Материалы этого уголовного дела прошли две инстанции. В ходе судебного разбирательства обвинялись в зверском разбое и избиении стариков, один из которых умер, отец и сын Дюрковские и их подельник Александр Шанин. Серьезное преступление повлекло за собой, соответственно, и большие сроки.
Бедная Лиза
Александру Шанину 35 лет, он родился в Кохтла-Ярве, там же окончил школу и выучился на слесаря. А потом его забрали в армию, много раз перебрасывали с места на место, с чем никто и не спорил, конечно. Отслужив, Шанин вернулся домой уже в Таллинн, и очень удивился: в их небольшой квартире поселилась, помимо родителей, еще и цыганская семья. Мать объяснила сыну, что таким способом она частично решает материальные проблемы, да и люди эти — Дюрковские — неплохие. Спокойные, не воруют. Александр быстро выяснил, на что постояльцы живут сами. Оказалось, они торгуют какими-то вещами. Происхождение тряпок было туманным: то ли в Питере покупали, то ли все-таки «заимствовали» по чужим домам.
Спустя многие годы Александру станут известны криминальные похождения семейки, где у каждого был за плечами срок, даже у жены Руслана Дюрковского — Антонины...
А вначале Шанина посетила большая любовь. К Дюрковским приехала дочка Лиза, вот она-то и забрала сердце Александра с первой минуты их знакомства. Она, конечно, красавица, если иметь в виду традиционную цыганскую красоту: длинноволосая, с глазами как угли.
Через какое-то время Александр узнал, что у Лизы есть ребенок, но это обстоятельство абсолютно никак не изменило сложившихся отношений пары, поскольку Лизу и ее сына Шанин воспринимал как единое целое.
Любовь молодых не радовала старших Дюрковских. Лиза, в сущности, вынужденно приехала к родителям. Она жила бы и дальше у бабушки в Причудье, если бы не один случай, этому помешавший.
Дело в том, что незадолго до этого на сельской дискотеке местное хулиганье подрезало одного цыганского подростка. Это видел Коля Дюрковский, брат Лизы, и не вмешался. А для цыган такой поступок совершенно непростителен. Поскольку сам Коля умчался к родителям в Таллинн, донимали бедную Лизу. Ей грозили, высказывали презрение.
Шанин с невестой ушли на квартиру, чтобы особенно не злить ее родню, которая в конце концов смирилась с их страстью.
Воля в клетку
Руслан Дюрковский любил петь цыганскую песню о том, как одного хорошего парня из табора «ни за что» посадили в «зону». Видимо, он в этот момент имел в виду себя и своего сына Колю, рядом с которым он не так давно сидел на скамье подсудимых.
Эту историю цыгане не афишируют, но она такова. В конце 1997 года всем семейством, прихватив в помощницы еще одну женщину, Дюрковские составили план, как разжиться деньгами. Узнали, что в деревне Меэкси Тартуского уезда живет пенсионерка Марья Никитична Кирик, которая трудолюбива, пенсию собирает, не тратит. Защищать Марью Никитичну вряд ли кто-то сможет: с ней постоянно живет племянник-инвалид.
Поздно вечером четыре тени приблизились к дому пенсионерки, тихо выставили окно, забрались в дом, открыли дверь. Помимо бабушки и племянника в комнате еще был маленький внук. Он сидел на кровати и играл.
Инвалида толкнули, и он упал. Все время после он лежал на полу, беспомощный и плачущий. Дюрковский-старший уселся на кровать и держал там малыша, который кричал от испуга во все горло.
Очень долго и жестоко разбойники мучили бабулю: завязали ей глаза полотенцем, схватили руку, прижали к полу. Николай Дюрковский достал нож и время от времени колол ей ладонь, требуя денег.
Лиза стояла на шухере, рассчитывая предупредить родню, если кто-то появится на темной улице. Нет, свидетелей жуткого преступления так и не было. Темнота, как тогда казалось цыганам, скрыла все. Но племянник-то Никитичны хорошо запомнил мучителей.
Решением суда за содеянное преступников наказали так: Руслану Дюрковскому дали три года, сыну — 2, а Лизе — условно — 2 года. Еще одну подельницу так и не нашли.
