В первый день первого летнего месяца Давид Самойлов отмечал свой день рождения. Уже больше десяти лет этот день отмечается без него. По неписаным законам журналистики надо бы подождать годика три и отметить какими-то публикациями юбилей со дня...
Впрочем, нет правил без исключения, а Д.С. сам был исключением, поэтому и не обязательно нам ждать круглой даты. Можно вспомнить, что без привязки к юбилею в Москве стараниями Виктора Тумаркина вышел на этих днях том дневников поэта, в Пярну усилиями семейства Перелыгиных создана интернет-страница (http://www.hot.ee/samojlov), в Таллинне зарегистрирована некоммерческая организация Клуб Д.Самойлова. Нет сомнения в том, что это незначительная часть той большой само деятельности, которая вдохновлена жизнью и творчеством автора хрестоматийных строк про сороковые-роковые.
Известно, что человек живет, пока живы люди, которые его помнят. Поэт живет, пока живут его стихи. В Эстонии много людей помнят и самого Давида Самойловича, и его строки про Пярну, где легкие снега, где прянули от моря деревья, где Д.С. написал многие лучшие свои стихи и поэмы. Здесь он встречался с самыми разными людьми, и нередко это были пярнуские школьники. Виктор Перелыгин, пярнуский учитель русского языка, записал тогда для памяти вопросы своих учеников и ответы на них знаменитого поэта.
Виталий БЕЛОБРОВЦЕВ
«Меня пленял в Самойлове тот вечный и вековечный творческий синтез культуры и свежести мысли, который он воплощал и в духе которого творил. И, конечно же, его победительная свобода от предрассудков. Его элегантный юмор – «Яан, пошли выступим вместе на таллиннском телевидении! Вдвоем! Рядом! Поэты велииикого русского и маааленького эстонского народов!» – «Разница в нашем росте была примерно в пятую часть метра. Не в пользу Давида».
Яан КРОСС.
Большой поэт и маленькие дети. 2 х фото автора
1 июня 1989 года. Стоит солнечный летний день. На улице Тооминга, 4, в саду поэта Давида Самойлова, звучит в прекрасном исполнении эстонская здравица «Ta elagu». Стихает пение. Растроганный поэт, не стесняясь появившихся на глазах слез, тепло благодарит учеников школы Лидии Койдула за столь оригинальное поздравление с днем рождения, которое оказалось последним, так как через девять месяцев поэта не стало.
А дружба наша с московским поэтом началась весной 1977 года. Помню, в кабинет энергично, но неторопливо, вошел пожилой человек маленького роста в очках с толстыми линзами, почти лысый, с симпатичными седыми аккуратно подстриженными усами и с тростью в правой руке, без которой, как мне тогда казалось, образ этого человека был бы не завершен. Давид Самойлов заговорил с нами приятным голосом и просто, уже первыми словами сняв с нас напряжение, возникшее за время ожидания встречи с живым поэтом-классиком. В нем ничего не было от «столичной штучки». Наши симпатии он вызвал к себе своей открытостью и искренностью, умением ясно и четко излагать мысли, легким и приятным юмором, умением незаметно для аудитории делать ее своим соавтором, и острее всего в нем ощущалась чистота нравственная. Он не учил и не поучал – просто беседовал.
Очередь за автографами.
«...Постараюсь вас не утомлять. Мне хочется сегодня познакомить вас с своей только что законченной поэмой «Сон о Ганнибале» и напечатанной в газете «Молодежь Эстонии». Не пугайтесь слова «поэма», так как я предпочитаю короткие поэмы. А действие происходит в 1731 году в вашем родном городе Пярну. Наверное, вы все знаете, что предок великого русского поэта Пушкина Абрам Петрович Ганнибал, знаменитый арап Петра Великого, два с половиной года жил и работал в Пярну, а потом он еще жил в Эстонии двадцать лет и был обер-комендантом Таллинна, в те времена Ревеля...». Далее поэт рассказал ребятам, как он создавал поэму о любимце Петра Первого, и мастерски прочитал ее нам за четверть часа. Впоследствии мне ученики признались, что исторического факта, который лег в основу поэмы «Сон о Ганнибале», они и не знали. По магнитофонным записям, сделанным по моей просьбе (теперь уже 25 лет назад) нашими милыми учениками из школьного радио, хочется ознакомить читателя с вопросами учеников, заданными поэту, и ответами на них.
- Скажите, пожалуйста, как вы планируете свой день? Ведь вам не надо ходить на работу. Вы все время дома. Я, например, в воскресенье могу проспать весь день, если меня не разбудит мама. В школу идти не надо.
