Перед роспуском эстонского парламента на летние каникулы была закрыта русская фракция, так как ее покинул эстонец Эндель Паап.
Сам по себе факт распада, поскольку это не впервые, никого в шок не поверг. Тем более что о своем решении перейти в другую партию бывший лидер профсоюза эстонских горняков, сам в прошлом знатный шахтер, Герой труда и депутат Верховного Совета СССР заявил заранее. Так что его собственный комментарий («Это было лишь вопросом времени») вполне к месту. Как, впрочем, к месту и другие сказанные им слова о том, что фракции по существу давно уже нет.
То, что член русской фракции Эндель Паап с недавних пор состоит в Центристской партии, которая имеет в парламенте свое собственное, кстати, самое многочисленное, представительство, ни для кого секретом не было. Понятно, терпели и закрывали глаза не от хорошей жизни, так как после изгнания из фракции Сергея Иванова ее численный состав (5 человек) был минимально допустимым. Потеря любого следующего депутата ставила русское представительство под угрозу ликвидации как структурной единицы со всеми вытекающими последствиями.
Уход из фракции сначала Иванова (4370 избирателей отдали ему свои голоса), а потом и Паапа (2530) означает утрату 23 процентов голосов избирателей, оказавших на выборах в марте 1999 года личное предпочтение именно этим двум кандидатам. Если же учесть, скажем так, долевое участие этих двух беглецов, то удельный вес окажется еще внушительнее. На долю оставшихся Виктора Андреева, Евгения Томберга, Тийта Тоомсалу и Валентины Высоцкой приходится соответственно 3710, 1101, 134 и 64 голоса избирателей. В общей сложности совокупный мандат шести членов русской фракции весил 11909 поданных за них лично голосов. В таком случае с уходом двух депутатов ушли и 58 процентов всех принадлежащих лично членам фракции голосов избирателей.
Конечно, все эти выкладки не лишены некоторых недостатков, и при желании можно обвинить автора в вульгарно-механистическом подходе. Ведь в конечном счете весомость депутатских мандатов Тоомсалу или Высоцкой не ограничивается голосами, отданными за них лично. Но в любом случае не будет большой натяжкой сказать, что без голосов, полученных в марте 1999 года Ивановым и Паапом, блок Объединенной народной партии вряд ли преодолел бы тот самый пятипроцентный порог, за которым открывается доступ к прямому участию во власти.
Говорится обо всем этом сегодня отнюдь не ради того, чтобы еще раз помусолить горечь очередной утраты организованного представительства русских в эстонском парламенте. Скорее ради того, чтобы на фоне этих событий попытаться разобраться если не в причинах случившегося, то хотя бы пофантазировать на тему о том, какой должна быть русская партия в Эстонии. Партия, которая была бы способна самостоятельно провести в парламент своих представителей и которая потом, после выборов, не жила бы в страхе очередного распада этого своего представительства.
Кризис, завершившийся распадом русской парламентской фракции, заставил задаться вопросом о том, нужны ли нам в Эстонии этнические партии? Одни говорят, что нужны, другие придерживаются противной точки зрения, третьи же просто пожимают плечами.
Классический разброс мнений, скорее всего, обусловлен тем, что в чистом виде русской этнической партии у нас в Эстонии нет. Есть несколько политических организаций, претендующих на место и роль такой партии, но ни одна из них более или менее полно этому не соответствует. Признаки соответствия если и улавливаются, то больше в названиях: Русская партия, Русская партия «Единство», Русско-Балтийская партия. Попытки найти коренные различия между этими партиями обречены на провал, ибо программные документы их отличаются друг от друга не больше, чем близнецы-братья.
Спрашивается, к чему такое разнообразие политических течений на русском небосклоне Эстонии? Возникновение каждой новой партии – это, по сути, критика уже существующих. Так в свое время рядом с Русской партией появилась Объединенная народная партия. Намек на какую-либо этническую ориентированность отцы-основатели в тот момент отвергали начисто, ибо Русская партия успела к тому времени обрести весьма и весьма одиозную репутацию, и от нее надо было решительно отмежеваться. Не менее существенным, по крайней мере, при выборе названия было и желание вызвать как можно меньше раздражения у представителей коренного этноса и, что тоже важно, у властей. Присутствию слова «русская» в названии, так, по крайней мере, объясняли учредители, препятствовало и то, что в партии оказались не только русские, но и представители других национальных меньшинств, а также эстонцы. Кроме того, партия, мол, ставила перед собой цель способствовать не только и не столько решению специфических проблем русскоговорящего меньшинства, сколько способствовать развитию демократичного общества в Эстонии и через это уже обеспечить благоприятное решение этих самых специфических проблем.
Кстати, еще на заре борьбы за восстановление эстонской государственности Марью Лауристин говорила о наличии у здешних русских специфических интересов, которые необходимо если не соблюсти, то уж точно учесть. Но потом получилось так, как получилось. Русских с их специфическими интересами выстроили в многокилометровые очереди за гражданством, видами на жительство, на языковое тестирование. Любое, даже самое робкое заявление о том, что они тоже хотят пользоваться равными правами, воспринималось как неслыханная наглость и попытка реставрации коммунистического режима.
