К юбилею принято подводить итоги. Так уж повелось... Но пусть специалисты, искусствоведы разбирают работы художника Смирнова, пусть они оценивают, что хорошо, а что, как говорится, «недотянуто». Пусть они размышляют о «художническом пути»... А мы с Валерием Александровичем просто сидели в его студии на 16-м этаже, где потолок непривычно высок, где много света, а из окон открывается потрясающий вид на простор Ласнамяэ и череду лесов за ним. Мы просто сидели, тихонько разговаривали, вспоминали... И оглядывались на длинную жизнь, оставшуюся позади.
Наверное, это правда, с годами мы становимся мудрее, но и беспокойнее, порою налетает грусть, мучает ностальгия по юности, колет сердце мучительная игла воспоминаний. И кажется, будто память поможет вернуть пышную, без единого седого волоска шевелюру, упругость мышц на ногах, которыми выделывали коленца на школьных вечерах, влажный блеск глаз одноклассниц, которые еще не знали, что такое мини-юбки, но тоже не были безгрешны, стыдливо пряча среди разложенных на парте учебников по математике или истории томики Стендаля и Мопассана — у каждого поколения свои трения с моралью.
А мы с Валерием Александровичем вспоминали того мальчишку, которого звали Валеркой и которого тянуло к рисункам. В семье не было художников, но он любил и хотел рисовать. Впрочем, кто знает, что получаем мы от отцов, что остается в нас на всю жизнь... Валерий Александрович не стал гидрометеорологом, как его отец, известный, кстати, специалист в этой области, его именем в память о нем уже после его смерти было названо судно в Эстонии. Но тяга к странствиям, как у отца, который работал на таежных метеостанциях, осталась в Валерии Александровиче навсегда. Он умел и любил странствовать. Исколесил чуть ли не половину огромной тогда страны. И мы не случайно вспомнили с ним Паустовского, который говорил, что «познания и странствия неотделимы друг от друга», что непременное качество всех путешествий — обогащать человека огромностью и разнообразием знаний. От этих путешествий у Валерия Александровича осталось множество рисунков, набросков, этюдов, а главное, готовых уже картин. Пока все это хранится в его мастерской в разных больших и маленьких папках. Но вот, размечтались мы с Валерием Александровичем, если состоится юбилейная выставка, тогда уж все это разнообразие будет показано людям. И надо, конечно, надо, чтобы такая выставка состоялась. Как итог, как результат многих лет работы...
Впрочем, Валерий Александрович и сам понимает, что такую выставку готовить нужно. И, может быть, мы с фотокорреспондентом Шарубиным, придя в его мастерскую несколько «подогрели» художника. Он ведь не мог не видеть, как «вцепились» мы взглядами в небольшую картину — старую церквушку под темным, грозовым небом, словно набухшим дождем. И от другой его работы долго не могли оторваться: лесная опушка с бледными желтыми и зеленоватыми пятнами. Это от приглушенного солнечного света из-за облаков... Умеет он видеть природу — бронзовый блеск на хвое, нежность освещения, передать которую чрезвычайно трудно, гораздо легче огрубить.
Но тот мальчик, который мучительно пытался передать на бумаге то, что он видел, то, что его волновало, мог и не вырасти в художника, если бы не счастливый случай... Однажды его привели к известному художнику Владимиру Богаткину. Многие в Эстонии, наверное, помнят его книгу-альбом с рисунками и текстовыми пояснениями, вышедшую в начале семидесятых. Да их и невозможно забыть, эти летящие контуры рисунков, эти бегущие линии, лаконичную выразительность. Недаром Сергей Смирнов, известный писатель, говоря об этой книге-альбоме, писал, что со временем ее значение будет возрастать, и многие люди, желающие понять, осмыслить подвиг поколения сороковых, подвиг отцов наших и дедов, будут благодарны художнику за его цепкий, памятливый глаз, точную и быструю руку. Вот этот удивительный человек, художник Владимир Богаткин и его жена, тоже известная художница Валли Лембер-Богаткина стали учителями Валерия Смирнова. Валли долгое время считалась монументалисткой, и только сравнительно недавно многие из нас поняли, какой она тонкий лирик, какой поразительный мастер света и цвета. Вот у этих людей Валерий Смирнов и учился. Их он считает своими наставниками не только в искусстве, но и в жизни.
Мы с ним долго смеялись, пока он вспоминал, как, бывало, со вкусом ругал его Владимир Валерьянович за огрехи в юношеских его работах. А в конце, отругавшись, непременно говорил: «Ты уж не обижайся, я же с тобой, как со взрослым человеком, как с будущим мастером говорю». И обязательно очень подробно объяснял, что не получилось в рисунках, набросках, которые Валерий ему приносил. А однажды после того, как долго всматривался в рисунок, вдруг весело и как-то озорно, с видимым удовольствием воскликнул, обращаясь к жене: «А Валерка-то, посмотри, начал писать....» И это было уже своего рода признание.
Может быть, и детская студия, школа «Валерис», которую он создал и которой руководит, именно потому и возникла, что в его жизни были поразительные эти люди, эти мастера — Владимир Богаткин и Валли Лембер-Богаткина.
И слушая, как рассказывает Валерий Александрович о своих учениках, о детях, которые приходят к нему учиться, я невольно думала, что таким вот образом он отдает долг своим учителям, долг судьбе, которая свела его с этими людьми.
В его мастерской немало этих детских работ. Он любовно развешивает их по стенам, оттесняя ими свои собственные картины, словно работа с детьми заслонила для него его собственное творчество. А ведь он за свою творческую жизнь успел сделать немало. Долго работал как плакатист, получая престижные награды на выставках. На ВДНХ, например, он получил золотую и серебряную медали за серии своих плакатов. А это очень непростой вид творчества, требующий и мастерства, и изобретательности, и точности рисунка и, кстати, скорости работы, поскольку плакаты зачастую делаются к каким-то событиям, к определенным датам. И вот тут, рассмеялся он, надо было постоянно держать себя в узде, хотя ему с его любовью к странствиям, к дружеским встречам и застольям зачастую это было нелегко. Но от этой точной, скрупулезной, рассчитанной иной раз по минутам работы, постоянно державшей его в тисках, он бросался к пастелям. Они были и остаются для него чем-то особенным, прорывом в творчество, взрывом фантазии, возвращением в природу.
Наверное, далеко не случайно именно он, Валерий Смирнов, стал руководителем Объединения русских художников в Эстонии. Он смотрит на это объединение как на группу передвижников, как на труд передвижников, считая, что русских художников в Эстонии надо не только поддерживать, но и, как он выразился, возвеличивать, давая возможность талантам окрепнуть или, по его собственному выражению, взойти. И это, действительно, важное дело, может быть, даже главная его миссия на этот период.
Нелли КУЗНЕЦОВА
P.S. Правление Союза объединений российских соотечественников горячо поздравляет Вас, Валерий Александрович. Примите самые теплые пожелания. Успехов вам в том важном деле, которым Вы занимаетесь...
К юбилею принято подводить итоги. Так уж повелось... Но пусть специалисты, искусствоведы разбирают работы художника Смирнова, пусть они оценивают, что хорошо, а что, как говорится, «недотянуто». Пусть они размышляют о «художническом пути»... А мы с Валерием Александровичем просто сидели в его студии на 16-м этаже, где потолок непривычно высок, где много света, а из окон открывается потрясающий вид на простор Ласнамяэ и череду лесов за ним. Мы просто сидели, тихонько разговаривали, вспоминали... И оглядывались на длинную жизнь, оставшуюся позади.