- Я могу рассказать. Несмотря на то, что я работаю много, в Пярну мой день распределяется удачно. В Москве так не получается. Я встаю не рано и не поздно: в восемь часов утра. В девять сажусь за стол и работаю до двенадцати или до часа, в промежутке, в холодное время, топя печки. После этого я уже не работаю. Читаю. Обедаю. Отдыхаю. А вечером либо занимаюсь детьми, либо снова читаю, топлю печки, либо иду гулять, либо ко мне приходят гости, либо пишу письма, либо разговариваю с Москвой. Выходных и отпуска у меня практически нет. Так я работаю каждый день. Впрочем, иногда не работаю, когда ничего не приходит в голову. И это очень томительно.
- Значит, вы работаете только до часа?
- Как вам сказать? Литературная работа практически происходит весь день. Когда я гуляю, я тоже думаю. Когда я ложусь спать и мне не спится, я тоже думаю. Кстати, стихи никогда не пишутся за столом. Они должны родиться где-то на ходу. Вот поэма, конечно, пишется за столом.
- Вы кого-нибудь знаете из эстонских поэтов и писателей? Вы знакомы с ними? Вы переводили их стихи на русский язык?
- Спасибо. Вы мне задали так много вопросов. Постараюсь ответить. Одним из зачинателей перевода эстонской поэзии на русский язык после войны был Леон Тоом. Я хочу сказать о нем несколько слов. Он мой ровесник. Он трагически погиб несколько лет назад. Леон Тоом привез меня в Эстонию и познакомил с Яаном Кроссом, с Эллен Нийт, с теперь уже покойным Аугустом Сангом, с Керсти Мерилаас, Уно Лахтом, Паулем-Ээриком Руммо, с его отцом, Паулем Руммо. Еще я знал многих эстонских молодых поэтов. Леон Тоом был московский эстонец. Его мать Лидия Тоом была известной переводчицей эстонской прозы и драматургии, а сыну она с детства привила любовь к родному языку и литературе. Кстати, именно он составил первую антологию эстонской поэзии на русском языке. Там были не только современные поэты, но и Лийв, и Койдула. Тогда Леон Тоом впервые привлек меня к переводу с эстонского на русский, и это были стихи Лидии Койдула. Знаете, мне всегда приятнее рассказывать не о себе, а о других. Вам, наверное, известно, что Леон Тоом перевел на русский язык «Ледовую книгу» Юхана Смуула и она сразу приобрела огромную читательскую аудиторию, а потом и другие произведения Смуула стали очень популярны.
- Интересно, как вы переводите стихи с других языков? Больше всего меня интересует перевод с эстонского на русский.
- После «Ганнибала» мне пришлось много переводить с чешского и с польского. Эти языки я знаю. С эстонского начал переводить стихи Ральфа Парве и Эллен Нийт. Эстонским языком я, к сожалению, не владею, но стараюсь познать характер эстонского народа, его понятия, его историю, его реалии, быт. И это, конечно, очень помогает в переводческой работе. С эстонского перевожу по подстрочнику. Для меня составляется точный текст, объясняется, как и в каком размере стихи написаны, где размещается рифма. Одним словом, делается подробное описание стиха. Так мы обычно переводим с языка, который не знаем или знаем плохо. А дальше все зависит от мастерства и таланта поэта-переводчика. Непосредственно с эстонского переводит не очень много поэтов, а хорошо переводит совсем мало. Я знаю Светлана Семененко, который живет в Таллинне. Он способный, талантливый переводчик и поэт. И мне его переводы нравятся.
Пярну для меня не проходит даром. Приходится много работать. И здесь можно много работать. По глазам вижу, что я вас уже утомил. Спасибо вам за внимание и до новых встреч!
Рассказ об этой встрече, состоявшейся четверть века тому назад, хочется закончить словами Юло Туулика, прозвучавшими со сцены Таллиннского русского драматического театра 30 мая 2000 года на торжественном вечере, посвященном 80-летию со дня рождения поэта Давида Самойлова: «...Уже десять лет в Пярну жил большой русский поэт. Классик. Действительно очень хороший поэт среди многих хороших и известных русских поэтов. Человек, прошедший войну. Подлинный творец, который предпочел пярнускую тишь московской суете. Он жил здесь, в Эстонии, практически не общаясь с местными литературными институтами. Ничего не спрашивая, не прося, не выпрашивая или требуя. И в этом поразительно похож был на Юрия Михайловича Лотмана...».