В создании и существовании в настоящее время нескольких русских партий усматривается также невольная попытка представить через них в политическом спектре некие определенные группы русскоязычной общины. Например, как в эстонской части Реформистская партия ассоциируется, прежде всего, с местной финансовой олигархией, а Народный союз — с аграриями. Но в применении к русским такая партийная специализация мало подходит в настоящее время, и вряд ли будет подходить в будущем, так как ни под одной из партий пока нет достаточного базиса. Поэтому сегодня сложно говорить о том, что и кто за какой партией стоит. И большая часть из них может рассматриваться как некая группа по интересам. Чаще всего – ее лидера, единоличного или коллективного. Отсутствие собственного русского финансово-экономического базиса толкает тяготеющие к этому партии в объятия уже существующих эстонских партий. Так, совершенно не случайно Русско-Балтийская партия, которая декларативно претендовала на роль политической организации представителей русских деловых кругов, после всех метаний ее основателя и до недавнего времени лидера Сергея Иванова оказалась в смычке с Реформистской партией. Определенную роль сыграли, конечно, и личные амбиции ее основателя, пытавшегося быть поближе к реальной власти.
Как там завершатся тяжбы по поводу «раскольного» съезда РБПЭ, покажет время. В любом случае и сам раскол, и обращение обиженных в судебные инстанции никак не на пользу пошатнувшейся репутации русских политических организацией в целом. Особенно в преддверии выборов. Как местных, так и парламентских. Примечательно, что новый лидер РБПЭ Виктор Ланберг от ранее декларированной ориентации партии готов отказаться и заявить о ней как об организации этнической направленности. Иванов же, говорят, может выступить в роли спасителя русской фракции в парламенте. Это в том случае, если он в нее вернется. Но опять же говорят, что условие, им поставленное, это пост председателя фракции. Примет ли его ОНПЭ, из разногласий с которой он ряды этой партии покинул? И кого именно он, смещенный лидер, в таком случае будет представлять? Полная ясность в судьбе распавшейся фракции наступит лишь после парламентских каникул. Хотя можно задаться вопросом о том, надо ли любой ценой сохранять фракцию, которая балансируют на грани распада столь продолжительное время?
Сам факт, что в эстонском парламенте есть не только носители русских фамилий, но и целая русская фракция, пусть с минимально допустимым числом депутатов, создает иллюзию столь же минимального участия русских в отправлении государственной власти. Именно иллюзию, так как до реального участия на уровне высшего законодательного органа еще очень и очень далеко.
Имеющих право голоса русских граждан Эстонии под сто тысяч. Блок ОНПЭ на выборах получил 29682 голоса. Ни один русский кандидат не имеет персонального мандата. Кстати, ближе всех к этому порогу был все тот же Сергей Иванов. Если верить разного рода социологическим и статистическим выкладкам, не менее двадцати процентов русских голосов и на Северо-Востоке, и в Таллинне ушло к центристам. Персональный мандат нарвитянина Михаила Стальнухина весит 2570 голосов, а таллиннца Владимира Вельмана – 1132 голоса. В том же Ида-Вируском уезде лидер центристов Эдгар Сависаар получил более половины из всех набранных им 14320 голосов. И опередил баллотировавшихся там Паапа и Андреева, вместе взятых.
А за русский список, считают многие, нет смысла голосовать, так как в любом случае его представители, попав в парламент, все равно будут сидеть в оппозиции и вряд ли будут способны что-то там решить. Естественно, при определении своих предпочтений многие избиратели вспоминали и будут вспоминать обо всех скандальных «разводах» в русских партиях и в русской фракции. Никуда от этого не денешься.
Но главное все же, наверное, не это. Главное — это отсутствие в программах и деятельности партий того, что называется «русской политикой в Эстонии». Если она и есть, то ее проводит кто угодно, только не русские партии. Любопытная ситуация возникла. Есть русские политики, гласные и негласные. А политики нет. Интересно, каков будет персональный состав брошюры «Кто есть кто в русской политике Эстонии», которую предполагается выпустить к выборам в местные органы власти. Она якобы призвана помочь избирателям сориентироваться в сложном вопросе, вынесенном в заглавие будущего бестселлера. Не придется ли и в самом деле представить в ней Лаара, Нуття, Вахтре, Румессена и всех остальных членов депутатской команды «Исамаалийта», присовокупив дюжину-другую фамилий из других списков. Кто, как не они, в последние годы задавал тон в политике и определил здешним русским то место, в котором они и пребывают.
И будут пребывать, пока русскоязычная диаспора не самоопределится хотя бы в одном – какую партию она хочет иметь. А пока не решит, иметь, простите, определять, будет кто угодно, только не сами русские.
