь можно лишний раз себя показать публично, выступить. Разумеется, мы предоставляем информацию о своих мероприятиях, «круглых столах», но не более того. Несколько лет назад, когда отмечалось 50-летие принятия «Всеобщей декларации прав человека», на открытии фестиваля вдруг появился Сергей Миронов, уполномоченный в Думе по правам человека. Я, говорит, пришел у вас выступить. Зачем, отвечаем ему, мы вас не приглашали. Он удивился: как это так? Но вы же нам не помогаете, да мы этого и не просим, получается, в вашем выступлении смысла никакого нет, оно так, для «галочки». Наш фестиваль много ездит по России, и обычно мы предварительно посылаем письмо с предложением о приезде губернатору. Многие соглашаются, а кому-то не хочется или боязно в своем регионе говорить о правах человека. Краснодар отказался при Кондратенко, Тамбов, где сказали: нам такого не надо, Элиста. Но даже приезжая куда-то, мы все равно никого из высокопоставленных не приглашаем, но губернаторы всегда проявляют внимание: или приходят на открытие лично, или представителя присылают, понимают, что для города событие необычное. Но трибуну для чиновных выступлений мы все равно даем неохотно, мы не политический фестиваль и ничьих интересов не представляем, хотя нередко получаем от партий предложения делать программу вместе. Но нам этого не нужно.
— Однако с различными представительствами ООН в России вы все же сотрудничаете. Или с тем же Фондом Сороса.
– Это отдельная тема, и за сотрудничество и поддержку мы им благодарны. Хотя при этом обидно, что в своей стране тема защиты прав человека людям отечественного бизнеса, мягко говоря, неинтересна. Им приятнее давать деньги «Кинотавру», там Сочи, море, отдохнуть можно, при чем тут какие-то права человека? Если вы обратили внимание, у нас нет ни одного спонсорского щита, ни пива, ни селедки. Вот если бы мы пиаром занимались... И хорошо, что не занимаемся. У нас другая задача: помогать обществу не расслабляться, а людям принимать необходимые решения.