Породнились кровью
Именно пролив кровь, окончательно сблизились Дюрковские и Шанин. Руслану, как выяснилось, без настоящего рискового дела на месте не сиделось, и он постоянно искал варианты легкой добычи. Такой добычей снова стали старики. Что может восьмидесятилетний человек против сильных наглецов?!
Теперь он уговаривал Александра Шанина идти на дело вместе с ним и с его сыном.
— Общая кровь всегда сроднит, — говорил старший из цыган, подливая Шанину водки. Александр довольно быстро сдался. Они потом сомнут его окончательно. После совместного убийства свалят вину на Шанина, он же ее возьмет на себя.
В деревне Кодасоо Харьюского уезда жили старик Кирилл Викторович Шендрев и его пожилая подруга Екатерина Тихоновна Федина. Они прибились друг к другу, жениться официально было вроде как смешно, а жить вместе нормально.
Пенсионер Кирилл Шендрев считался человеком зажиточным. Об этом и дети его говорили: скупой был батя, особо никому не помогал, внукам платил за работу на хуторе. Но за это глупо обвинять деда, он всю жизнь работал и чужого не крал.
Сожительница его была дамой очень аккуратной, дом содержала в полном порядке. Думала, что жизнь они с Кириллом Викторовичем доживут тихо, а главное — вместе. Но не получилось так, потеряла Екатерина Тихоновна дорогого человека, да и сама еле выжила в случившемся кошмаре.
Хозяин вечером на минуту вышел на улицу, тут-то на него и напали преступники. С собой у них был нож и деревянный кол, который по пути к дому стариков поднял с земли Александр Шанин.
Сначала деда били кулаками, он только один раз крикнул старушке, а потом и на это сил не осталось.
Эксперт написал: «черепно-мозговая травма, открытый линейный перелом лобной кости, травмы живота, разрыв кишечника...» Еще две недели после трагического дня старик лежал в реанимации. К нему ходил сын, но отец постоянно находился в коме, так что и попрощаться не пришлось...
Неудивительно: издевательство над пожилыми бедолагами длилась долго и по всем правилам зверства.
По знакомому адресу
Избитого деда занесли в дом. Вот таким его и увидела бабушка. Ее повалили на пол и связали. В ход пошла длинная металлическая цепь и веревка.
Для того, чтобы разузнать у пожилой женщины места, где хранятся деньги, ее запугивали ножом.
«Думала, деточки, они меня зарежут, ироды. Ведь старика забили до смерти, а мне нож к шее ставили», — рассказывала на следствии Екатерина Тихоновна Федина. Потом прослезилась и добавила:
— Грозили уши отрезать. За что нас, стариков дряхлых, мучили? Что мы им сделали?
Лиц своих истязателей потерпевшие не видели — все пришли в специально заготовленных масках, не хотели светиться. Была и еще одна причина. Самая важная. Старики знали Дюрковских как ближайших родственников торговки Лизы. Та приносила вещи в дома, оглядывалась по сторонам, запоминала, у кого что есть.
Кирилл Викторович, случалось, покупал кое-что у Лизы Дюрковский, и она сделала вывод: деньги есть, вот и надо идти на разбой именно по этому адресу.
Если на первых допросах Александр Шанин говорил, что идея преступления принадлежит Дюрковским, то потом почему-то всю вину оставил за собой.
Может, дочку ему в жены пообещали? Или просто боялся давления подельников? Этого никто так и не узнал. Руслан и Николай Дюрковские вообще уверяли суд, что они ни при чем. Дескать, Шанин один вошел в дом и что-то там делал пятнадцать минут. А когда в дверь заглянули они, то увидели окровавленного деда на полу.
Однако потерпевшая Екатерина Тихоновна Федина говорит об обратном. Все били, все и несли старика в дом.
У Кирилла Викторовича было охотничье ружье и патроны, правда, он им не успел воспользоваться, защититься. Ружье унесли преступники, они же нашли полторы тысячи крон.
На сегодня их похождениям положен конец. В тюрьме они проведут разное время. Дюрковский-старший — 10 с половиной лет, Дюрковский-младший — девять. Больше всех «досталось» ранее не судимому Александру Шанину. В течение двенадцати лет он будет находиться за решеткой.
